ВСЕСИЛЬНЫ ЛИ ДЕПРЕССИИ???
http://logrina.nightmail.ru/Meln3.html
Вилли Мельников
Всесильны ли депрессии?
В шесть утра 3 января 1986 года автор этих строк вышел из вагона поезда «Ашхабад - Москва» и, еще не совсем веря в реальность происходящего, ступил на обледенелый перрон Казанского вокзала. Моя полуторогодовая армейская эпопея закончилась - по крайней мере, так мне тогда казалось. И хотя на мне была лишь хэбэшная полевая форма бойца «ограниченного контингента Советских войск в Афганистане», московского посленовогоднего мороза я не ощущал: мысль о том, что спустя сорок минут окажусь дома, прямо-таки поджаривала. Тогда я еще не мог знать, что настоящим раскаленным противнем станут для меня два послевоенных года, а в роли инквизитора выступит то особое состояние ума и души, которое называют «последембельским отходняком». Но в отличие от просто уволенных в запас после срочной службы, мой период привыкания к гражданской жизни был послеафганским. И подобно тому, как далёкие предки млекопитающих, выйдя из океана на сушу, «захватили» его с собою в виде жидких сред организма, так и все воевавшие в каких бы то ни было войнах привозили их в себе домой, привыкнув дышать только океаном огня. Он сжёг психически и физически немало моих однополчан. Врачи называют это «выгорание» послевоенной депрессией и нередко считают, что спасение пациента в таких случаях - в его руках. Но редко объясняют, как этим спасением воспользоваться. И отчаявшийся всё полнее пропитывается сознанием того, что он - меченый, а значит - законченный депрессушник. Об этом мне рассказывали и другие бывшие воины разных поколений и стран: наши фронтовики, прошедшие Великую Отечественную; американцы, вернувшиеся из Кореи и Вьетнама; французы, воевавшие в Алжире; мои сверстники-«афганцы» и, наконец, ребята следующего за мной поколения, побывавшие в Чечне. Все они мучаются депрессиями в тех или иных формах, но самое страшное - то, что многие начинают воспринимать это как естественное для себя состояние. Человек будто отбегает от себя в сторону, не желая ничего менять. Эта ложная уверенность в своём бессилии и спускает с цепи свору психопатологий, изгрызающих и вчерашнего воина, и тех, кто находится рядом. Причём последние сами иногда помогают взращивать «диких псов», не желая выслушать страдающего: «Ну что ты грузишь? Мы тебя туда не посылали!». Именно так мои приятели юности постепенно выскребли себя из моей жизни, кажется, так и не поняв, почему…
Позже, посмотрев первый фильм из эпопеи о герое Сильвестра Сталлоне - американском парне, вернувшемся из Вьетнама и оказавшемся нежелательным в родном городе, я начал называть мою внутреннюю войну с войной «синдромом Рембо». В тот же период мне попался сборник стихов носителя похожей фамилии, но с ударением на последнем слоге - Артюра Рэмбо. Я прочитал: «Если тебя погребает тоска, оглушая и ослепляя леденящими насмешками, то собери эти насмешки, растопчи на её же лбу и вскоре увидишь, как он треснет!» (перевод мой).
Кстати, одной из причин, лишивших гениального французского поэта его поэтического дара на всю вторую половину жизни, была депрессия. И коль скоро мы коснулись возможных противоядий, то стоит вспомнить мнение другого великого француза, живущего столетием позже - актёра Жерара Депардье: «Если на вас налетел наглый автомобиль судьбы, то не пугайтесь, а сойдите с дороги и извинитесь за помятый бампер!». Я последовал обоим советам, и со временем на них произросли мои собственные приёмы противостояния психологическому танку, грозившему смять все жизненные построения.
Мне было трудно не остановиться подробнее на послевоенной депрессии не только потому, что её разновидность устроила мне «войну после войны», хотя в конечном счете крепче закалила мой психоиммунитет. Просто я склонен считать любое близкое к депрессивному состояние ни чем иным, как объявлением войны человеческой психике. И выяснить, что же именно и почему объявило эту войну - значит наполовину выиграть её.
Сам диагноз «депрессия» (от латинского depressio - понижение; подавление) в медицине принято ставить, когда два или более из следующих признаков наблюдаются у человека не менее двух недель: 1) пониженное настроение с возможными взрывами экзальтации; 2) утрата интереса к жизни, апатия; 3) навязчивые мысли о собственной никчемности, никому-не-нужности; 4) сильное, как бы пульсирующее чувство тревоги; 5) немотивированное чувство вины; 6) нарушение сна (бессонница или, наоборот, сонливость); 7) пессимизм и нежелание бороться с трудностями, нередко надуманными; 8) невнимание к своему внешнему виду и вяло-небрежная манера поведения; 9) психастения - нервозная неуверенность в каждом своём слове или движении. При этом в большинстве случаев все эти симптомы не проявляются сами по себе, в чистом виде, а «маскируются» под более безобидные состояния, такие, как временное переутомление или повышенная встревоженность за кого-то.
Правда, приняв к сведению все эти «паспортные данные» депрессии, не спешите уподобиться одному из героев английского писателя-юмориста Дж.К.Джерома: помните персонажа, который, увлёкшись чтением медицинской энциклопедии, «обнаружил» у себя признаки чуть ли не всех описанных там недугов! После такого поиска как раз легко впасть в депрессию, и вряд ли это вызовет у кого-то сочувствие.
Большинство людей особой склонностью к состраданию никогда не отличалось. Наоборот, общество издавна приучали издеваться над склонными к депрессиям, «простёбывать» их. В нашем недавнем прошлом в это неблагородное дело вносили вклад и педагоги («Стыд комсомольцу, позволяющему себе распускать сопли! Вынесем на собрание актива!»), и популярные артисты (чего стоит эстрадный герой Г.Хазанова из интермедий об учащемся кулинарного техникума - типичном психастенике!..), и сами врачи, допускавшие по отношению к пациенту непростительные бестактности («Ишь, депрессия у него! Спортом надо заниматься и пить меньше, а то наверняка с жиру бесится!»). После того, как страдающего вот так «обласкают», он идёт иногда в последний, казалось бы, оплот утешения - церковь. Что же, дай ему Бог встретить достойного священнослужителя-исповедника, хотя такая удача не бывает частою. Многим приходилось наблюдать в храмах, как священник устало отмахивается от явно съедаемого горем прихожанина. После подобного «благословения» перед последним вполне может замаячить петля или высокая крыша!.. Между прочим, один из основателей христианской теологии - римский философ Ориген - восемнадцать веков назад провозглашал: «Salvator meam laetari non potest donec ego in iniquitate permaneo» - «Спаситель мой не возрадуется, пока я в погибели пребываю». Древний оборот «пребывать в погибели» равнозначен сегодняшнему «впадать в депрессию». Впрочем, глубокое продолжительное уныние еще задолго до возникновения мировых религий считалось одним из тягчайших прегрешений перед богами. Древнегреческий мудрец Эпикур с детства часто испытывал подавленность и обреченность из-за боязни умереть в любой момент от слабости и болей, мучивших его всю жизнь (впрочем, довольно долгую). Немало людей на месте Эпикура превратились бы в беспросветных меланхоликов, но философ предпочел изыскать и предложить человечеству свою панацею от душевных бедствий, главным из которых он объявил страх. Эпикур писал: «Пусты слова философа, который не врачует страдания человека. Как от медицины нет пользы, если она не изгоняет болезни из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни души!». В самом деле, чувство страха - естественная реакция на окружающий мир, наполненный злом, но победу над страхом Эпикур назвал апогеем духовного величия человека, иронизируя даже над всепоглощающим страхом смерти: «Когда мы есть, то нет смерти. А когда смерть приходит, то нас уже нет. Так стоит ли бояться того, с чем никогда не встретишься?». Как с этой жизненной установкой схожи слова Франклина Д.Рузвельта, в инаугурационной речи обращенные им ко всем американцам на исходе Великой экономической депрессии: «Нам нечего бояться, кроме собственного страха». Так что в некотором смысле Рузвельта можно назвать эпикурейцем. От депрессий не застрахованы ни экономика, ни иммунитет биологического организма. Последний напрямую зависит от состояния психики, а в неё, со своей стороны, рикошетируют те или иные сбои иммунного статуса. Недаром депрессию называют «раковой опухолью психики», разрастающейся, когда ее жертва начинает признавать положение безвыходным, уподобляясь «пленнику самого себя» из средневековой суфийской притчи: он был так заворожен видом мощной запертой двери, что не замечал отсутствия стены, куда этой двери предстояло быть встроенной (в арабском мире строительство дома нередко начинается с установки дверей). Кстати, в некоторых европейских и американских городах специальным указом мэрии в общественных зданиях и на транспорте ликвидированы таблички «No exit» - «Нет выхода». В таких городах отмечается сравнительно меньший процент попыток суицида.
Конечно, особую группу составляют депрессии, вызванные уходом из жизни близких людей. Через подобные потери неоднократно проходил и я сам. Но даже не вдаваясь в потусторонний мистицизм и теории о бессмертии души, я явственно ощущал: чрезмерная скорбь навредит не только мне и всем, имеющим со мною дело, но и ушедшему, затруднив его адаптацию в иных мирах (позже мне встретились подтверждения этому интуитивному чувству в «Книгах мёртвых» Тибета, древнего Египта, индейцев майя и инков, минойцев, германцев и кельтов). Наиболее показательных «антиплакальщиков» можно встретить среди последователей некоторых течений ислама (суфизм) и буддизма (саньяса Ошо Раджниша), а также индуизма, ламаизма, сантэрии (Карибский бассейн) и островных культов Полинезии. Там похороны и поминовения превращаются в яркие радостные праздники, когда усопших поздравляют с их настоящим рождением. Понятно, что для этих людей кажется абсурдным всё, что касается приёма антидепрессантов (как правило, весьма токсичных!) и самоутопления в «чёрной желчи» - именно таков буквальный перевод греческого слова «меланхолия». На редкость целебным может оказаться рефрен ставшей поп-хитом в конце 1980-х песни американского джазового певца Бобби Макферрена, прозванного «Мистером Хорошее Настроение» и «Сэром Могильщиком Депрессий»: «In our life we have some trouble and your sorrow makes it double; Don’t worry, be happy!» («В нашей жизни есть тревоги, но ваша скорбь удваивает их силу. Так не волнуйтесь же и будьте счастливы!»).
Любопытно, что в геологии термин «депрессия» используется в значениях «впадина; котловина; любое понижение земной поверхности, лежащее ниже уровня океана». Самая известная из таких депрессий - Мёртвое море в Израиле. Так и напрашивается аналогия с тем пересоленным «мёртвым морем», что жадно затопляет образовавшуюся в человеческой психике вмятину, на дне которой остаются захлебнувшиеся попытки выкарабкаться из опостылевшей безнадёги. И страдающий часто не догадывается, что для преодоления возникшей пропасти не обязательно быть асом психологического альпинизма. Достаточно хотя бы на несколько минут перестать оплакивать себя и подумать: откуда вьётся проклятая цепь проколов? И попробуйте выписать на бумагу все обнаруженные звенья этой цепи. И увидите, как легко будет расправиться с каждым из них по одиночке! Самое забавное, что эти вытряхнутые на ладонь составные вашей подавленности начинают, как живые существа, бояться вашей решимости покончить с ними и от этого становятся еще слабее. Нелишне вспомнить, что поиск путей психологического самоисцеления и породил дневниковый жанр в литературе, вылившийся в автобиографические романы, стихи и песни. Размышляя письменно о своих психоугнетателях, люди замечали, что могут дышать свободнее и думать трезвее: вся тяжесть словно впитывалась в бумагу.
Вообще, если браться за личное расследование истоков вашей депрессии, разумнее всего начать с выяснения собственной доли участия в её возникновении и развитии или, говоря медицинским языком, в её механизме этиопатогенеза. При достаточной самокритичности (но не переходящей в самоуничижение!) вы без особого труда отыщете эпизод, давший начало вашей «чёрной полосе» и еще будете недоумевать: как можно было позволить ему так обнаглеть?!
Юристам и психологам давно известно о существовании сорта людей, чаще других попадающих в курьёзные и даже опасные передряги (представителя этого сорта с гениальной и доброй иронией сыграл Пьер Ришар в кинофильме «Невезучие»). А психоаналитики пользуются термином «комплекс Епиходова» - по фамилии персонажа из «Вишневого сада» А.П.Чехова. у господина Епиходова было еще прозвище - «Двадцать два несчастья»: за что бы он ни брался, всё валилось у него из рук! Психокомплекс его имени сегодня находят у водителей, чаще других попадающих в аварии. Оказалось, что такие люди особенно подвержены депрессиям, будучи отягощенными подсознательным чувством вины в чем-либо, и испытывают безотчетную склонность сами себя наказывать. Но ведь «втолкнувший» себя в автокатастрофу наказывает и своих ни в чем не повинных спутников!..
В студенческие годы мне однажды не удалось уложиться в сессию со сдачей экзамена по одному ужасно громоздкому предмету, и на весь ближайший семестр меня лишили стипендии. Одновременно с этим моя подружка объявила мне, что наш роман закончен (правда, вскоре выяснилось, что не надолго). Вдобавок я где-то оставил взятую почитать ценную книгу. Состояние моё было подавленней некуда, - во всяком случае, по моим тогдашним меркам. И вдруг меня озарило: если переживаешь какую-то потерю - будь то любимая разбитая чашка или разбитая мечта - назови это авангардной художественной деструктивной акцией, считай эту ситуацию экспериментальным произведением современного искусства, и твоё огорчение немедленно испустит дух. Годы спустя я узнал, что именно такой казни подвергали свои душевные упадки выдающиеся художники. Достаточно вспомнить такие хрестоматийные картины, как гравюра «Меланхолия» Альбрехта Дюрера (1514 г.) и полотно «Крик» Эдварда Мунка (1893 г.). Сохранились свидетельства, что оба классических творения созданы авторами в крайне угнетенном состоянии, но когда были закончены, то высосали из художников всё ощущение безысходности. Воистину, чтобы увидеть свет в конце тоннеля, нужно суметь не ослепнуть от тьмы в его начале. Ведь не зря среди психологов всего мира гуляет поговорка: «Стресс - это не то, что с вами случилось, а то, как вы это случившееся восприняли». К этому можно добавить: не так страшен чёрт, как его малютки! В роли первого выступает сотрясшая вас ситуация, а в качестве вторых - режущиеся осколки её преломления в вашем воспалённом воображении. Если паникующий делает из мухи слона - это еще полбеды. Но когда полученного слона дрессируют до его превращения в тираннозавра, то последствия могут быть необратимыми. Композитор и афорист Никита Богословский как-то рассказывал: «Если в моей жизни происходит нечто такое, что способно ввергнуть в долгое глубокое уныние, я тут же задумываюсь: вполне вероятно, что через пару недель я над этим только посмеюсь. А зачем ждать целых две недели? И смеюсь немедленно! Тогда замаячившая было депрессия задыхается, не успев вылупиться».
© Мельников В.Р.
Вилли Мельников
Всесильны ли депрессии?
В шесть утра 3 января 1986 года автор этих строк вышел из вагона поезда «Ашхабад - Москва» и, еще не совсем веря в реальность происходящего, ступил на обледенелый перрон Казанского вокзала. Моя полуторогодовая армейская эпопея закончилась - по крайней мере, так мне тогда казалось. И хотя на мне была лишь хэбэшная полевая форма бойца «ограниченного контингента Советских войск в Афганистане», московского посленовогоднего мороза я не ощущал: мысль о том, что спустя сорок минут окажусь дома, прямо-таки поджаривала. Тогда я еще не мог знать, что настоящим раскаленным противнем станут для меня два послевоенных года, а в роли инквизитора выступит то особое состояние ума и души, которое называют «последембельским отходняком». Но в отличие от просто уволенных в запас после срочной службы, мой период привыкания к гражданской жизни был послеафганским. И подобно тому, как далёкие предки млекопитающих, выйдя из океана на сушу, «захватили» его с собою в виде жидких сред организма, так и все воевавшие в каких бы то ни было войнах привозили их в себе домой, привыкнув дышать только океаном огня. Он сжёг психически и физически немало моих однополчан. Врачи называют это «выгорание» послевоенной депрессией и нередко считают, что спасение пациента в таких случаях - в его руках. Но редко объясняют, как этим спасением воспользоваться. И отчаявшийся всё полнее пропитывается сознанием того, что он - меченый, а значит - законченный депрессушник. Об этом мне рассказывали и другие бывшие воины разных поколений и стран: наши фронтовики, прошедшие Великую Отечественную; американцы, вернувшиеся из Кореи и Вьетнама; французы, воевавшие в Алжире; мои сверстники-«афганцы» и, наконец, ребята следующего за мной поколения, побывавшие в Чечне. Все они мучаются депрессиями в тех или иных формах, но самое страшное - то, что многие начинают воспринимать это как естественное для себя состояние. Человек будто отбегает от себя в сторону, не желая ничего менять. Эта ложная уверенность в своём бессилии и спускает с цепи свору психопатологий, изгрызающих и вчерашнего воина, и тех, кто находится рядом. Причём последние сами иногда помогают взращивать «диких псов», не желая выслушать страдающего: «Ну что ты грузишь? Мы тебя туда не посылали!». Именно так мои приятели юности постепенно выскребли себя из моей жизни, кажется, так и не поняв, почему…
Позже, посмотрев первый фильм из эпопеи о герое Сильвестра Сталлоне - американском парне, вернувшемся из Вьетнама и оказавшемся нежелательным в родном городе, я начал называть мою внутреннюю войну с войной «синдромом Рембо». В тот же период мне попался сборник стихов носителя похожей фамилии, но с ударением на последнем слоге - Артюра Рэмбо. Я прочитал: «Если тебя погребает тоска, оглушая и ослепляя леденящими насмешками, то собери эти насмешки, растопчи на её же лбу и вскоре увидишь, как он треснет!» (перевод мой).
Кстати, одной из причин, лишивших гениального французского поэта его поэтического дара на всю вторую половину жизни, была депрессия. И коль скоро мы коснулись возможных противоядий, то стоит вспомнить мнение другого великого француза, живущего столетием позже - актёра Жерара Депардье: «Если на вас налетел наглый автомобиль судьбы, то не пугайтесь, а сойдите с дороги и извинитесь за помятый бампер!». Я последовал обоим советам, и со временем на них произросли мои собственные приёмы противостояния психологическому танку, грозившему смять все жизненные построения.
Мне было трудно не остановиться подробнее на послевоенной депрессии не только потому, что её разновидность устроила мне «войну после войны», хотя в конечном счете крепче закалила мой психоиммунитет. Просто я склонен считать любое близкое к депрессивному состояние ни чем иным, как объявлением войны человеческой психике. И выяснить, что же именно и почему объявило эту войну - значит наполовину выиграть её.
Сам диагноз «депрессия» (от латинского depressio - понижение; подавление) в медицине принято ставить, когда два или более из следующих признаков наблюдаются у человека не менее двух недель: 1) пониженное настроение с возможными взрывами экзальтации; 2) утрата интереса к жизни, апатия; 3) навязчивые мысли о собственной никчемности, никому-не-нужности; 4) сильное, как бы пульсирующее чувство тревоги; 5) немотивированное чувство вины; 6) нарушение сна (бессонница или, наоборот, сонливость); 7) пессимизм и нежелание бороться с трудностями, нередко надуманными; 8) невнимание к своему внешнему виду и вяло-небрежная манера поведения; 9) психастения - нервозная неуверенность в каждом своём слове или движении. При этом в большинстве случаев все эти симптомы не проявляются сами по себе, в чистом виде, а «маскируются» под более безобидные состояния, такие, как временное переутомление или повышенная встревоженность за кого-то.
Правда, приняв к сведению все эти «паспортные данные» депрессии, не спешите уподобиться одному из героев английского писателя-юмориста Дж.К.Джерома: помните персонажа, который, увлёкшись чтением медицинской энциклопедии, «обнаружил» у себя признаки чуть ли не всех описанных там недугов! После такого поиска как раз легко впасть в депрессию, и вряд ли это вызовет у кого-то сочувствие.
Большинство людей особой склонностью к состраданию никогда не отличалось. Наоборот, общество издавна приучали издеваться над склонными к депрессиям, «простёбывать» их. В нашем недавнем прошлом в это неблагородное дело вносили вклад и педагоги («Стыд комсомольцу, позволяющему себе распускать сопли! Вынесем на собрание актива!»), и популярные артисты (чего стоит эстрадный герой Г.Хазанова из интермедий об учащемся кулинарного техникума - типичном психастенике!..), и сами врачи, допускавшие по отношению к пациенту непростительные бестактности («Ишь, депрессия у него! Спортом надо заниматься и пить меньше, а то наверняка с жиру бесится!»). После того, как страдающего вот так «обласкают», он идёт иногда в последний, казалось бы, оплот утешения - церковь. Что же, дай ему Бог встретить достойного священнослужителя-исповедника, хотя такая удача не бывает частою. Многим приходилось наблюдать в храмах, как священник устало отмахивается от явно съедаемого горем прихожанина. После подобного «благословения» перед последним вполне может замаячить петля или высокая крыша!.. Между прочим, один из основателей христианской теологии - римский философ Ориген - восемнадцать веков назад провозглашал: «Salvator meam laetari non potest donec ego in iniquitate permaneo» - «Спаситель мой не возрадуется, пока я в погибели пребываю». Древний оборот «пребывать в погибели» равнозначен сегодняшнему «впадать в депрессию». Впрочем, глубокое продолжительное уныние еще задолго до возникновения мировых религий считалось одним из тягчайших прегрешений перед богами. Древнегреческий мудрец Эпикур с детства часто испытывал подавленность и обреченность из-за боязни умереть в любой момент от слабости и болей, мучивших его всю жизнь (впрочем, довольно долгую). Немало людей на месте Эпикура превратились бы в беспросветных меланхоликов, но философ предпочел изыскать и предложить человечеству свою панацею от душевных бедствий, главным из которых он объявил страх. Эпикур писал: «Пусты слова философа, который не врачует страдания человека. Как от медицины нет пользы, если она не изгоняет болезни из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни души!». В самом деле, чувство страха - естественная реакция на окружающий мир, наполненный злом, но победу над страхом Эпикур назвал апогеем духовного величия человека, иронизируя даже над всепоглощающим страхом смерти: «Когда мы есть, то нет смерти. А когда смерть приходит, то нас уже нет. Так стоит ли бояться того, с чем никогда не встретишься?». Как с этой жизненной установкой схожи слова Франклина Д.Рузвельта, в инаугурационной речи обращенные им ко всем американцам на исходе Великой экономической депрессии: «Нам нечего бояться, кроме собственного страха». Так что в некотором смысле Рузвельта можно назвать эпикурейцем. От депрессий не застрахованы ни экономика, ни иммунитет биологического организма. Последний напрямую зависит от состояния психики, а в неё, со своей стороны, рикошетируют те или иные сбои иммунного статуса. Недаром депрессию называют «раковой опухолью психики», разрастающейся, когда ее жертва начинает признавать положение безвыходным, уподобляясь «пленнику самого себя» из средневековой суфийской притчи: он был так заворожен видом мощной запертой двери, что не замечал отсутствия стены, куда этой двери предстояло быть встроенной (в арабском мире строительство дома нередко начинается с установки дверей). Кстати, в некоторых европейских и американских городах специальным указом мэрии в общественных зданиях и на транспорте ликвидированы таблички «No exit» - «Нет выхода». В таких городах отмечается сравнительно меньший процент попыток суицида.
Конечно, особую группу составляют депрессии, вызванные уходом из жизни близких людей. Через подобные потери неоднократно проходил и я сам. Но даже не вдаваясь в потусторонний мистицизм и теории о бессмертии души, я явственно ощущал: чрезмерная скорбь навредит не только мне и всем, имеющим со мною дело, но и ушедшему, затруднив его адаптацию в иных мирах (позже мне встретились подтверждения этому интуитивному чувству в «Книгах мёртвых» Тибета, древнего Египта, индейцев майя и инков, минойцев, германцев и кельтов). Наиболее показательных «антиплакальщиков» можно встретить среди последователей некоторых течений ислама (суфизм) и буддизма (саньяса Ошо Раджниша), а также индуизма, ламаизма, сантэрии (Карибский бассейн) и островных культов Полинезии. Там похороны и поминовения превращаются в яркие радостные праздники, когда усопших поздравляют с их настоящим рождением. Понятно, что для этих людей кажется абсурдным всё, что касается приёма антидепрессантов (как правило, весьма токсичных!) и самоутопления в «чёрной желчи» - именно таков буквальный перевод греческого слова «меланхолия». На редкость целебным может оказаться рефрен ставшей поп-хитом в конце 1980-х песни американского джазового певца Бобби Макферрена, прозванного «Мистером Хорошее Настроение» и «Сэром Могильщиком Депрессий»: «In our life we have some trouble and your sorrow makes it double; Don’t worry, be happy!» («В нашей жизни есть тревоги, но ваша скорбь удваивает их силу. Так не волнуйтесь же и будьте счастливы!»).
Любопытно, что в геологии термин «депрессия» используется в значениях «впадина; котловина; любое понижение земной поверхности, лежащее ниже уровня океана». Самая известная из таких депрессий - Мёртвое море в Израиле. Так и напрашивается аналогия с тем пересоленным «мёртвым морем», что жадно затопляет образовавшуюся в человеческой психике вмятину, на дне которой остаются захлебнувшиеся попытки выкарабкаться из опостылевшей безнадёги. И страдающий часто не догадывается, что для преодоления возникшей пропасти не обязательно быть асом психологического альпинизма. Достаточно хотя бы на несколько минут перестать оплакивать себя и подумать: откуда вьётся проклятая цепь проколов? И попробуйте выписать на бумагу все обнаруженные звенья этой цепи. И увидите, как легко будет расправиться с каждым из них по одиночке! Самое забавное, что эти вытряхнутые на ладонь составные вашей подавленности начинают, как живые существа, бояться вашей решимости покончить с ними и от этого становятся еще слабее. Нелишне вспомнить, что поиск путей психологического самоисцеления и породил дневниковый жанр в литературе, вылившийся в автобиографические романы, стихи и песни. Размышляя письменно о своих психоугнетателях, люди замечали, что могут дышать свободнее и думать трезвее: вся тяжесть словно впитывалась в бумагу.
Вообще, если браться за личное расследование истоков вашей депрессии, разумнее всего начать с выяснения собственной доли участия в её возникновении и развитии или, говоря медицинским языком, в её механизме этиопатогенеза. При достаточной самокритичности (но не переходящей в самоуничижение!) вы без особого труда отыщете эпизод, давший начало вашей «чёрной полосе» и еще будете недоумевать: как можно было позволить ему так обнаглеть?!
Юристам и психологам давно известно о существовании сорта людей, чаще других попадающих в курьёзные и даже опасные передряги (представителя этого сорта с гениальной и доброй иронией сыграл Пьер Ришар в кинофильме «Невезучие»). А психоаналитики пользуются термином «комплекс Епиходова» - по фамилии персонажа из «Вишневого сада» А.П.Чехова. у господина Епиходова было еще прозвище - «Двадцать два несчастья»: за что бы он ни брался, всё валилось у него из рук! Психокомплекс его имени сегодня находят у водителей, чаще других попадающих в аварии. Оказалось, что такие люди особенно подвержены депрессиям, будучи отягощенными подсознательным чувством вины в чем-либо, и испытывают безотчетную склонность сами себя наказывать. Но ведь «втолкнувший» себя в автокатастрофу наказывает и своих ни в чем не повинных спутников!..
В студенческие годы мне однажды не удалось уложиться в сессию со сдачей экзамена по одному ужасно громоздкому предмету, и на весь ближайший семестр меня лишили стипендии. Одновременно с этим моя подружка объявила мне, что наш роман закончен (правда, вскоре выяснилось, что не надолго). Вдобавок я где-то оставил взятую почитать ценную книгу. Состояние моё было подавленней некуда, - во всяком случае, по моим тогдашним меркам. И вдруг меня озарило: если переживаешь какую-то потерю - будь то любимая разбитая чашка или разбитая мечта - назови это авангардной художественной деструктивной акцией, считай эту ситуацию экспериментальным произведением современного искусства, и твоё огорчение немедленно испустит дух. Годы спустя я узнал, что именно такой казни подвергали свои душевные упадки выдающиеся художники. Достаточно вспомнить такие хрестоматийные картины, как гравюра «Меланхолия» Альбрехта Дюрера (1514 г.) и полотно «Крик» Эдварда Мунка (1893 г.). Сохранились свидетельства, что оба классических творения созданы авторами в крайне угнетенном состоянии, но когда были закончены, то высосали из художников всё ощущение безысходности. Воистину, чтобы увидеть свет в конце тоннеля, нужно суметь не ослепнуть от тьмы в его начале. Ведь не зря среди психологов всего мира гуляет поговорка: «Стресс - это не то, что с вами случилось, а то, как вы это случившееся восприняли». К этому можно добавить: не так страшен чёрт, как его малютки! В роли первого выступает сотрясшая вас ситуация, а в качестве вторых - режущиеся осколки её преломления в вашем воспалённом воображении. Если паникующий делает из мухи слона - это еще полбеды. Но когда полученного слона дрессируют до его превращения в тираннозавра, то последствия могут быть необратимыми. Композитор и афорист Никита Богословский как-то рассказывал: «Если в моей жизни происходит нечто такое, что способно ввергнуть в долгое глубокое уныние, я тут же задумываюсь: вполне вероятно, что через пару недель я над этим только посмеюсь. А зачем ждать целых две недели? И смеюсь немедленно! Тогда замаячившая было депрессия задыхается, не успев вылупиться».
© Мельников В.Р.