Худжвири. Раскрытие скрытого. Гл.. 23. Правила общения с людьми у суфиев. Часть 2.
Кашф аль-махджуб ли арбаб аль-кулуб
Трактат «РАСКРЫТИЕ СКРЫТОГО» аль-Худжвири
О правилах принятия пищи
Люди не могут обходиться без пропитания, однако нравственное чувство требует, чтобы они не ели и не пили сверх меры.
Шафии говорит:
“Кто думает о том, что попадает в его живот, достоен лишь того, что выходит из него”.
Для новичка нет ничего вреднее обильной еды. Я читал в Историях, что Абу Язида спросили, почему он так высоко ставит голод. Тот ответил:
- Если бы Фараон был голоден, он бы не сказал: “Я ваш вышний господь!” И если бы Карун (Корах) был голоден, он бы не проявил мятежности. Са‘лабу* все превозносили, пока он был голоден, а наевшись досыта, он стал лицемерить.
________________________________________________________________________
* Са‘лаба - см. Толкования Байдави на Коран (9:76).
Сахль ибн Абдаллах (ат-Тустари) сказал:
“По мне, так напиться допьяна лучше, чем наесться до отвала”.
Его спросили, почему так, и он сказал:
“У упившегося ум притупляется, пламя вожделения гаснет, человеку нет вреда от своих рук и языка. А наевшегося до отвала обуревают глупейшие желания, им овладевает вожделение и низшая душа начинает жаждать своего ублажения”.
Шейхи говорили, описывая суфиев:
“Они едят как тяжело больные, спят как сокрушенные горем и говорят как лишившиеся детей”.
Обязательное правило - не есть в одиночестве. Следует бескорыстно делиться едой друг с другом.
Не следует садиться за стол молча; приступая, надо сказать “Во имя Бога”.
За столом не следует ставить на стол и брать что-либо со стола, не предложив своим братьям.
Первый кусок следует обмакнуть в соль.
К друзьям за столом следует относиться беспристрастно, на равных со всеми остальными.
Сахля ибн Абдаллаха (ат-Тустари) спросили о значении коранического аята:
Аллах повелевает справедливость, благодеяние… (Коран 16:90).
Он ответил:
“Справедливость - это беспристрастное отношение к другу за общим столом, а благодеяние - уступить другу лучший кусок”.
Мой шейх говаривал:
“Каковы шарлатаны! Говорят, что отринули мирское, а сами только и пекутся, что о куске хлеба”.
Суфий должен есть правой рукой и смотреть только на свою еду. Во время еды не следует пить, если только вас не мучает жажда. Когда пьешь, следует лишь утолить жажду, не более.
Не глотай большие куски, хорошо прожевывай пищу и не спеши. Кто делает иначе - противоречит обычаю Пророка и может пострадать от несварения желудка (тухама).
Закончив еду, следует воздать хвалу Богу и ополоснуть руки.
Если двое, трое или больше человек, принадлежащих дервишескому братству, придут на трапезу и откушают, не сказав о том братии, некоторые шейхи считают, что это беззаконно и является нарушением правил общежития.
Другие считают позволительным, когда несколько человек, объединившись вместе, поступают таким образом. Третьи дозволяют это и одному человеку - на том основании, что он обязан соблюдать принцип равенства в коллективе, но не когда он один. Поэтому, когда он один, он свободен от обязательств перед сообществом и не подлежит осуждению за свой поступок.
Главным правилом здесь является следующее: приглашение дервиша не следует отвергать, а приглашение богатого человека не следует принимать.
Дервишам не подобает посещать дома богатых людей или просить что-либо у них. Такое поведение портит суфия, ибо миряне не близки по духу (махрам) дервишам.
Большой достаток не делает человека “богатым” (дунья-дар), а малый достаток не делает человека “бедным”. Тот, кто осознал, что нищета лучше богатства, не входит в число “богатых”, будь он даже царь. И любой, кто не верит в нищету, является “богатым”, даже если он живет в крайней нужде.
Когда дервиш посещает собрание, ему не следует стесняться ни в еде, ни в отказе от еды, но вести себя, сообразуясь с моментом (бар хукм-и вакт).
Если хозяин - человек близкий по духу (махрам) и женат, будет правильно, если дервиш посмотрит сквозь пальцы на его проступки.
Если хозяин не является близким по духу, непозволительно идти к нему в дом. И в любом случае лучше не совершать проступков, ибо Сахль ибн Абдаллах (ат-Тустари) говорит:
“Отступничество - это унижение” (аз-заллат зиллат).
О правилах поведения во время передвижения
Господь сказал:
И слуги Милосердного лишь те,
Кто ходит по земле смиренно (Коран 25:63).
Ищущий Бога, передвигаясь, должен при каждом шаге осознавать, ведет ли его этот шаг от Бога или к Богу. Если от Бога, ему следует просить прощения, а если к Богу, то не следует отступаться от своего намерения - чтобы оно крепло.
Как-то Дауд Таи принял лекарство. Ему сказали:
- Прогуляйся во двор, чтобы проявилось благотворное воздействие снадобья.
Тот в ответ:
- В Последний День мне будет стыдно, когда Господь спросит меня, с чего это я прогуливался ради собственного удовольствия. Бог Всемогущий изволил сказать: “Свидетелями их деяний станут ноги” (Коран 36:65).
Поэтому дервиш должен ступать осмотрительно, с головой погрузившись во внутреннее созерцание (муракабат), не смотря по сторонам и глядя лишь перед собой.
Если по дороге ему кто-то встретится, не следует сторониться его, чтобы избежать осквернения платья, ибо все мусульмане чисты и их одежды тоже. Сторонящийся выказывает чванство и самодовольство.
Но если вам встретился неверный или явно грязный, следует тактично посторониться.
Когда вы идете в большой компании, не следует идти впереди всех, это проявление гордости; не следует идти и позади всех, это проявление униженности, а деланная униженность - та же гордыня.
Днем следует следить за чистотой своей обуви - чтобы Господь Своей милостью хранил твою одежду (чистой) ночью.
Когда один и более дервишей идут с кем-то, этот человек не должен задерживаться по дороге, (чтобы) с кем-то (поговорить), и не должен просить, чтобы его подождали.
Походка должна быть спокойной и неторопливой, иначе это будет напоминать походку вожделеющего человека; не следует ходить медленно, ибо так ходят горделивые. Шагай широко (гам-и тамам нихад).
В целом, походка ищущего Бога должна быть такова, чтобы, если кто спросит, куда он идет, тот мог с полным основанием ответить:
Я к Богу моему иду,
Он, истинно, мне правый путь укажет (Коран 37:99).
В противном случае пешее передвижение становится проклятием, ведь правильность ходьбы (хатават) проистекает от правильности помыслов (хатарат). Соответственно, если мысли человека сосредоточены на Боге, то его стопы следуют за помыслами.
Передают, что Абу Язид сказал:
“Беззаботная походка (равиш-и би муракабат) дервиша - знак того, что он пренебрегает (Богом), ибо все сущее достижимо в два шага: первый - прочь от забот о себе, второй - к прочной опоре на веления Божьи”.
Походка ищущего должна свидетельствовать, что он находится на Пути, и, так как близость к Господу не определяется пройденным расстоянием, что остается делать ищущему, кроме как превратить каждый свой шаг в обитель отдохновения?
О правилах сна в пути и дома
У шейхов существуют разные мнения по этому вопросу.
Одни полагают, что новичку непозволительно спать, пока его не сморит сон, ибо Посланник сказал: “Сон - брат смерти”, и так как жизнь - благо, ниспосланное Богом, а смерть - испытание, то первое превосходит второе.
Передают, что Шибли сказал:
“Господь взглянул на меня и произнес:
“Кто спит - тот небрежен, а кто небрежен - тот за “завесой”.
Другие утверждают, что новичок может спать когда хочет, и даже заставляет себя спать после исполнения Божественных предписаний, ибо Посланник сказал: “Перо не записывает (неблагие поступки) спящего, пока он не проснется, мальчика, пока он не достигнет зрелости, и безумца, пока к нему не вернется рассудок”.
Спящий не может навредить людям, его воля бездействует, сон препятствует низшей душе в осуществлении ее желаний, и ангелы-писцы прекращают записывать содеянное человеком; язык не изрекает ложных умозаключений и не говорит плохо об отсутствующих, воля лишена возможности выказывать самонадеянность и тщеславие.
“Спящий не проклинает и не просит, ускользнув от жизни, смерти и воскресения”.
И потому Ибн Аббас говорит:
“Ничто так не сокрушает Иблиса, как сон грешника. Когда тот спит, Иблис сетует: “Когда же он пробудится и встанет, начав творить ослушание Богу?!”
По этому вопросу мнения Джунайда и Али ибн Сахля аль-Исфахани расходятся. Последний прислал Джунайду исполненное тонких наблюдений послание, с текстом которого мне довелось ознакомиться. Он писал о том, что сон есть небрежение, а отдых - отвращение от Бога: любящему не пристало спать и отдыхать ни днем, ни ночью, иначе он утратит предмет своего обожания, предаст забвению себя и свое состояние и потерпит крах в достижении Господа.
Как Он сказал Да‘уду (Давиду):
“О Да‘уд, кто притязает на любовь ко Мне и спит, когда ночь покрывает его, - тот лжец”.
Джунайд ответил на послание так:
“Наше бодрствование состоит в поклонении Господу, а сон - это действие Господа в отношении нас. А то, что приходит к нам от Господа вне зависимости от нашей воли, более совершенно, чем приходящее от Него согласно с нашей волей. Сон - дар, который Господь низводит на тех, кто любит Его”.
Та или иная позиция в этом вопросе определяется разным пониманием понятий “трезвости” и “упоенности”, о чем мы уже подробно говорили.
Примечательно, что Джунайд, который сам был “трезвым”, здесь поддерживает позицию “упоенности”. Весьма похоже, что он писал это, находясь в состоянии восторженности, и его преходящее состояние отпечаталось в его словах. Или же вполне возможно, что здесь имеет место противоположное и что сон это на самом деле трезвость, а бодрствование это в действительности опьяненность, поскольку сон - атрибут человека и человек “трезв”, пока он в тени своих атрибутов. Бодрствование же - атрибут Бога, и, когда человек переходит пределы своих атрибутов, он испытывает ликующий восторг.
Мне доводилось встречать шейхов, которые, как и Джунайд, предпочитают сон бодрствованию, поскольку видения святых и большинства пророков приходили к ним во время сна.
И Посланник сказал:
“Истинно, Господь гордится слугою, который спит, простершись в молитве; и Он говорит Своим ангелам: “Воззрите на Моего слугу, чей дух - в обители тайной беседы (наджва), тогда как его тело - на ковре поклонения”.
Посланник также сказал:
“Духу того, кто спит в состоянии очищения, дозволено совершить обход Трона и преклониться перед Господом”.
Мне доводилось читать в Историях, что Шах Шуджа из Кирмана не спал сорок лет. Как-то ночью его сморил сон, и он узрел Господа. После этого он почти всегда спал - в надежде, что видение повторится. Таково значение стиха Кайса из племени бану амир*:
Скорее бы уснуть, хоть спать я не привык, -
Хотя б во сне Возлюбленной увидеть лик!
_______________________________________________________
* … Из племени бану амир - имеется в виду Маджнун, возлюбленный Лейли. См. Brockelmann, I, 48.
Другие шейхи, которых мне доводилось видеть, согласны с Али ибн Сахлем, предпочитая бодрствование сну, поскольку в состоянии бодрствования апостолам ниспосылались откровения и чудеса.
Один из шейхов говорит:
“Если бы от сна исходила польза, сон существовал бы в Раю”, т. е. если бы сон возбуждал любовь и близость к Богу, из этого следовало бы, что и в Раю должен быть сон, ибо Рай - место близости. Но из того, что в Раю нет ни сна, ни “завес”, мы узнаем, что сон есть “завеса”.
Те, кто входит в тонкости (арбаб-и лата’иф), отмечают, что когда Адам в Раю уснул и из его левой стороны вышла Ева, она стала причиной всех его бед. Они также указывают на то, что когда Ибрахим (Авраам) сказал Исмаилу, что получил во сне повеление принести его в жертву, Исмаил ответил:
- Это наказание тому, кто спит, забыв о своем Возлюбленном. Если бы ты не заснул, то и не получил бы повеления принести в жертву своего сына.
Передают, что Шибли каждую ночь ставил перед собой чашку с соленой водой и иглу для прикладывания глазной примочки, и когда его одолевал сон, он окунал иглу в соленую воду и колол себе веки.
Мне, Али ибн Усману аль-Джуллаби, доводилось встречаться с духовным наставником, который после завершения своих обязательных молитв отходил ко сну. Я видел шейха Ахмада Самарканди, который жил в Бухаре, - в течение сорока лет он никогда не ложился спать ночью и немного спал днем.
Отношение к сну зависит от отношения человека к жизни и смерти. Для тех, кто ставит смерть над жизнью, сон должен быть предпочтительнее бодрствования. Для тех, кто ставит жизнь над смертью, бодрствование должно быть предпочтительнее сна.
Заслуга принадлежит не тому, кто принуждает себя бодрствовать, а тому, к кому пришло бодрствование. Посланник, которого избрал Господь и кого Он возвысил до высочайшего чина, не принуждал себя ни к сну, ни к бодрствованию. Бог повелел ему:
Простаивай в молитве ночь,
И коль не всю,
То половину иль немногим меньше (Коран 73:2-3).
Точно так же заслуга принадлежит не тому, кто вынуждает себя спать, а тому, кто засыпает, когда к нему приходит сон. Обитатели Пещеры не принуждали себя ни к сну, ни к бодрствованию, ибо Сам Господь наслал на них сон и питал их независимо от их воли.
Когда человек достигает такой ступени, на которой его воля упраздняется, и его рука не тянется ни к чему, и его помыслы не обращаются ни к чему, кроме Господа, - не имеет значения, спит он или бодрствует, в любом случае он удостоен чести.
Что же касается сна новопосвященного, то ему следует рассматривать сон как последний в своей жизни, и раскаяться в своих грехах, и умиротворить всех, кто имел к нему какие-то претензии. Перед сном надлежит очиститься и спать на правом боку, лицом к кибле. Отходить ко сну следует, приведя свои мирские дела в порядок и вознеся благодарность за благо Ислама, дав себе слово, что, если наступит пробуждение после сна, он не вернется к греховному.
У того, чьи дела в порядке, когда он бодрствует, нет страха ни перед сном, ни перед смертью.
Хорошо известна история о духовном наставнике, который при каждой встрече с одним заносчивым имамом говорил:
- О Имярек, тебе суждено умереть!
Это задевало имама:
- Почему этот босяк всегда повторяет одно и то же?
Однажды имам ответил:
- Ну, завтра держись!
На следующий день, когда вошел духовный наставник, имам сказал ему:
- О Имярек, тебе суждено умереть!
Тот расстелил свой молитвенный коврик, возложил на него свою голову и с возгласом “я мертв” испустил дух.
Так имам получил предостережение и осознал, что наставник призывал его быть готовым к смерти, будучи сам давно готов к ней.
Мой шейх призывал своих учеников не спать, пока их не одолеет сон, а уж если они проснулись, не засыпать снова, поскольку второй сон незаконный и не приносит пользы ищущим Бога.
О правилах речи и молчания
Господь повелел Своим слугам говорить честь по чести, т. е. подтверждать Его Владычество, славить Его и призывать людей к Его двору.
Речь - великое благо, ниспосланное человеку Богом и отличающее его от других.
Некоторые толкователи аята “Мы оказали честь сынам Адама” (Коран 17:70) полагают, что здесь говорится именно о даре речи.
Тем не менее речь несет в себе и великое зло, ибо Посланник сказал:
“Худшее, чего я опасаюсь для моего народа, - это язык”.
Можно сказать, что язык как вино: он опьяняет ум, и те, кто пристрастился к нему, не способны воздерживаться от него.
Согласно этому суфии, зная, что речь - вещь небезопасная, избирают молчание, за исключением случаев, когда слова совершенно необходимы. Они заранее обдумывают свои слова так, чтобы они прозвучали во имя Бога, и лишь тогда их произносят, в противном случае храня молчание, поскольку они твердо верят, что Богу ведомы наши тайные мысли (ср. Коран 43:80).
Посланник сказал:
“Кто хранит молчание - тот спасен”.
В молчании много преимуществ и духовной пользы (футух), а в речи много вреда.
Одни шейхи предпочитают молчание речи, другие ставят речь выше молчания. Среди первых - Джунайд, который сказал:
“Высказывания - сплошные притязания; а где крепки основы, там притязаниям нет места”.
Иногда извинительно не говорить, хоть и хочется сказать, т. е. страх становится оправданием для умолчания, даже если человек хочет высказаться и есть такая возможность.
Отказ говорить о Боге не наносит ущерба сущности духовного познания.
В то же время безосновательные претензии не являются извинительными. Обратное - обычай лицемеров.
Безосновательные притязания есть ханжество, а основательность без претензий есть искренность, ибо “тому, кто преуспел в искусстве слова, не надобен язык для разговора с Господом Своим”.
Высказывания служат исключительно для общения с иным-чем-Бог, ибо Сам Бог не нуждается в описании того, что с нами происходит, а иное-чем-Бог не настолько значимо, чтобы мы занимали себя им. Высказывание Джунайда это подтверждает:
“Знающий Бога - нем”, ибо при духозрении (‘ийян) разъяснения (байян) являются “завесой”.
Передают, что Шибли во время собрания у Джунайда вскочил, воскликнув:
- О предмет моих воздыханий!
Слова сопровождались жестом, и было ясно, что речь идет о Боге.
Джунайд сказал:
- О Абу Бакр, если предмет твоих воздыханий - Господь, то к чему указывать на Него, ведь Он - вне всего этого? А если предмет твоих воздыханий - иное, то Господь ведает о том, и к чему тогда лгать?
Шибли тотчас испросил у Господа прощения за сказанное.
Те, кто ставит речь выше молчания, мотивируют это тем, что Господь велит нам не утаивать наши обстоятельства, ибо неутаимость заложена в реальности, а в неутаимости заложена реальность. Если человек в течение тысячи лет сердцем и душой ведает Бога, но не исповедует ведание Бога, он фактически является неверным - если его молчание не было вынужденным. Господь велел всем верующим возносить Ему благодарения, славить Его и перечислять Его щедроты, Он же обещал отвечать на молитвы тех, кто взывает к Нему.
Один из шейхов сказал: кто не возвещает о своем духовном состоянии, тот не имеет никакого духовного состояния - ведь состояние говорит само за себя.
Что мой язык пред красноречьем “состоянья” (лисан аль-хал)?
Ответ на мой вопрос - мое молчанье.
Я читал в Историях, что как-то Абу Бакр Шибли, проходя по кварталу Карх в Багдаде, услышал, как некий шарлатан вещал: “Молчание лучше речи!”
Шибли в ответ:
“Твое молчание лучше твоей речи, а моя речь лучше моего молчания, ибо твоя речь - тщеславие, а твое молчание - праздная насмешка; мое молчание - сдержанность, а моя речь - постижение (Бога)”.
Я, Али ибн Усман аль-Джуллаби, утверждаю, что есть два вида речи и два вида молчания: речь - истинная и ложная, молчание - плодотворное и свидетельствующее о забывчивости.
Чьи слова ведут к истине - для того речь лучше молчания. А если слова ложны, то молчание лучше речи.
“Кто (просто) говорит - либо попадает в цель, либо промахивается; а кто говорит по необходимости, тот обережен от проступка”.
Так, Иблис сказал: “Его я лучше” (Коран 38:76), а Адам был вынужден сказать: “Господь наш! Мы сами погубили наши души!” (Коран 7:23).
Проповедники (да‘ийян) этого религиозного толка говорят либо по дозволению, либо по принуждению, и стыд либо беспомощность побуждают их молчать: “Тот, чье молчание - стыд, чья речь - жизнь”. Их речь - следствие духозрения, и иные речи для них презренны. Наедине с самими собой они ставят молчание выше речи; а когда они с кем-то, то их слова запечатлеваются в людских сердцах. Один духовный наставник сказал об этом так:
“Его молчание с Богом - золото, а разговор со всеми иными - позолота”.
Ищущему Бога, поглощенному служением, надлежит хранить молчание, чтобы дервиш, который утвердился на Пути, мог говорить и, возвещая о Владыке, своей речью пленял сердца учеников.
Правило разговора: не говорить без повеления, а получив повеление, говорить лишь о том, о чем спрашивают.
Правило молчания: молчать не из-за своего невежества и не из согласия с невеждой или забывчивым.
Ученик не должен прерывать речь духовных наставников, не должен навязывать свою точку зрения, не должен использовать сомнительные доводы при ответе. Он не должен лгать, не должен говорить плохое об отсутствующих, не должен оскорблять мусульман тем же языком, которым произносил символ веры и исповедовал единство Бога. Он не должен обращаться к дервишам просто по именам или заговаривать с ними, пока они не зададут вопрос.
Дервиш, храня молчание, не должен покрывать молчанием ложь, а когда он говорит, следует говорить только правду. Этот принцип имеет много следствий и уточнений, о которых я не буду говорить в целях краткости.
Трактат «РАСКРЫТИЕ СКРЫТОГО» аль-Худжвири
О правилах принятия пищи
Люди не могут обходиться без пропитания, однако нравственное чувство требует, чтобы они не ели и не пили сверх меры.
Шафии говорит:
“Кто думает о том, что попадает в его живот, достоен лишь того, что выходит из него”.
Для новичка нет ничего вреднее обильной еды. Я читал в Историях, что Абу Язида спросили, почему он так высоко ставит голод. Тот ответил:
- Если бы Фараон был голоден, он бы не сказал: “Я ваш вышний господь!” И если бы Карун (Корах) был голоден, он бы не проявил мятежности. Са‘лабу* все превозносили, пока он был голоден, а наевшись досыта, он стал лицемерить.
________________________________________________________________________
* Са‘лаба - см. Толкования Байдави на Коран (9:76).
Сахль ибн Абдаллах (ат-Тустари) сказал:
“По мне, так напиться допьяна лучше, чем наесться до отвала”.
Его спросили, почему так, и он сказал:
“У упившегося ум притупляется, пламя вожделения гаснет, человеку нет вреда от своих рук и языка. А наевшегося до отвала обуревают глупейшие желания, им овладевает вожделение и низшая душа начинает жаждать своего ублажения”.
Шейхи говорили, описывая суфиев:
“Они едят как тяжело больные, спят как сокрушенные горем и говорят как лишившиеся детей”.
Обязательное правило - не есть в одиночестве. Следует бескорыстно делиться едой друг с другом.
Не следует садиться за стол молча; приступая, надо сказать “Во имя Бога”.
За столом не следует ставить на стол и брать что-либо со стола, не предложив своим братьям.
Первый кусок следует обмакнуть в соль.
К друзьям за столом следует относиться беспристрастно, на равных со всеми остальными.
Сахля ибн Абдаллаха (ат-Тустари) спросили о значении коранического аята:
Аллах повелевает справедливость, благодеяние… (Коран 16:90).
Он ответил:
“Справедливость - это беспристрастное отношение к другу за общим столом, а благодеяние - уступить другу лучший кусок”.
Мой шейх говаривал:
“Каковы шарлатаны! Говорят, что отринули мирское, а сами только и пекутся, что о куске хлеба”.
Суфий должен есть правой рукой и смотреть только на свою еду. Во время еды не следует пить, если только вас не мучает жажда. Когда пьешь, следует лишь утолить жажду, не более.
Не глотай большие куски, хорошо прожевывай пищу и не спеши. Кто делает иначе - противоречит обычаю Пророка и может пострадать от несварения желудка (тухама).
Закончив еду, следует воздать хвалу Богу и ополоснуть руки.
Если двое, трое или больше человек, принадлежащих дервишескому братству, придут на трапезу и откушают, не сказав о том братии, некоторые шейхи считают, что это беззаконно и является нарушением правил общежития.
Другие считают позволительным, когда несколько человек, объединившись вместе, поступают таким образом. Третьи дозволяют это и одному человеку - на том основании, что он обязан соблюдать принцип равенства в коллективе, но не когда он один. Поэтому, когда он один, он свободен от обязательств перед сообществом и не подлежит осуждению за свой поступок.
Главным правилом здесь является следующее: приглашение дервиша не следует отвергать, а приглашение богатого человека не следует принимать.
Дервишам не подобает посещать дома богатых людей или просить что-либо у них. Такое поведение портит суфия, ибо миряне не близки по духу (махрам) дервишам.
Большой достаток не делает человека “богатым” (дунья-дар), а малый достаток не делает человека “бедным”. Тот, кто осознал, что нищета лучше богатства, не входит в число “богатых”, будь он даже царь. И любой, кто не верит в нищету, является “богатым”, даже если он живет в крайней нужде.
Когда дервиш посещает собрание, ему не следует стесняться ни в еде, ни в отказе от еды, но вести себя, сообразуясь с моментом (бар хукм-и вакт).
Если хозяин - человек близкий по духу (махрам) и женат, будет правильно, если дервиш посмотрит сквозь пальцы на его проступки.
Если хозяин не является близким по духу, непозволительно идти к нему в дом. И в любом случае лучше не совершать проступков, ибо Сахль ибн Абдаллах (ат-Тустари) говорит:
“Отступничество - это унижение” (аз-заллат зиллат).
О правилах поведения во время передвижения
Господь сказал:
И слуги Милосердного лишь те,
Кто ходит по земле смиренно (Коран 25:63).
Ищущий Бога, передвигаясь, должен при каждом шаге осознавать, ведет ли его этот шаг от Бога или к Богу. Если от Бога, ему следует просить прощения, а если к Богу, то не следует отступаться от своего намерения - чтобы оно крепло.
Как-то Дауд Таи принял лекарство. Ему сказали:
- Прогуляйся во двор, чтобы проявилось благотворное воздействие снадобья.
Тот в ответ:
- В Последний День мне будет стыдно, когда Господь спросит меня, с чего это я прогуливался ради собственного удовольствия. Бог Всемогущий изволил сказать: “Свидетелями их деяний станут ноги” (Коран 36:65).
Поэтому дервиш должен ступать осмотрительно, с головой погрузившись во внутреннее созерцание (муракабат), не смотря по сторонам и глядя лишь перед собой.
Если по дороге ему кто-то встретится, не следует сторониться его, чтобы избежать осквернения платья, ибо все мусульмане чисты и их одежды тоже. Сторонящийся выказывает чванство и самодовольство.
Но если вам встретился неверный или явно грязный, следует тактично посторониться.
Когда вы идете в большой компании, не следует идти впереди всех, это проявление гордости; не следует идти и позади всех, это проявление униженности, а деланная униженность - та же гордыня.
Днем следует следить за чистотой своей обуви - чтобы Господь Своей милостью хранил твою одежду (чистой) ночью.
Когда один и более дервишей идут с кем-то, этот человек не должен задерживаться по дороге, (чтобы) с кем-то (поговорить), и не должен просить, чтобы его подождали.
Походка должна быть спокойной и неторопливой, иначе это будет напоминать походку вожделеющего человека; не следует ходить медленно, ибо так ходят горделивые. Шагай широко (гам-и тамам нихад).
В целом, походка ищущего Бога должна быть такова, чтобы, если кто спросит, куда он идет, тот мог с полным основанием ответить:
Я к Богу моему иду,
Он, истинно, мне правый путь укажет (Коран 37:99).
В противном случае пешее передвижение становится проклятием, ведь правильность ходьбы (хатават) проистекает от правильности помыслов (хатарат). Соответственно, если мысли человека сосредоточены на Боге, то его стопы следуют за помыслами.
Передают, что Абу Язид сказал:
“Беззаботная походка (равиш-и би муракабат) дервиша - знак того, что он пренебрегает (Богом), ибо все сущее достижимо в два шага: первый - прочь от забот о себе, второй - к прочной опоре на веления Божьи”.
Походка ищущего должна свидетельствовать, что он находится на Пути, и, так как близость к Господу не определяется пройденным расстоянием, что остается делать ищущему, кроме как превратить каждый свой шаг в обитель отдохновения?
О правилах сна в пути и дома
У шейхов существуют разные мнения по этому вопросу.
Одни полагают, что новичку непозволительно спать, пока его не сморит сон, ибо Посланник сказал: “Сон - брат смерти”, и так как жизнь - благо, ниспосланное Богом, а смерть - испытание, то первое превосходит второе.
Передают, что Шибли сказал:
“Господь взглянул на меня и произнес:
“Кто спит - тот небрежен, а кто небрежен - тот за “завесой”.
Другие утверждают, что новичок может спать когда хочет, и даже заставляет себя спать после исполнения Божественных предписаний, ибо Посланник сказал: “Перо не записывает (неблагие поступки) спящего, пока он не проснется, мальчика, пока он не достигнет зрелости, и безумца, пока к нему не вернется рассудок”.
Спящий не может навредить людям, его воля бездействует, сон препятствует низшей душе в осуществлении ее желаний, и ангелы-писцы прекращают записывать содеянное человеком; язык не изрекает ложных умозаключений и не говорит плохо об отсутствующих, воля лишена возможности выказывать самонадеянность и тщеславие.
“Спящий не проклинает и не просит, ускользнув от жизни, смерти и воскресения”.
И потому Ибн Аббас говорит:
“Ничто так не сокрушает Иблиса, как сон грешника. Когда тот спит, Иблис сетует: “Когда же он пробудится и встанет, начав творить ослушание Богу?!”
По этому вопросу мнения Джунайда и Али ибн Сахля аль-Исфахани расходятся. Последний прислал Джунайду исполненное тонких наблюдений послание, с текстом которого мне довелось ознакомиться. Он писал о том, что сон есть небрежение, а отдых - отвращение от Бога: любящему не пристало спать и отдыхать ни днем, ни ночью, иначе он утратит предмет своего обожания, предаст забвению себя и свое состояние и потерпит крах в достижении Господа.
Как Он сказал Да‘уду (Давиду):
“О Да‘уд, кто притязает на любовь ко Мне и спит, когда ночь покрывает его, - тот лжец”.
Джунайд ответил на послание так:
“Наше бодрствование состоит в поклонении Господу, а сон - это действие Господа в отношении нас. А то, что приходит к нам от Господа вне зависимости от нашей воли, более совершенно, чем приходящее от Него согласно с нашей волей. Сон - дар, который Господь низводит на тех, кто любит Его”.
Та или иная позиция в этом вопросе определяется разным пониманием понятий “трезвости” и “упоенности”, о чем мы уже подробно говорили.
Примечательно, что Джунайд, который сам был “трезвым”, здесь поддерживает позицию “упоенности”. Весьма похоже, что он писал это, находясь в состоянии восторженности, и его преходящее состояние отпечаталось в его словах. Или же вполне возможно, что здесь имеет место противоположное и что сон это на самом деле трезвость, а бодрствование это в действительности опьяненность, поскольку сон - атрибут человека и человек “трезв”, пока он в тени своих атрибутов. Бодрствование же - атрибут Бога, и, когда человек переходит пределы своих атрибутов, он испытывает ликующий восторг.
Мне доводилось встречать шейхов, которые, как и Джунайд, предпочитают сон бодрствованию, поскольку видения святых и большинства пророков приходили к ним во время сна.
И Посланник сказал:
“Истинно, Господь гордится слугою, который спит, простершись в молитве; и Он говорит Своим ангелам: “Воззрите на Моего слугу, чей дух - в обители тайной беседы (наджва), тогда как его тело - на ковре поклонения”.
Посланник также сказал:
“Духу того, кто спит в состоянии очищения, дозволено совершить обход Трона и преклониться перед Господом”.
Мне доводилось читать в Историях, что Шах Шуджа из Кирмана не спал сорок лет. Как-то ночью его сморил сон, и он узрел Господа. После этого он почти всегда спал - в надежде, что видение повторится. Таково значение стиха Кайса из племени бану амир*:
Скорее бы уснуть, хоть спать я не привык, -
Хотя б во сне Возлюбленной увидеть лик!
_______________________________________________________
* … Из племени бану амир - имеется в виду Маджнун, возлюбленный Лейли. См. Brockelmann, I, 48.
Другие шейхи, которых мне доводилось видеть, согласны с Али ибн Сахлем, предпочитая бодрствование сну, поскольку в состоянии бодрствования апостолам ниспосылались откровения и чудеса.
Один из шейхов говорит:
“Если бы от сна исходила польза, сон существовал бы в Раю”, т. е. если бы сон возбуждал любовь и близость к Богу, из этого следовало бы, что и в Раю должен быть сон, ибо Рай - место близости. Но из того, что в Раю нет ни сна, ни “завес”, мы узнаем, что сон есть “завеса”.
Те, кто входит в тонкости (арбаб-и лата’иф), отмечают, что когда Адам в Раю уснул и из его левой стороны вышла Ева, она стала причиной всех его бед. Они также указывают на то, что когда Ибрахим (Авраам) сказал Исмаилу, что получил во сне повеление принести его в жертву, Исмаил ответил:
- Это наказание тому, кто спит, забыв о своем Возлюбленном. Если бы ты не заснул, то и не получил бы повеления принести в жертву своего сына.
Передают, что Шибли каждую ночь ставил перед собой чашку с соленой водой и иглу для прикладывания глазной примочки, и когда его одолевал сон, он окунал иглу в соленую воду и колол себе веки.
Мне, Али ибн Усману аль-Джуллаби, доводилось встречаться с духовным наставником, который после завершения своих обязательных молитв отходил ко сну. Я видел шейха Ахмада Самарканди, который жил в Бухаре, - в течение сорока лет он никогда не ложился спать ночью и немного спал днем.
Отношение к сну зависит от отношения человека к жизни и смерти. Для тех, кто ставит смерть над жизнью, сон должен быть предпочтительнее бодрствования. Для тех, кто ставит жизнь над смертью, бодрствование должно быть предпочтительнее сна.
Заслуга принадлежит не тому, кто принуждает себя бодрствовать, а тому, к кому пришло бодрствование. Посланник, которого избрал Господь и кого Он возвысил до высочайшего чина, не принуждал себя ни к сну, ни к бодрствованию. Бог повелел ему:
Простаивай в молитве ночь,
И коль не всю,
То половину иль немногим меньше (Коран 73:2-3).
Точно так же заслуга принадлежит не тому, кто вынуждает себя спать, а тому, кто засыпает, когда к нему приходит сон. Обитатели Пещеры не принуждали себя ни к сну, ни к бодрствованию, ибо Сам Господь наслал на них сон и питал их независимо от их воли.
Когда человек достигает такой ступени, на которой его воля упраздняется, и его рука не тянется ни к чему, и его помыслы не обращаются ни к чему, кроме Господа, - не имеет значения, спит он или бодрствует, в любом случае он удостоен чести.
Что же касается сна новопосвященного, то ему следует рассматривать сон как последний в своей жизни, и раскаяться в своих грехах, и умиротворить всех, кто имел к нему какие-то претензии. Перед сном надлежит очиститься и спать на правом боку, лицом к кибле. Отходить ко сну следует, приведя свои мирские дела в порядок и вознеся благодарность за благо Ислама, дав себе слово, что, если наступит пробуждение после сна, он не вернется к греховному.
У того, чьи дела в порядке, когда он бодрствует, нет страха ни перед сном, ни перед смертью.
Хорошо известна история о духовном наставнике, который при каждой встрече с одним заносчивым имамом говорил:
- О Имярек, тебе суждено умереть!
Это задевало имама:
- Почему этот босяк всегда повторяет одно и то же?
Однажды имам ответил:
- Ну, завтра держись!
На следующий день, когда вошел духовный наставник, имам сказал ему:
- О Имярек, тебе суждено умереть!
Тот расстелил свой молитвенный коврик, возложил на него свою голову и с возгласом “я мертв” испустил дух.
Так имам получил предостережение и осознал, что наставник призывал его быть готовым к смерти, будучи сам давно готов к ней.
Мой шейх призывал своих учеников не спать, пока их не одолеет сон, а уж если они проснулись, не засыпать снова, поскольку второй сон незаконный и не приносит пользы ищущим Бога.
О правилах речи и молчания
Господь повелел Своим слугам говорить честь по чести, т. е. подтверждать Его Владычество, славить Его и призывать людей к Его двору.
Речь - великое благо, ниспосланное человеку Богом и отличающее его от других.
Некоторые толкователи аята “Мы оказали честь сынам Адама” (Коран 17:70) полагают, что здесь говорится именно о даре речи.
Тем не менее речь несет в себе и великое зло, ибо Посланник сказал:
“Худшее, чего я опасаюсь для моего народа, - это язык”.
Можно сказать, что язык как вино: он опьяняет ум, и те, кто пристрастился к нему, не способны воздерживаться от него.
Согласно этому суфии, зная, что речь - вещь небезопасная, избирают молчание, за исключением случаев, когда слова совершенно необходимы. Они заранее обдумывают свои слова так, чтобы они прозвучали во имя Бога, и лишь тогда их произносят, в противном случае храня молчание, поскольку они твердо верят, что Богу ведомы наши тайные мысли (ср. Коран 43:80).
Посланник сказал:
“Кто хранит молчание - тот спасен”.
В молчании много преимуществ и духовной пользы (футух), а в речи много вреда.
Одни шейхи предпочитают молчание речи, другие ставят речь выше молчания. Среди первых - Джунайд, который сказал:
“Высказывания - сплошные притязания; а где крепки основы, там притязаниям нет места”.
Иногда извинительно не говорить, хоть и хочется сказать, т. е. страх становится оправданием для умолчания, даже если человек хочет высказаться и есть такая возможность.
Отказ говорить о Боге не наносит ущерба сущности духовного познания.
В то же время безосновательные претензии не являются извинительными. Обратное - обычай лицемеров.
Безосновательные притязания есть ханжество, а основательность без претензий есть искренность, ибо “тому, кто преуспел в искусстве слова, не надобен язык для разговора с Господом Своим”.
Высказывания служат исключительно для общения с иным-чем-Бог, ибо Сам Бог не нуждается в описании того, что с нами происходит, а иное-чем-Бог не настолько значимо, чтобы мы занимали себя им. Высказывание Джунайда это подтверждает:
“Знающий Бога - нем”, ибо при духозрении (‘ийян) разъяснения (байян) являются “завесой”.
Передают, что Шибли во время собрания у Джунайда вскочил, воскликнув:
- О предмет моих воздыханий!
Слова сопровождались жестом, и было ясно, что речь идет о Боге.
Джунайд сказал:
- О Абу Бакр, если предмет твоих воздыханий - Господь, то к чему указывать на Него, ведь Он - вне всего этого? А если предмет твоих воздыханий - иное, то Господь ведает о том, и к чему тогда лгать?
Шибли тотчас испросил у Господа прощения за сказанное.
Те, кто ставит речь выше молчания, мотивируют это тем, что Господь велит нам не утаивать наши обстоятельства, ибо неутаимость заложена в реальности, а в неутаимости заложена реальность. Если человек в течение тысячи лет сердцем и душой ведает Бога, но не исповедует ведание Бога, он фактически является неверным - если его молчание не было вынужденным. Господь велел всем верующим возносить Ему благодарения, славить Его и перечислять Его щедроты, Он же обещал отвечать на молитвы тех, кто взывает к Нему.
Один из шейхов сказал: кто не возвещает о своем духовном состоянии, тот не имеет никакого духовного состояния - ведь состояние говорит само за себя.
Что мой язык пред красноречьем “состоянья” (лисан аль-хал)?
Ответ на мой вопрос - мое молчанье.
Я читал в Историях, что как-то Абу Бакр Шибли, проходя по кварталу Карх в Багдаде, услышал, как некий шарлатан вещал: “Молчание лучше речи!”
Шибли в ответ:
“Твое молчание лучше твоей речи, а моя речь лучше моего молчания, ибо твоя речь - тщеславие, а твое молчание - праздная насмешка; мое молчание - сдержанность, а моя речь - постижение (Бога)”.
Я, Али ибн Усман аль-Джуллаби, утверждаю, что есть два вида речи и два вида молчания: речь - истинная и ложная, молчание - плодотворное и свидетельствующее о забывчивости.
Чьи слова ведут к истине - для того речь лучше молчания. А если слова ложны, то молчание лучше речи.
“Кто (просто) говорит - либо попадает в цель, либо промахивается; а кто говорит по необходимости, тот обережен от проступка”.
Так, Иблис сказал: “Его я лучше” (Коран 38:76), а Адам был вынужден сказать: “Господь наш! Мы сами погубили наши души!” (Коран 7:23).
Проповедники (да‘ийян) этого религиозного толка говорят либо по дозволению, либо по принуждению, и стыд либо беспомощность побуждают их молчать: “Тот, чье молчание - стыд, чья речь - жизнь”. Их речь - следствие духозрения, и иные речи для них презренны. Наедине с самими собой они ставят молчание выше речи; а когда они с кем-то, то их слова запечатлеваются в людских сердцах. Один духовный наставник сказал об этом так:
“Его молчание с Богом - золото, а разговор со всеми иными - позолота”.
Ищущему Бога, поглощенному служением, надлежит хранить молчание, чтобы дервиш, который утвердился на Пути, мог говорить и, возвещая о Владыке, своей речью пленял сердца учеников.
Правило разговора: не говорить без повеления, а получив повеление, говорить лишь о том, о чем спрашивают.
Правило молчания: молчать не из-за своего невежества и не из согласия с невеждой или забывчивым.
Ученик не должен прерывать речь духовных наставников, не должен навязывать свою точку зрения, не должен использовать сомнительные доводы при ответе. Он не должен лгать, не должен говорить плохое об отсутствующих, не должен оскорблять мусульман тем же языком, которым произносил символ веры и исповедовал единство Бога. Он не должен обращаться к дервишам просто по именам или заговаривать с ними, пока они не зададут вопрос.
Дервиш, храня молчание, не должен покрывать молчанием ложь, а когда он говорит, следует говорить только правду. Этот принцип имеет много следствий и уточнений, о которых я не буду говорить в целях краткости.