Церковь
Пост появился случайно - на местечковом форуме в православной ветке предлагалось рассказать историю какой-нибудь местной церкви, ну типа для повышения образованности населения. Обычно я в такие обсуждения даже не захожу, тут просто веткой ошиблась. И... задумалась как-то. Есть одна церквушка, которая чем-то дорога моему сердцу. Возможно тем, что она - из детства. В общем, села и написала, не столько историю церкви, сколько - о своей семье, как они видели эту церковь.
А потом жалко стало, что столько писанины пропадет, утащила сюда, чуток подредактировав.
Церковь Петра и Павла в Ветвенике (Псковская обл., Гдовский р-н.)
В сети о ней как-то немного нашлось: Петропавловская церковь выстроена в 1903-1907гг. на месте обветшавшей деревянной. Стиль - псевдорусский с псковско-новгородскими элементами декора.
Итак, начнем с того, что в этой деревне после замужества оказалась моя бабушка и там же родилась моя мама. Бабушка (1917 г.р.) еще помнит те времена, когда церковь худо-бедно действовала. Ничего личного, но именно поэтому моя верующая бабуля не любит священнослужителей. По ее словам, в церкви тогда служили не самые достойные представители, которые и напиваться могли, и, видимо, с девками на сеновалах развлекаться.
Тем не менее, когда церковь таки закрыли, по-деревенски верующие жители, огорчились. Я так понимаю, и после закрытия в церкви иногда проводились службы, для этого епархия периодически священника посылала. Во всяком случае все послевоенные дети были вполне себе крещеные, хотя вот хоронить своих покойников деревня стала уже без отпевания.
В войну церковь не тронули. Фашисты сожгли всю деревню, собирались и церковь взорвать. Во всяком случае об этом с уверенностью говорили старожилы, а мне по малолетсву не приходило вголову уточнить, откуда они это знали. Так что, может, немцы свою подрвыную деятельность провернуть просто не успели из-за быстрого отступления, а может, заложенная взрывчатка - это просто сказочка, возникшая из чьего-то "красного словца".
В основном до и после войны церковь служила маяком для рыбаков и тех, кто по делам ходил в эстонию. Бабушка рассказывала, как до войны зимой впряжешься в санки, зерно на продажу нагрузишь и идешь по озеру от вешки к вешке в эстонию. К слову, озеро в том месте шириной 40 км, противоположного берега не видно. Если метель застанет - вобще не разберешь, куда идти. Тогда родня тех, кто на промысел ушел, идет в церковь и в колокола бьет, звук и был маяком для дельцов и рыбаков.
При моей маме церковь церковь прекратила действовать даже эпизодически. Сперва ее использовал как зернохранилище местный колхоз, потому она очень долго сохранялась в приличном состоянии. Папа в молодые годы, когда мама его после свадьбы привозила с родней знакомить, все восхищался необычной точеной архитектурой и аутентичными фресками. Икон, понятное дело, в церкви давно не было, их при закрытии по домом разобрали. У нас вот дома висят две с немыслимым для домашнего образа окладом.
Долго вокруг церкви сохранялась ограда, капитальная, как все постройки тех лет. Из крупных валунов и булыжников, которыми богат озерный берег. После войны, когда деревню отстраивали, сперва ограду не тронули и первую партию домов строили своими силами. Тогда ж о пеноблоках и не мечтали, и даже ленточный фундамент был слишком дорог колхозным крепостным, фундамент делали из местных камней. Потому ведет эти дома от старости - камни потихоньку раскатываются, каждый в свою сторону в зависимости от формы. Хозяева второй "волны" капитальных построек вместо землянок и времянок уже решили не церемонится (или, может, первые подобрали все подходящие камни в мыслимой доступности), но, вобщем, ограду разобрали на фундаменты деревенских домов. Мама пару лет назад обмолвилась. глядя на новый церковный забор, что как-то владельцам "церковных" фундаментов как-то потом не очень везло с домами, все уже погорели, да и сами строители как-то нехорошо кончали.
Проверить ее слова я не могу, список "расхитителей социалистической собственности" мне неизвестен, спросить уже не у кого, а домов тех лет в деревне по-любому осталось уже крайне мало - кто и впрямь погорел, кто просто новый выстроил взамен обветшавшего. Да и людям уже всем по старости положено в мир иной, тем более что мужики в деревне не так уж и часто помирают благообразной смертью в постели, окруженные любящими детьми и внуками. Куда чаще мрут по пьяни: замерзают, сгорают, топятся в колодцах. Альтернативный популярный способ смерти - при работах повышенной опасности: валка леса, съеме сетей, полевые работы неподалеку от трактора - деревня тех лет, как мне теперь кажется, была просто нашпигована опасностями, к которым привычные жители относились с какой-то непонятной беспечностью.
В общем, не понять мне теперь, права была мама, или статистика никакой кореляции с расхищением церковной ограды не покажет. Но байки подобного рода я слышала в деревне не раз, вот, помню, бабка что-то в этом роде рассказывала про тех, кто иконы уничтожал. Тогда я не уточняла, сейчас подозреваю, что это было в период закрытия церквей, под влиянием постреволюционной агитации на тему "бога нет" - некоторая молодежь чуть ли не на спор рубила икону топорами, мол, вот смотрите, ничего со мной не делается.
Но я опять отвлеклась. Когда колхоз, уже в начале 80х разродился таки своим зернотоком, зернохранилище перевели туда. Церковь осталась стоять распахнутой, чем тут же воспользовались приезжие любители зимней рыбалки - чем не приют на ночевку, только костерок разведи! И разводили. Разобрав на топливо не только окрестные заборы. но и церковные полы, и, заодно, уничтожив перепадами температуры все фрески.
После снятия полов ночевать в церкви перестали, так она и стояла, открытая и никому не нужная, как и все церкви в округе, которые оп году постройки не представляли исторической ценности. такой я ее и помню - судя по всему, с полами я видела ее в трехлетнем возрасте, эти впечатления почти не сохранились. А вот когда полов уже не было и ходить в ней было нельзя - вот оттуда у меня более четкие впечатления:
- серый цвет внутри. Абсолютно у всего, как будто на стенах и потолках штукатурный слой пыли.
- зашарпаная икона какого-то святого, нарисованная когда-то прямо на стене. потому и не унесенная. В детстве я принимала ее за портрет деда мороза - какое-то красное одеяние до пят и борода.
- арки левого и правого выходов, которые я считала проходами в какие-то другие залы. я все боялась, что оттуда выйдут какие-нибудь чудовища. чаще мне рисовались злые великаны, размерами под стать арочным проемам.
- поломанные платформенные весы, оставшиеся, видимо, со времен зернохранилища. Они меня тоже почему-то пугали, может, напоминая о похожих весах детсадовского медкабинета.
Вообще меня пугала разоренная церковь, тем замирательным страхом, какой присутствует у большинства детей, просящих рассказать историю о черном гробе на колесиках. красной простыне и зеленых пальцах. И страшно, и тянет заглянуть снова и снова.
Потом времена внезапно изменились. Вдруг оказалось, что бог вполне себе существует, а верить оказалось чуть ли не модно. Для меня это имело те неприятные последствия, что церковь закрыли на замок, и заходить пугаться теперь туда было нельзя. Обещали реставрацию, но тянули с этим невероятно долго. Сейчас бы, глядя на то, как бодро начинает ремонт очередным летом очередная бригада, я бы поязвила на тему попила бабла. Но тогда времена были другие, воровали чуток иначе, так что, скорее дело куда чаще было в разгильдяйстве рабочих, которым куда приятнее было флиртовать с местными девчатами и загорать на солнышке у озера, чем замешивать известку, А еще в настоящем отсутствии финансирования, в конце-концов тогда почему-то большая часть страны оказалась вдруг за чертой бедности. А храм ведь даже не в областном центре, в какой-то дыре, откуда тут хорошее финансирование?
Сменилось несколько батюшек, которые пытались вести службы и реставрацию, энтузиазма у них хватало ненадолго, все куда-то пропадали. Тем не менее что-то делалось. Появились иконы - часть дали Гдов и Псков, кое-что местные жители, большинство нарисовала местная художница. Она потом вела в церковной школе кружок рисования. Помню первые канделябры - куски толстой доски с насверленными дырками диаметра церковных свечек. Первые колокола - куски рельс и газовые баллоны с отпиленными донышками, по всем этим металлоконструкциям полагалось лупить молотком. Нам, тинейджерам, охотно это разрешали.
Мы тогда были в промежуточной стадии между детьми и подростками, строительство нас живо интересовало, так что мы регулярно вертелись где-то рядом. Правда, божественные вопросы нас занимали не сильно, скорее интересно было из известки мелки поделать, в опилки закопаться и т.д. Да и священники интересовали - все-таки люди, которые в повседневную реальность вошли совсем недавно. Так вот и начала действовать церковь - на наших глазах.
Сейчас-то у нее уже постоянный батюшка, регулярные службы, пара постоянных прихожанок из числа еще живых местных бабулек. И откуда-то - очень много гостей на церковные праздники - из питера, москвы. Я дел отца Константина не знаю, слухи повторять неохота, но едут. Кто паломничать, кто детей крестить. А мне удивительно, как тому пареньку из повести гайдара: "самолеты только в дальние страны летают, а у нас разве дальние?"
Церковь даже в геокешинге отметилась (когда-то я об этом писала), там же и довольно подробная история церкви, устроители тайника постарались.
Вот такая вот живая история.
А потом жалко стало, что столько писанины пропадет, утащила сюда, чуток подредактировав.
Церковь Петра и Павла в Ветвенике (Псковская обл., Гдовский р-н.)
В сети о ней как-то немного нашлось: Петропавловская церковь выстроена в 1903-1907гг. на месте обветшавшей деревянной. Стиль - псевдорусский с псковско-новгородскими элементами декора.
Итак, начнем с того, что в этой деревне после замужества оказалась моя бабушка и там же родилась моя мама. Бабушка (1917 г.р.) еще помнит те времена, когда церковь худо-бедно действовала. Ничего личного, но именно поэтому моя верующая бабуля не любит священнослужителей. По ее словам, в церкви тогда служили не самые достойные представители, которые и напиваться могли, и, видимо, с девками на сеновалах развлекаться.
Тем не менее, когда церковь таки закрыли, по-деревенски верующие жители, огорчились. Я так понимаю, и после закрытия в церкви иногда проводились службы, для этого епархия периодически священника посылала. Во всяком случае все послевоенные дети были вполне себе крещеные, хотя вот хоронить своих покойников деревня стала уже без отпевания.
В войну церковь не тронули. Фашисты сожгли всю деревню, собирались и церковь взорвать. Во всяком случае об этом с уверенностью говорили старожилы, а мне по малолетсву не приходило вголову уточнить, откуда они это знали. Так что, может, немцы свою подрвыную деятельность провернуть просто не успели из-за быстрого отступления, а может, заложенная взрывчатка - это просто сказочка, возникшая из чьего-то "красного словца".
В основном до и после войны церковь служила маяком для рыбаков и тех, кто по делам ходил в эстонию. Бабушка рассказывала, как до войны зимой впряжешься в санки, зерно на продажу нагрузишь и идешь по озеру от вешки к вешке в эстонию. К слову, озеро в том месте шириной 40 км, противоположного берега не видно. Если метель застанет - вобще не разберешь, куда идти. Тогда родня тех, кто на промысел ушел, идет в церковь и в колокола бьет, звук и был маяком для дельцов и рыбаков.
При моей маме церковь церковь прекратила действовать даже эпизодически. Сперва ее использовал как зернохранилище местный колхоз, потому она очень долго сохранялась в приличном состоянии. Папа в молодые годы, когда мама его после свадьбы привозила с родней знакомить, все восхищался необычной точеной архитектурой и аутентичными фресками. Икон, понятное дело, в церкви давно не было, их при закрытии по домом разобрали. У нас вот дома висят две с немыслимым для домашнего образа окладом.
Долго вокруг церкви сохранялась ограда, капитальная, как все постройки тех лет. Из крупных валунов и булыжников, которыми богат озерный берег. После войны, когда деревню отстраивали, сперва ограду не тронули и первую партию домов строили своими силами. Тогда ж о пеноблоках и не мечтали, и даже ленточный фундамент был слишком дорог колхозным крепостным, фундамент делали из местных камней. Потому ведет эти дома от старости - камни потихоньку раскатываются, каждый в свою сторону в зависимости от формы. Хозяева второй "волны" капитальных построек вместо землянок и времянок уже решили не церемонится (или, может, первые подобрали все подходящие камни в мыслимой доступности), но, вобщем, ограду разобрали на фундаменты деревенских домов. Мама пару лет назад обмолвилась. глядя на новый церковный забор, что как-то владельцам "церковных" фундаментов как-то потом не очень везло с домами, все уже погорели, да и сами строители как-то нехорошо кончали.
Проверить ее слова я не могу, список "расхитителей социалистической собственности" мне неизвестен, спросить уже не у кого, а домов тех лет в деревне по-любому осталось уже крайне мало - кто и впрямь погорел, кто просто новый выстроил взамен обветшавшего. Да и людям уже всем по старости положено в мир иной, тем более что мужики в деревне не так уж и часто помирают благообразной смертью в постели, окруженные любящими детьми и внуками. Куда чаще мрут по пьяни: замерзают, сгорают, топятся в колодцах. Альтернативный популярный способ смерти - при работах повышенной опасности: валка леса, съеме сетей, полевые работы неподалеку от трактора - деревня тех лет, как мне теперь кажется, была просто нашпигована опасностями, к которым привычные жители относились с какой-то непонятной беспечностью.
В общем, не понять мне теперь, права была мама, или статистика никакой кореляции с расхищением церковной ограды не покажет. Но байки подобного рода я слышала в деревне не раз, вот, помню, бабка что-то в этом роде рассказывала про тех, кто иконы уничтожал. Тогда я не уточняла, сейчас подозреваю, что это было в период закрытия церквей, под влиянием постреволюционной агитации на тему "бога нет" - некоторая молодежь чуть ли не на спор рубила икону топорами, мол, вот смотрите, ничего со мной не делается.
Но я опять отвлеклась. Когда колхоз, уже в начале 80х разродился таки своим зернотоком, зернохранилище перевели туда. Церковь осталась стоять распахнутой, чем тут же воспользовались приезжие любители зимней рыбалки - чем не приют на ночевку, только костерок разведи! И разводили. Разобрав на топливо не только окрестные заборы. но и церковные полы, и, заодно, уничтожив перепадами температуры все фрески.
После снятия полов ночевать в церкви перестали, так она и стояла, открытая и никому не нужная, как и все церкви в округе, которые оп году постройки не представляли исторической ценности. такой я ее и помню - судя по всему, с полами я видела ее в трехлетнем возрасте, эти впечатления почти не сохранились. А вот когда полов уже не было и ходить в ней было нельзя - вот оттуда у меня более четкие впечатления:
- серый цвет внутри. Абсолютно у всего, как будто на стенах и потолках штукатурный слой пыли.
- зашарпаная икона какого-то святого, нарисованная когда-то прямо на стене. потому и не унесенная. В детстве я принимала ее за портрет деда мороза - какое-то красное одеяние до пят и борода.
- арки левого и правого выходов, которые я считала проходами в какие-то другие залы. я все боялась, что оттуда выйдут какие-нибудь чудовища. чаще мне рисовались злые великаны, размерами под стать арочным проемам.
- поломанные платформенные весы, оставшиеся, видимо, со времен зернохранилища. Они меня тоже почему-то пугали, может, напоминая о похожих весах детсадовского медкабинета.
Вообще меня пугала разоренная церковь, тем замирательным страхом, какой присутствует у большинства детей, просящих рассказать историю о черном гробе на колесиках. красной простыне и зеленых пальцах. И страшно, и тянет заглянуть снова и снова.
Потом времена внезапно изменились. Вдруг оказалось, что бог вполне себе существует, а верить оказалось чуть ли не модно. Для меня это имело те неприятные последствия, что церковь закрыли на замок, и заходить пугаться теперь туда было нельзя. Обещали реставрацию, но тянули с этим невероятно долго. Сейчас бы, глядя на то, как бодро начинает ремонт очередным летом очередная бригада, я бы поязвила на тему попила бабла. Но тогда времена были другие, воровали чуток иначе, так что, скорее дело куда чаще было в разгильдяйстве рабочих, которым куда приятнее было флиртовать с местными девчатами и загорать на солнышке у озера, чем замешивать известку, А еще в настоящем отсутствии финансирования, в конце-концов тогда почему-то большая часть страны оказалась вдруг за чертой бедности. А храм ведь даже не в областном центре, в какой-то дыре, откуда тут хорошее финансирование?
Сменилось несколько батюшек, которые пытались вести службы и реставрацию, энтузиазма у них хватало ненадолго, все куда-то пропадали. Тем не менее что-то делалось. Появились иконы - часть дали Гдов и Псков, кое-что местные жители, большинство нарисовала местная художница. Она потом вела в церковной школе кружок рисования. Помню первые канделябры - куски толстой доски с насверленными дырками диаметра церковных свечек. Первые колокола - куски рельс и газовые баллоны с отпиленными донышками, по всем этим металлоконструкциям полагалось лупить молотком. Нам, тинейджерам, охотно это разрешали.
Мы тогда были в промежуточной стадии между детьми и подростками, строительство нас живо интересовало, так что мы регулярно вертелись где-то рядом. Правда, божественные вопросы нас занимали не сильно, скорее интересно было из известки мелки поделать, в опилки закопаться и т.д. Да и священники интересовали - все-таки люди, которые в повседневную реальность вошли совсем недавно. Так вот и начала действовать церковь - на наших глазах.
Сейчас-то у нее уже постоянный батюшка, регулярные службы, пара постоянных прихожанок из числа еще живых местных бабулек. И откуда-то - очень много гостей на церковные праздники - из питера, москвы. Я дел отца Константина не знаю, слухи повторять неохота, но едут. Кто паломничать, кто детей крестить. А мне удивительно, как тому пареньку из повести гайдара: "самолеты только в дальние страны летают, а у нас разве дальние?"
Церковь даже в геокешинге отметилась (когда-то я об этом писала), там же и довольно подробная история церкви, устроители тайника постарались.
Вот такая вот живая история.