Двенадцатая ночь или Беримор, что это было?..: oberega

oberega

Двенадцатая ночь или Беримор, что это было?..

Jan 14, 2010 02:45

В те времена, когда солнце определенно светило ярче, сливки были ощутимо гуще, а на острове, ныне страдающем от небывалых морозов, все еще жили по старому календарю деда Юлиана, правил страною король Джейкоб, сменивший имя вместе с месторасположением трона на благозвучное англосаксам имя Джеймс. Был он вполне себе мери кинг, как это часто водится у королей, и чтил рождественские традиции. Но времена, выпавшие на долю Джеймса, были странными. Не то чтобы уютными, не то, чтобы грозными, а так ни то ни се. Подданные то пороховой заговор раскроют, то католиков погоняют, а то и вовсе заголосят про необходимость отменить все праздники, вот хотя бы начать с Рождества.

Что-то, а праздники - это святое, решили преданные придворные во главе с королевской четой, и на очередном рождественском фестивале ударили драматургией по новаторству от невежества.
Это был 1616 год, когда Бен Джонсон поставил при дворе особую рождественскую маску, целью, которой было напомнить всем как же надо отмечать Рождество и святки по нашему, по-английски. Аккурат вместе с Рождеством, под звуки барабана, в залу вошел Рождественский Отец или, как его правильнее было бы называть, Кристмас Фазер и предстал пред благосклонными взорами королевской четы. Его костюм, как и костюмы всех остальных персонажей действа, подробно описан автором. Фазер был одет с неподражаемым изяществом - куда там Деду Морозу - его костюм включал: длииииннные чулки, штанишки фонариком, дублет, белые туфли и подвязки крест-накрест - эта деталь безусловно демонстрировала почтенный возраст папаши не хуже чем длинная седая борода - коронован высокой остроконечной шляпой, потряс посохом и длинной тонкой бородой и заявил восхищенным зрителям:

Why Gentlemen, doe you know what you doe? ha! would you ha'kept me out? Christmas, old Christmas Christmas of London, and Captain Christmas? … Why, I am no dangerous person … I am Old Gregory Christmas still, and though I am come from Pope's Head Alley, as good a Protestant as any in my parish.
Что в переводе на наш франконижегородский означает: "Товарищи! Вы вообще соображаете, что делаете? Гоните меня, папашу родного Рождество? Старое аглицкое Рождество со всеми вытекающими для ЛондОна плюшками? А я ведь не плохой парень. И звать меня все еще Джентли Джордж Грэг Рождественский. Хотя я конечно и гулял в садах Папской обители, но я же Гуд Протестант, ну прям как вы!"

По ходу дела Кристмас Фазер изволили шутить на злобу дня, поминая Лорда Чемберлена и его театральную труппу, изрекая цитаты из самого Уильяма, нашего, Шекспира:

Lord Chamberlaine, i'le not be answer'd else:
'tis merrie in hall when beards wag all:

После драматитской паузы Рождественский Отец пообещал напомнить собравшимся как же раньше, в старые, они же добрые, времена их предки встречали его у порога. А для того чтобы делать сей перфоманс было сподручней, Фазер пригласил на сцену своих сыновей и дочерей в количестве 10 штук. " Все они прекрасные танцоры
с улиц Лондона" - обещает Рождественский Отец и сулит, при этом, великолепное масочное действо - "Я предполагал её постановку в "Curryes Hall", но погода нам не благоволила и Общество было не расположено смотреть её до наступления морозов" - и вот он здесь, пред восхищенные предстал он взоры и предъявил своих детей.

Ребятишки, надо сказать, один другого краше и все сплошь символичны и крайне необходимы в эти рождественские дни.

Самый старший из них Мисрул, или Беспорядок, Кавардак с элементами неожиданности.

"В фиолетовой шапочке с воткнутой веточкой, коротком плаще, с большим желтым воротником, похожим на те что носят гуляки и кутилы, его факелоносец несет веревку, сыр и корзину"

Примерно так он и выглядел на радость всем.
Лорд Кавардак отвечал за очень важную вещь. Вместе с самым младшим сыном Рождественского Отца Бэби-кейк или Малышом-Пирожком (Кексик, да) - "Одет как мальчик, в красивое длинное пальто, капюшон, слюнявчик, с большим носовым платком и маленьким кинжалом. Его няня несет большой Пирог с Бобом и Горошиной" - определяли кто в Двенадцатую ночь (6 января) будет королем на пире дуралеев. Для этого то и клались в пирожок горох и боб, а те кому они попадались во время трапезы становились Лордом и Леди Кавардак. Ну или Королем и Королевой дураков. С этого момента все вставало с ног на голову, слуги становились господами, господа прислуживали своим слугам... и никто не вспоминал, что при подобной забаве в Древнем Риме такого Лорда в конце торжества просто убивали. Однако, фермати о барбаро и продолжим.

Хорал был следующим сыном.

"Одет в рыжевато-коричневую длинную куртку и красную шапку. Из за поясного ремня торчит флейта. Его факелоносец несет раскрытый песенник".

За которым вышагивала дочь (!) Мясной пирог

"Одета опрятно, как прекрасная жена повара Её паж несет пирог, блюдо и ложки". - Эта дамзель символизировала традицию выпечки и поедания специального пирога, который выпекался на Рождество. Во времена Тюдоров и Стюартов такой пирог был именно с мясной начинкой, он был овальной формы, что символизировало колыбель Иисуса, а тесто сверху - пеленку, начинка включала 13 компонентов, олицетворяя самого Иисуса и 12 апостолов: баранина, смородина, шафран, чернослив, мускатный орех, черный перец, изюм гвоздика и что-то там еще. А вся мизансцена символизировала хлев... this is my blood you drink, this is my body you eat. Более того, бытовало поверие, что поедая каждый день от рождества до Двенадцатой ночи по такому пирожку счастливый поедатель обеспечивал себя удачей на все последующие 12 месяцев. Традиция эта существовала до прихода Кромвеля.

Сынишка Веселье так и вовсе был акробатом с обручем и бубенчиками. Его факелоносец держит шест и ослепительные одежды.

За ним следовала карточная игра Post and Pair. На шляпе этого предка игр в покер и очко красовалась выигрышная комбинация из трех тузов, а вся остальная одежда пестрила атрибутами этой других азартных игр, в кои слугам разрешалась играть только в рождественские дни. Правила этой увлекательной игры можно разведать тут

Далее шел Новогодний подарок. "В голубом пальто, делающим его похожим на слугу. С апельсином и веточкой розмарина укрепленной на голове. В его костюме полно всяких ленточек и бантиков. Факелоносец тащит по бутылке вина в каждой руке".
Дело в том, что в те годы не было традиции дарить подарки на Рождество, зато подарки дарили на Новый Год (кстати, если кто-то мне сможет объяснить как это сочеталось с тем, что Новый Год в Англии наступал в марте - буду крайне признательна )). Так или иначе, а Новогодний подарок в эпоху предшествующую играл крайне важную роль. Особливо подарок королю. Известно, что в 1532 году Генри VIII принял подарок от Анны Болейн, но отверг дар от Катерины Арагонской... а вот Филип Сидни как-то раз подарил своей королеве кнут, украшенный драгоценными каменьями. В знак покорности, разумеется.

Пантомима вышагивала следующим номером. Хотя эта пантомима скорее была похожа на колядки.
"В маскарадном костюме с маской. Паж несет шарманку и крутит её."
Традиция, как мы понимаем, древнее Джеймса Стюарта. Еще Генри VIII запретил под страхом тюремного заключения эти колядования, ибо нарушали они все принципы морали и служили прикрытием для непотребных дел. Хотя, в Йоркшире, Девоне, Дюрхеме, исполняли специальные танцы с мечами.

Пожертвования С клюкой и емкостью для сборов пожертвований впечатлял собравшихся коротенькими одеждами.

И Wassail - Рождественский пунш "Выглядит как бард. Его паж несет кубок. Одежда украшена лентами и веточками розмарина".
Забавно у них выглядели барды ) Однако традиция распития сего нектара крайне приятная. Само слово WASSAIL произошло от англо-саксонского 'waes hael', означавшего 'хорошего здоровья'. Напиток представлял собой горячее хмельное питье сваренное с добавлением пряностей, пива или сидра, меда, имбиря, мускатного ореха.
Распитие сопровождалось хоровым исполнением рождественских гимнов и взаимными благопожеланиями друг другу.
Например, первое четверостишие из традиционного хорала Gloucestershire Wassail, появившегося еще в средневековье, звучит так:
Wassail! wassail! all over the town,
Our toast it is white and our ale it is brown;
Our bowl it is made of the white maple tree;
With the wassailing bowl, we'll drink to thee.

Итак, выйдя шумной толпой на сцену ребятишки начали голосисто приветствовать собравшихся песнями, особливо отмечая присутствие королевской четы и "Your Highnesse small" - принца Чарли. Дружески обсудив кто откуда и зачем пришел и как чья жизнь сложилась на какой уз улиц Лондона, рождественское семейство познакомилось с еще один немаловажным для человека эпохи Возрождения персонажем. Тут надо бы добавить, что ребятки взяли под свою опеку малыша Купидона, который вышел на сцену вместе с ними и теперь резвился под ласковым монаршим взором. Как вдруг, откуда ни возьмись, в зале появилась матушка-Венера.
О, эта Венера! Это была совершенно особенная, лондонская Венера 1616 года разлива. Простушка, с словечками-паразитами, разыскивающая свое ненаглядное чадо Купидона. Она подробно рассказала, что живет она на Пудинг-лейн, что Купидон - ее любимое дитя - родился от первого брака, в котором ее мужем был кузнец, что ее матушка, в свою очередь, была торговкой рыбой.... ой, кого-то рыжего мне эта Венера напомнила и, видимо, публика без труда узнала в ней таких милых кумушек, обитавших в различных умерено приличных городских заповедниках.
Ну а дальше было счастливое обнаружение Купидона, отныне находящегося на королевской службе, выяснения довольно ли ему платят, обсуждения того, чего не хватает для полного счастья рождественским детям - например, Новогоднему подарку не хватало гвоздики, на что Венера заметила, что всегда носит гвоздику в саше и непристанно жует ее для пряности дыхания. А потом, конечно были танцы и залихватские песни:

Hum drum, sauce for a Coney;
no more of your Martiall musicke:
Even for the sake, o'the next new stake,
for there I doe meane to use it.

And now to yee, who in place are to see,
with Roll and Farthingale hooped:
I pray you know, though he want his bow
by the wings, that this is Cupid.

He might goe backe, for to cry what you lack,
but that were not so wittie:
His Cap, and Coat, are enough to note
that he is the Love o'the Cittie.

And he leades on, though he now begon,
for that was onely his-rule:
But now comes in, Tom of Bosomes Inne,
and he presenteth Mis-rule.

Which you may know, by the very show,
albeit you never aske it:
For there you may see what his Ensignes bee,
the Rope, the Cheese, and the Basket.

This Carol plaies, and has beene in his dayes
a chirping boy, and a kill pot:
Kit Cobler it is, I'me a Father of his,
and he dwells in the lane, cal'd Fil-pot.

But who is this? O'my daughter Sis
Mince-pie, with her doe not dally
On paine o'your life: She's an honest Cooks wife,
and comes out of Scalding-Alley.

Next in the trace, comes Gambol in place,
and to make my tale the shorter:
My Sonne Hercules, tane, out of Distaffe-lane
but an active man, and a Porter.

Now Post and Paire, old Christmasses heire
doth make, and a gingling Sally:
And wott you who, t'is one of my two
Sons, Cardmakers in Pur-alley.

Next in a trice, with his boxe and his Dice,
Mac-pippin my Son, but younger,
Brings Mumming in; and the knave will win,
for a'is a Costermonger.

But New-yeares-gift, of himselfe makes shift
to tell you what his name is:
With Orenge on head, and his Gingerbread,
Clem Waspe of Honey-lane 'tis.

This I you tell, is our jolly Wassell,
and for Twelfe-night more meet too:
She workes by the Ell, and her name is Nell,
and she dwells in Thred-needle-street too.

Then Offering he, with his Dish, and his Tree,
that in every great house keepeth;
Is by my Sonne, young Little-worth done,
and in Penny-rich-street he sleepeth.

Last, Baby-cake, that an end doth make
of Christmas merrie, merrie vaine a
Is Child Rowlan, and a straight young man,
though he come out of Crooked-lane 'a.

There should have beene, and a dozen I wene,
but I could finde but one more;
Child of Christmas, and a L'ogge it was,
when I them all had gone ore.

I pray'd him, in a time so trim,
that he would make one to praunce it:
And I my selfe, would have beene the twelfe,
o'hut Log was to heavie to dance it.

У пьесы, конечно, должен быть эпилог и он был написан и даже произнесен со сцены, но этой зимой его пришлось переписать непосредственно на берегах Невы. В музее истории Религии, где наш Клуб старинного танца и ансамбль Vento del Tempo ежемесячно развлекает собравшихся просветительскими программами, состоялся рождественский междусобойчик с попытками поиграть в героев маски. Гравюры сего мероприятия были выполнены мастером фотографического аппарата Яном Батюто, а лица все те же. Узнаваемые герои:

Кристмас Фазер произносит речь и развлекает дам:

Лорд Кавардак, (впрочем, здесь он был просто Неожиданностью, зато какой!) и сэр Веселье за поеданием двенадцати символичных пирожков с убитым вареньем: