В театрах Москвы и Санкт-Петербурга
О новых именах (Наталья Осипова,Иван Васильев) и хорошо известных( Диана Вишнева,Мария Александрова,Алиса Фрейдлих)
НОВЫЕ ИМЕНА: ОСИПОВА И ВАСИЛЬЕВ
В Большом театре в Москве я видела спектакль «Дон Кихот» с молодыми танцовщиками, с теми, на кого смотрят как на будущих звезд московского балета, а, возможно, и мирового. Прежде всего - об общем впечатлении от спектакля. Впервые за последние несколько лет я видела исполнителей, которые танцевали свои роли Китри и Базиля весело, азартно, с самого начала задали спектаклю темп, можно сказать, раскрутили его как волчок. А не то как бывает часто сегодня - глядя иной раз на русских исполнителей главных ролей в этом балете, читаешь на лицах артистов: вообще-то я - Принц или Одетта, но ради вас так уж и быть станцую Базиля, Китри, Эспаду... Осипова и Васильев вернули балету его задор, жизнерадостность, они танцевали азартно, увлеченно. Казалось, что участвуешь в веселом поединке двух очень молодых людей, для которых все в жизни - повод для смеха: успеет ли Китри увернуться от поцелуя, сумеет ли Базиль «перетанцевать» ее на свадьбе...Наталья Осипова окончила Московскую Академию балета и была принята в труппу Большого театра в 2004 году. Мы видели ее во время недавних московских гастролей в Нью-Йорке, тогда в «Дон Кихоте» она танцевала вариацию и поражала всех своим прыжком - высоким и с «зависанием» в воздухе. Но прыжок еще не делает танцовщицу настоящей балериной. До последнего времени Осипова в основном танцевала вариации или отдельные сольные партии. В последнем сезоне она получила партию Рамзеи (вторую главную партию в балете «Дочь фараона») и главную роль в «Дон Кихоте» - Китри. Ивану Васильеву семнадцать лет, но он уже очень знаменит. О нем постоянно говорят как о новом явлении балетного мира. Иван закончил балетную школу в Минске и в шестнадцать лет станцевал две ведущие партии на сцене Белорусского театра оперетты и балета. Легко, как будто играючи победил на всех конкурсах, в которых участвовал: Пермь, Москва, Варна... С этого года Васильев - танцовщик Большого театра в Москве. И сразу дебют: Базиль в «Дон Кихоте». У Васильева, несомненно, потенциал настоящего артиста. И дело опять же не только в том, что он обладает большим прыжком, сейчас высокий прыжок у мужчин не такая уж редкость. Но Васильев не просто прыгает или вертит пируэты, он не делает трюки на сцене, он танцует. Его прыжок не только высок, но и стремителен, Иван танцует темпераментно, умеет «захватить» сцену. Танцовщик располагает к себе с первой минуты появления несомненным артистическим обаянием, из его сердца бьет «жизни луч». Васильев как будто светится и освещает вокруг себя сцену. Таким даром обладали... Но не стоит торопиться со сравнениями, которых я уже немало слышала в Москве, где Васильева сравнивают с самыми великими танцовщиками прошлого. Все, что я увидела на спектакле, пока еще, на мой взгляд, заявка на возможную судьбу.Спектакль в целом мне так понравился, что я закрыла глаза на то, что Осипова иногда теряет чувство меры в поведении на сцене, а у Васильева явные проблемы с поддержками. Все еще поправимо. У Осиповой в театре умный, опытный репетитор Марина Кондратьева, Васильев занимается в классе одного из лучших педагогов мужского танца в России Бориса Акимова, его репетиторы в прошлом - премьеры Большого театра.Для того чтобы судить об Осиповой, надо увидеть танцовщицу в различном репертуаре, ее форма еще оставляет желать лучшего. Я знаю, что она танцевала вальс Шопена, но пока мне трудно представить ее в лирическом или романтическом репертуаре.Жажда танцевать, которая читается в каждом движении Васильева на сцене, может стать, как ни странно, серьезным препятствием на пути становления юного танцовщика. Иван находится в довольно «хрупком» возрасте, когда костяк еще не окреп и человек еще растет. В его балетном образовании есть пробелы, а пропорции тела не являются идеальными, ему еще нужно над многим работать и адаптироваться в классическом балете. Он готовит сейчас новую роль: Колена в «Тщетной предосторожности», но одновременно откликается на все посторонние предложения. Молодой танцовщик сейчас нарасхват: конкурсы, один гала-концерт, другой гала-концерт, поездка с группой артистов для выступлений за границу... дуэт из «Дон Кихота», дуэт из «Дон Кихота», дуэт из «Дон Кихота»... Я понимаю, как соблазнителен да еще в таком юном возрасте успех, возможность выступать... Но я видела, чем кончаются иногда такие ранние расцветы, к чему приводит неразумное растрачивание еще неокрепших молодых сил. Васильев рискует повторить судьбу Алексея Баталова из Мариинского театра, который на всю жизнь остался «конкурсным» танцовщиком: незаменим в любом концерте, победитель многих конкурсов, он ничего не успел сделать в спектаклях. Словом, Иван стоит на пороге своей судьбы, только от него зависит, как эта судьба сложится.
ДИАНА ВИШНЕВА вновь танцевала в Большом театре, на этот раз заглавную роль в балете «Жизель». Сколько бы раз я ни видела Вишневу в этой роли, каждый раз она танцует по-новому и с таким душевным накалом, как будто выходит на сцену последний раз в жизни. Меня поразила новая трактовка много раз станцованной роли, парафразы некоторых моментов образа, созданного Ольгой Спесивцевой - самой трагической Жизелью прошлого века. Я столько раз писала о Вишневой в «Жизели», что не буду подробно рассказывать обо всем спектакле, каким бы новым он мне ни казался. Остановлюсь только на окончании первого акта. Сцена сумасшествия на этот раз стала у Вишневой постепенным переходом в иной мир. Временами балерина замирала, всматриваясь куда-то в иное, находящееся за пределами зала пространство - как будто видела не картины прошлого, а то страшное царство ночных виллис, в котором она явится Альберту во втором акте. Затем лицо становилось почти застывшей маской, теряя признаки жизни. И вдруг как будто опомнившись, начинала метаться по сцене, стараясь удержаться в мире живых, сопротивляясь уводящей ее силе, почти приходя в сознание... (С таким безжизненным лицом, как застывшая маска, Жизель Вишневой появится перед Миртой, чертя «круг на планшете сцены, другой ногой простираясь в летучем арабеске», и это будет казаться «сновидением, чем-то по силе выразительности лежащим за пределами возможного» - из воспоминаний Б. Богданова-Березовского о Спесивцевой).«Талант и красота сплетаются в единое целое» - писали о танце Спесивцевой. Это можно повторить о явлении Жизели Вишневой во втором акте. Изумительной красоты позы, почти бесплотное скольжение по сцене, скорбные черные очи на бледном лице...Но при всей этой бесплотности Жизель Вишневой продолжала жить земными страданиями. Ее прекрасный «плачущий дух» не ведал и не помнил нанесенной обиды, но оплакивал утраченную иллюзию любовной гармонии.Восхищение вызывает блистательное выступление Марии Александровой в роли Мирты. Нездешний мрак таился в слегка раскосых глазах, за королевской величавостью угадывались трагические тайны собственной земной жизни: неутоленные женские обиды и жажда мести... Александрова на равных с Вишневой создавала атмосферу второго акта, она стала антиподом ее Жизели. Ни остальные исполнители главных ролей, ни, к сожалению, кордебалет впечатления на меня не произвели.
В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ я пошла в театр Ленсовета ради Фрейндлих, единственной и неповторимой Алисы. Она играла моноспектакль по пьесе Эрика-Эммануила Шмидта «Оскар и Розовая Дама». Играла одна обе роли: мальчика, умирающего в больнице от рака, и воспитательницу, работающую в больнице, - Розовую Даму. Эту грустную, очень гуманную пьесу поставил для Фрейндлих режиссер Владислав Пази (ныне покойный), бывший художественный руководитель театра Ленсовета, в котором я работала последние годы перед отъездом из Ленинграда в 1977 году. Тогда труппой руководил Игорь Петрович Владимиров, Фрейндлих была в этом театре главной актрисой. Сейчас артистка Большого драматического театра играет на прежней сцене только этот спектакль, который всегда идет с аншлагом.Мне было приятно увидеть в буклете, изданном к спектаклю, свои фотографии Фрейндлих прежних времен. Я была рада обнять тех, с кем работала еще в те далекие годы. Словом, я вдруг испытала чувство, похожее на ностальгию по ушедшей жизни.Фрейндлих играла с потрясающей мягкостью и грустью, не акцентируя ни трагические, ни сентиментальные, ни смешные моменты: она играла воспитательницу, читающую письма к Богу, которые написал покойный мальчик. Она читала эти письма, вспоминая и перевоплощаясь (в своих воспоминаниях) то в Оскара, то в Даму с удивительной деликатностью и чувством меры - великая Алиса Фрейндлих.
Фото автора
Нина Аловерт .
Русский Базар №43