Tрудности перехода
Когда мы были молодыми, в разговорах часто мелькали пятидесятилетние тетки. У грубых - бабы, а у нас тетки. Ну как они мелькали? Например, пришел на выставку, а там три какие-то пятидесятилетние тетки. Или - да как там работать, когда у них одни пятидесятилетние тетки.
Ближе к концу наших славных сороковых лексикон был вынужден слегка смениться. Пятидесятилетних теток мы по-быстрому сменили на шестидесятилетних теток. Пришел в контору - а там одни шестидесятилетние тетки. Звучит, кстати, стилистически гораздо хуже, чем первый вариант. А что делать? Надо же как-то отделять их, ужасных, от нас, прекрасных.
Раньше шестидесятилетних теток звали старушками. Но сейчас нет, естественно. И потом это вообще не звучит - пришел в контору, а там одни старушки. Не звучит, потому что старушки теперь отодвинулись в бесконечную даль, не только возрастную, но и социальную, где нет никаких контор в принципе.
Перевалив за свои полтинники, даже самые нечувствительные к языку люди стали спотыкаться на возрастных упоминаниях. Про "Покровские ворота", это кладбище поколений, я вообще молчу. Уже Хоботовых воспринимаешь как буйных детей, а еще недавно удивлялись - такие возрастные, а еще романы крутят.
Но что кино, когда жизнь вокруг да около наполнена седоватыми мужчинами и не всегда элегантными дамами, про которых еще вчера я бы сказала - видишь ту пожилую пару? А сегодня стремно, язык застревает в стаканчике с кофе. Называем таких теперь "ровесниками". Видишь, ровесник пошел? Видишь, ровесник упал, рассыпался?Пошли, поможем ровеснику! И перемигиваемся, типа, это же шутка, какой он нам ровесник, мы-то молодежь, просто молодежь с опытом.
А пятидесятилетних теток больше нет вокруг нас.