БЛАГОРОДНАЯ ГЛУПОСТЬ ПОВОДЫРЕЙ

[o_p_f]

Click to view

упомянута
Ориа́на Фалла́чи (итал. Oriana Fallaci, 29 июня 1929, Флоренция - 15 сентября 2006, Флоренция) - итальянская журналистка, писатель, публицист, в годы Второй мировой войны - участница итальянского Сопротивления.
книга Орианы - «Ярость и гордость» (The Rage and the Pride) стала её реакцией на террористическое нападение 11 сентября 2001 года

упомянут
Джон Энох Пауэлл (/ dʒɒn я ː nɒk poʊl /; 16 июня 1912 года - 8 февраля 1998 года) - британский политик

20 апреля 1968 года он выступил со спорной речью в Бирмингеме 
« Река крови » речь, хотя Пауэлл всегда называл его «речью Бирмингема»
В возрасте 70 лет он начал учить свой двенадцатый и последний язык, иврит.
В августе 2002 года занял 55 место в списке 100 величайших британцев всех времен

А вот и сама речь "Реки крови", которая наделала столько шума и стала памятной.

***

"Главная функция государственного деятеля заключается в принятии мер против предотвращаемого зла. Стремясь сделать это, он сталкивается с глубокого укорененными в человеческой природе препятствиями.

Одно из них заключается в том, что часто такое зло не очевидно до тех пор, пока не проявит себя: на каждом этапе его возникновения есть место для сомнений и споров, является ли оно мнимым или реальным. В то же время оно привлекает мало внимания, по сравнению с текущими проблемами, которые являются более очевидными и насущными: отсюда возникает искушение у всех политиков пожертвовать будущем ради настоящего.

Прежде всего люди склонны путать предвидение неприятностей с их причиной: "Если бы только" - любят думать они - "если бы только люди не говорили об этом, этого бы не произошло".

Возможно это восходит к первобытной вере в то, что слово и вещь, название и объект идентичны.

Как бы там ни было, обсуждение будущих проблем, которые всё же могут быть предотвращены сегодня, является самым непопулярным, но в то же время и самым необходимым занятием политика. Те, кто уклоняются от этого, заслуживают и нередко в конце концов получают презрение будущих поколений.

Неделю или две назад, у меня был разговор с избирателем средних лет, обычным рабочим, которые работает в одной из наших национализированных отраслей.

После двух-трёх слов о погоде, он вдруг сказал: "Если бы у меня были деньги, чтобы уехать из этой страны, я бы тут не остался". Я сделал несколько примирительных реплик о том, что это правительство не навсегда, но он не обратил на это внимания и продолжил: "У меня трое детей, все они закончили школу и двое из них уже имеют детей. Я не буду спокоен, пока не увижу, что все они уехали жить заграницу. В этой стране через 15-20 лет будут править черные парни".

Я уже слышу этот хор возмущения. Как я посмел говорить такие ужасные вещи? Какое я имею право мутить воду и разжигать ненависть, повторяя этот разговор?

Ответ в том, что я не имею права не делать этого. Обычный порядочный англичанин средь бела дня говорит мне, члену парламента, что в этой стране не стоит жить его детям.

Я просто не имею права пожать плечами и начать думать о чем-то другом. То, что он говорит, говорят и думают тысячи и сотни тысяч - возможно не по всей Великобритании, но точно в тех местах, которые подверглись таким трансформациям, аналога которых не было в тысячелетней английской истории.

В течении следующих 15 или 20 лет, в этой стране будет три с половиной миллиона иммигрантов со всего Содружества и их потомков. Это не мои цифры. Это цифры, которые предоставила спикеру регистрационная служба.

Не существует сопоставимых официальных цифр для 2000 года, но они должны составить в регионе от пяти до семи миллионов человек, приблизительно одну десятую всего населения и почти всё население Большого Лондона. Конечно, они не будут равномерно распределены от Маргита до Абериствита, от Пензанса до Абердина. Целые районы, города и части городов будут заняты кварталами иммигрантов и их потомками.

Со временем, доля потомков иммигрантов, родившихся в Англии, быстро увеличиться. Уже к 1985 году родившиеся в Англии потомки иммигрантов будет составлять большинство. Именно этот факт требует принятия срочных действий прямо сейчас и действий такого характера, которые труднее всего принимаются политиками и сводятся к сегодняшним трудностям, но такие действия помогут избежать будущего зла на несколько парламентов в будущем.

Первый естественный и рациональный вопрос, который должна задать себе нация, которая сталкивается с такой угрозой: "Как уменьшить масштаб происходящего?". Разумеется он не может быть полностью предотвращен, но он может быть уменьшен, имея ввиду, что цифры имеют значение: значение и последствия прибывания чужаков в страну глубоко различны, в случае если они составляют 1% популяции или же, когда они составляют 10% популяции.

Ответ на этот простой и рациональный вопрос также прост и рационален: остановить, или фактически остановить, будущий приток мигрантов и максимально содействовать дальнейшему оттоку. Оба ответа являются частью официальной политики Консервативной партии.

В это трудно поверить, но прямо в этот момент где-то 20 или 30 детей иммигрантов прибывают в Вулверхэмтон каждую неделю - и это означает появление 15 или 20 новых семей за два десятилетия. Тех, кого боги хотят уничтожит, они сначала лишают разума. Мы должно быть лишились разума, буквально мы сумасшедшие как нация, которая позволяет ежегодный приток в примерно 50 000 иждивенцев, которые станут в будущем материалом для роста популяции мигрантов. Это как наблюдать за нацией, которая сама себе готовит погребальный костер. Мы настолько безумны, что фактически позволяем неженатым лицам иммигрировать сюда в поисках супругов и супруг, которых они никогда не видели.

И пусть никто не впадает в заблуждение, что приток иждивенцев будет автоматически уменьшатся. Напротив, даже при нынешних показателях в 5 000 в год по ваучеру, есть все возможности, что он увеличится до 25 000 в год, и это еще не учитывая нелегальную иммиграцию. В таких условиях никакие меры недостаточны, кроме как меры по значительному снижение притока иммигрантов до незначительных количеств и что такие меры будут приняты незамедлительно.

Я подчеркиваю слово "для проживания". Я не имею ввиду граждан Содружества, которые приезжают сюда учиться или повышать свою квалификацию, как например делают врачи из стран Содружества, которые позволили нашей службе здравоохранения значительно улучшиться. Они не являются и никогда не были иммигрантами.

Я перехожу к вопросу о реэмиграции. Если бы вся иммиграция закончилась завтра, темпы роста иммигрантского населения значительно бы сократились, но их предполагаемое количество все равно составляло бы угрозу национальной безопасности. Проблема не может быть решена, пока значительную их часть составляют лица, которые въехали в страну в последние десять лет.

Отсюда необходимость и неотложность второго элемента политики Консервативной партии: поощрение реэмиграции.

Никто не может подсчитать, сколько лиц, при щедрой поддержке, выберут вернуться в свои родные страны, где их трудовые ресурсы и навыки очень востребованы.

Никто не знает, поскольку такая политика еще не проводилась. Я только могу сказать, что даже сегодня иммигранты из моего окружения время от времени обращаются ко мне, спрашивая могу ли я помочь им вернуться домой. Если бы мы приняли такую политику и мы бы ей следовали, результатом мог бы стать серьезный отток иммигрантов из страны.

Третий элемент политического курса Консервативной партии заключается в том, что в этой стране все должны быть равны перед законом и что по отношению к ним государственная власть не может применять никакие дискриминационные шаги. Как сказал мистер Хит: "Здесь не будет граждан первого и второго сорта". Но это не означает, что иммигранты и их потомки, должны быть возведены в какой-либо привилегированный или специальный класс или что гражданину должно быть отказано в праве проявлять свои личные пристрастия в своих личных делах.

Никто не заблуждается больше в отношении реальности, чем те персоны, которые громогласно требуют принятия законодательства, которое они называют "против дискриминации", часто, кстати это те же самые лидеры мнений и редакторы газет, которые пытались уменьшит или скрыть угрозу, нависшую над нашей страной, в 1930-х годах, или это архиепископы, живущие в своих замках, где деликатно прячут головы под одеялом. Они поняли ситуацию ровно наоборот тому, чем она является.

Дискриминацию, депривацию, чувство тревоги и гнева, испытывают не иммигранты, а те, в чью страну они прибыли и продолжают прибывать.

Вот почему принять такого рода законодательство в этот момент, это как бросить спичку в погреб с порохом. Лучшее, что мы можем сказать о тех, кто продвигает и поддерживает такие идеи, это то, что они не ведают, что творят.

Нет более вводящего в заблуждение утверждения, чем сравнивать американских негров и наших мигрантов из стран Содружества. Негры в США, которые жили там задолго до того, как американцы стали нацией, сначала в виде рабов, а потом получили права голоса и права гражданства, которые вводились постепенно и до сих пор в полной мере не реализованы. Иммигранты из стран Содружества прибывают в нашу страну уже как полноправные граждане, в страну, где не существует дискриминации между гражданами и где мигрант сразу же получает все права гражданина, начиная от права голоса заканчивая бесплатным медицинским обслуживанием.

Какие бы препятствия не возникали на пути иммигрантов, они возникали не по вине закона, или публичной политики, или вине правительства, а из-за личных обстоятельств и несчастных случаев, которые всегда будут причиной того, что судьба и опыт одного человека отличаются от другого.

Но в то время, как для иммигрантов въезд в эту страну означал доступ к привилегиям и возможностям, которые они искали, влияние на местное население было абсолютно другим. По причинам, которые они не могли понять, и исполняя решения, по которым с ними никто не советовался, они оказались чужаками в своей собственной стране.

Они обнаружили, что их жены не могут получить больничные койки при родах, их детям нет мест в школах, их дома и районы изменяются до неузнаваемости, их планы на будущее оказались расстроены; на рабочих местах они обнаружили, что работодатель отказывается применять к мигрантам те же стандарты дисциплины и компетенции, как и к коренному населению; они стали всё чаще и чаще слышать, что они больше не нужны. Теперь они узнали, что актом парламента иммигрантам должны быть дарованы привилегии; парламент вместо принятия решений, которые бы были ответом на их тревоги, вместо этого хочет наказывать их за их действия в личной жизни.

В сотнях писем, которые я получил,после того как поднял эту тему два или три месяца назад, была одна особенная черта, которая показалась мне новой и особенно зловещей. Все члены парламента привыкли к анонимным письмам, но что меня поразило, так это большое количество писем, где обычные порядочные, разумные люди, которые писали разумные и высоко-образованные письма, решили не печатать свой обратный адрес, поскольку считали, что опасно писать такие взгляды члену парламента и что их могут наказать за такие взгляды. Без личного опыта, трудно представить те чувства преследуемого меньшинства, которое возрастает среди обычных англичан в тех районах, которые затронуты иммиграцией.

Я приведу слова лишь одного из сотни людей, что написали мне:

"Восемь лет назад на респектабельной улице в Вулверхэмтоне дом был продан неграм. Сейчас там живет только одна белая (престарелая пенсионерка). Вот её история. Она потеряла мужа и обоих сыновей на войне. Поэтому она превратила свой семикомнатный дом, единственный её актив, в общежитие. Она хорошо и тяжко трудилась, выплатила свои долги и начала откладывать себе деньги. Затем появились иммигранты. С ужасом она смотрела, как они захватывали один дом за другим. Тихая улица стала шумной и полной беспорядков. К сожалению её белые жильцы все выехали.

На следующий день, после того как съехал последний её постоялец, её разбудили в 7 часов двое негров, которые хотели "позвонить с её телефона на работу". Когда она отказала, как она отказала бы любому незнакомцу, который бы ломился к ней домой в такое время, они начали на неё орать и кинулись бы на неё, если бы не цепочка на двери. Семьи иммигрантов пытались снять её комнаты, но она всегда им отказывала. Её накопленные деньги быстро иссякли, и после уплаты налогов, у неё оставалось 2 фунта в неделю. Когда она шла подавать заявку на то, чтобы ей снизили налоги, она встретила молодую девушку, которая когда услышала, что у неё семикомнатный дом, предложила ей сдавать часть его. Когда она сказала, что сдавать кроме мигрантам там некому, девушка ответила: "Расовые предрассудки не помогут вам добиться чего-либо в этой стране". И она ушла ни с чем.

Телефон единственная её связь с внешним миром. Её семья оплачивает счета и помогает ей как может. Иммигранты предлагают купить её дом по цене, которую любой арендодатель отобьет за несколько недель или в крайнем случае за несколько месяцев. Она боится выходить на улицу. Окна в её доме разбиты. Она находит экскременты в своем почтовом ящике. Когда она идёт в магазин за ней бегут дети мигрантов и насмехаются над ней. Они не умеют говорит по-английски, но одно слово они знают. "Расистка" - кричат они. Когда примут закон о расовых отношениях, она боится, что её посадят в тюрьму. И так ли она не права? Я начинаю сомневаться".

Другое опасное заблуждение тех, кто, умышленно или нет, слепы к реалиям, можно суммировать словом "интеграция". Чтобы интегрироваться в состав населения, нужно фактически стать неотличимым от других членов общества.

Теперь, во все времена, когда существуют существенные различия, интеграция трудна, а временами даже невозможна. Существует много иммигрантов из стран Содружества, которые прибыли сюда в течении последних 15 лет, многие сотни из них действительно желают интегрироваться в наше общество, и их мысли направлены в этом направлении.

Но представить, что такое желание владеет мыслями большинства и все большего количества прибывающих иммигрантов и их потомков это смехотворное и опасное заблуждение.

Мы стоим на пороге изменений. До сих пор это сила обстоятельств и исторический контекст делали невозможной интеграцию для большей части иммигрантов. Мигранты никогда не задумывались об интеграции и не собирались интегрироваться, а их количество и концентрация говорили о том, что принуждение, примененное даже к небольшому количеству, все равно не работает.

Сегодня мы видим подъем позитивных сил, которые выступают против иммиграции, против корыстных интересов по сохранению и обострению расовых и религиозных вопросов, направленных на доминирование, сначала в иммигрантских общинах, а затем и над остальным населением. Облако может быть не больше чем кулак, но быстро может заслонить всё небо, как мы видели на примере Вулвэрхэмтона. Слова, которые я хочу использовать, дословно цитируя их по сообщениям местной прессы от 17 февраля, не мои, а присутствующего здесь члена Лейбористской партии, который является министром:

"Кампания, которую проводит община сикхов по поддержанию обычаев, неприемлемых в британском обществе, очень удручает. Работая в Британии, преимущественно в публичном секторе, они должны быть готовы принять условия, которые выдвигает работодатель. Требование специальных коммунальных прав (или мы должны сказать обрядов?) ведёт к опасному фрагментированию общества. Такой коммунализм это язва, какого-бы ты цвета кожи не был, такие явления должны быть решительно осуждены".

Моё почтение Джону Стоунхаусу за то, что он понял это и имел мужество сказать это вслух.

Нормы, которые нам предлагают в законе о расовых отношениях, это именно то, что позволит существовать таким явлениям. Это пример того, как иммигрантские сообщества будут организовывать и консолидировать своих членов, они будут агитировать и проводить кампании против остальных граждан, а потом будут держать в страхе и доминировать над остальными с помощью этого закона, который хотят принять глупцы и плохо информированные. Когда я смотрю в будущее, у меня плохие предчувствия; как Римлянин, я вижу "Тибр, что от пролитой пенится крови".

Трагический феномен, который мы с ужасом наблюдает по другую сторону Атлантики, но который переплетается с историей и самим существованием Штатов, наступает на нас по нашей собственной воле и нашему собственному пренебрежению. Действительно, он почти стал реальностью. В количественном отношении, он будет иметь американские масштабы задолго до конца века.

Только решительные и срочные действия способны предотвратить это сейчас. Хватит ли у общества воли требовать этих действий, я не знаю. Все что я знаю, это то что видеть это и молчать об этом было бы великим предательством.