Красавица, блондинка, некомсомолка
Она постоянно смотрит на свой зад. Эта поза - назад на зад - была бы сложна, если бы блондинка не была Настоящей Красавицей, а Настоящим Красавицам разглядеть свой зад - плевое дело. Ее зад похож на Дженифер Лопес, а все тело - на еще какую-то Дженифер. Ей так говорит ее муж, мастер Кама-Сутры, я про него уже много знаю. Муж - иностранец, бедный иностранец, брак - по любви, третий. Предыдущие два мужа - подонки, каких свет не видывал, я про них тоже все знаю, к сожалению.
С тех пор, как нас уплотнили (временно! временно!), мой день начинается с Новостей Блондинки. Новости состоят из двух частей:
1. Катастрофы.
2. Тела других женщин.
О катастрофах я узнаю первым делом, пока раздеваюсь (не полностью, конечно, я ж не Дженифер) - кто кого изнасиловал, украл, выбросил из окна и погиб в самолете. Рассказ сопровождается попытками показать картинки.
Сначала я сопротивлялась, но на это уходили все утренние силы и теперь просто раздеваюсь и молчу, зубами поскрипываю. Просить и даже требовать замолчать - бесполезно. Следуют слезы и длительные объяснения, которые еще хуже - катастрофы она смотрит, потому что летает на самолетах, убитых детей смотрит, потому что у нее самой дети, расчлененные тела - потому что у нее самой тело.
И о телах - эта часть меня вообще просто сводит с ума, но бороться еще бесполезней, чем с первой, ибо аргументов нет.
"Смотрите! НН подтянула грудь! а живот по-прежнему дрябленький-дрябленький, вот глупышка!"
"О... ну как можно в таком возрасте сниматься голой! Посмотрите, как у нее ВСЁ висит!"
"Ха! Ну вот этот еще ничего, лучше, чем ее предыдущий!"
"Ой! чтобы я такое надела... нет, меня никто не заставит!"
"ММ-то как похудела! но ей совсем не идет, посмотрите!"
Всё это сыплется и сыплется, как из прорванного помоечного мешка, работа не помеха, да и нет у нее никакой работы.
Я все знаю про нее, ее детей и мужей, знаю, не желая того, но уж так устроен мой моск - "все запоминаю, любовно-кротко в сердце берегу", так сказать. Но сколько тел и катастроф может выдержать отдельно взятое сердце? Оказалось, много.
Но есть еще общие вопросы, и тут уж я бастую.
Красавица-блондинка - стихийный нацист. Выражение лица, с которым она произносит слово "цыган" ни с чем не спутаешь, разве что, с раздавленной крысой. Ее "ФУУУ...", произнесенное в ответ на мое радостное помахивание билетами на Фаруха Р., заставило меня прочитать весьма пламенную мораль в пространство, мораль, которая была вежливо выслушана. Но когда она в присутствии сотрудницы-армянки сказала про одного доктора наук с отвращением - "он же армянин!..", я ей чуть не залепила, даром, что она выше меня в три раза и вокруг нас очаг высокой культуры.
Трудно не влепить. Мое самовнушение, что она просто глупенькая, бессмысленная блондинка, называющая всех Олечками и Петечками, вкусняшками и очаровашками, не помогает. Один раз я сказала, что подам на нее в суд.:)) Она разразилась речью, трясла волосами и смотрела на зад. Я ушла, хлопнув дверью святилища.
Нацвопрос рядом со мной стоять не должен. Ни стоять, ни подниматься, пусть стоит и поднимается в прочих средах, а тут пусть будет оазис. Мне от него воняет - от вопроса, а не от оазиса.
Но это случайно, это временно, и я должна выдержать и не осквернить святилище, стойбище и капище вульгарным ристалищем, ибо мир и спокойствие для буддиста важнее всякого там бинома Ньютона.
Аминь.
С тех пор, как нас уплотнили (временно! временно!), мой день начинается с Новостей Блондинки. Новости состоят из двух частей:
1. Катастрофы.
2. Тела других женщин.
О катастрофах я узнаю первым делом, пока раздеваюсь (не полностью, конечно, я ж не Дженифер) - кто кого изнасиловал, украл, выбросил из окна и погиб в самолете. Рассказ сопровождается попытками показать картинки.
Сначала я сопротивлялась, но на это уходили все утренние силы и теперь просто раздеваюсь и молчу, зубами поскрипываю. Просить и даже требовать замолчать - бесполезно. Следуют слезы и длительные объяснения, которые еще хуже - катастрофы она смотрит, потому что летает на самолетах, убитых детей смотрит, потому что у нее самой дети, расчлененные тела - потому что у нее самой тело.
И о телах - эта часть меня вообще просто сводит с ума, но бороться еще бесполезней, чем с первой, ибо аргументов нет.
"Смотрите! НН подтянула грудь! а живот по-прежнему дрябленький-дрябленький, вот глупышка!"
"О... ну как можно в таком возрасте сниматься голой! Посмотрите, как у нее ВСЁ висит!"
"Ха! Ну вот этот еще ничего, лучше, чем ее предыдущий!"
"Ой! чтобы я такое надела... нет, меня никто не заставит!"
"ММ-то как похудела! но ей совсем не идет, посмотрите!"
Всё это сыплется и сыплется, как из прорванного помоечного мешка, работа не помеха, да и нет у нее никакой работы.
Я все знаю про нее, ее детей и мужей, знаю, не желая того, но уж так устроен мой моск - "все запоминаю, любовно-кротко в сердце берегу", так сказать. Но сколько тел и катастроф может выдержать отдельно взятое сердце? Оказалось, много.
Но есть еще общие вопросы, и тут уж я бастую.
Красавица-блондинка - стихийный нацист. Выражение лица, с которым она произносит слово "цыган" ни с чем не спутаешь, разве что, с раздавленной крысой. Ее "ФУУУ...", произнесенное в ответ на мое радостное помахивание билетами на Фаруха Р., заставило меня прочитать весьма пламенную мораль в пространство, мораль, которая была вежливо выслушана. Но когда она в присутствии сотрудницы-армянки сказала про одного доктора наук с отвращением - "он же армянин!..", я ей чуть не залепила, даром, что она выше меня в три раза и вокруг нас очаг высокой культуры.
Трудно не влепить. Мое самовнушение, что она просто глупенькая, бессмысленная блондинка, называющая всех Олечками и Петечками, вкусняшками и очаровашками, не помогает. Один раз я сказала, что подам на нее в суд.:)) Она разразилась речью, трясла волосами и смотрела на зад. Я ушла, хлопнув дверью святилища.
Нацвопрос рядом со мной стоять не должен. Ни стоять, ни подниматься, пусть стоит и поднимается в прочих средах, а тут пусть будет оазис. Мне от него воняет - от вопроса, а не от оазиса.
Но это случайно, это временно, и я должна выдержать и не осквернить святилище, стойбище и капище вульгарным ристалищем, ибо мир и спокойствие для буддиста важнее всякого там бинома Ньютона.
Аминь.