(no subject)
Интервью с Бергманом
от
nesovramshi
Девушка интервьюирует гениального Ингмара Бергмана. Жизнь, смерть, любовь, куда уж глубже. Ему 80 лет. Бергман плохо ходит, глух на одно ухо, но продолжает работать в театре. Он потрясающе, обезоружевающе искренен.
- У Вас плохая репутация, говорят, вы жестоки и несдержаны в работе.
- Я был несдержан лишь первые пятьдесят лет своей карьеры, а потом понял, что это стыдно, непрофессионально... Но даже в те первые пятьдесят лет мои актёры всегда хорошо отзывались обо мне в интервью. Моя плохая репутация создавалась людьми, которые никогда со мной не работали.
- Однажды вы ударили критика...
- Это не было несдержанностью, это был совершенно запланированный акт. Он преследовал меня. Я ударил его преднамеренно, так как понимал, что после такого инцидента его журнал вынужден будет прекратить печатать его рецензии моих работ. Тогда он стал писать негативные рецензии на работы моих друзей, детей... Чтоб он горел в аду. Он давно умер, а моя ненависть к нему не ослабевает. Я мало кого ненавижу, но он...
- В Вашей автобиографии, вы удивительно мало страниц посвящаете теме отцовства.
- Разве мало? Мне казалось, я много писал о своём отце. Я его часто вспоминаю, часто думаю о наших отношениях.
- Я имею в виду Ваше отцовство. У Вас девять детей. Как вы совмещали такую интенсивную карьеру с родительскими обязанностями?
- ... (Бергман долго, беззвучно смеётся).
- Я задала смешной вопрос?
- Простите. О моём отцовстве... Я никогда об этом не задумывался. Я работал. Недавно у меня произошла размолвка с одним моих из сыновей, и я сказал ему: наверное, я не был хорошим отцом. Ты не был хорошим отцом?! - воскликнул он, - Ты вообще не был отцом!! Наверное, он прав. Но у них у всех были замечательные матери. Все до единой. Они вырастили детей, не внушив им злобы и горечи по отношению ко мне. Я никогда ничего не навязывал своим детям, ни в чём их не ограничивал. И сейчас они мне искренне интересны. Мы в хороших отношениях, мы близки, как это ни удивительно.
- Вы любите маленьких детей?
- Я... маленьких детей?
- (Девушка не унимается). Ну да, ведь девять детей. Зачем-то Вам хотелось иметь столько детей. Вы любите маленьких детей?
- (Бергман опять смеётся). Простите. Я никогда об этом не задумывался. Я не планировал ни одного из своих детей. Все мои дети - дети любви. Я очень любил этих замечательных женщин, их матерей. Так получалось.
- А потом Вы встречали новых женщин?
- Да, встречал.
- Это должно было быть больно? Столько разрывов, это не могло быть легко.
- Да, конечно (без смеха). Очень больно. Они все были потрясающими. Они меня прощали, как это не удивительно. Я очень близок сейчас со всеми ими.
- Даже с Вашей первой женой, которая заболела туберкулёзом, а Вы ушли от неё встретив другую, пока она лежала в больнице?
- Да. Это удивительно, но это так.
- Вы испытывали чувство вины?
- Конечно. Как я ни старался, мне не удавалось быть порядочным человеком. Чем больше я осознавал своё ничтожество в жизни, тем больше мне хотелось быть самым лучшим в своей профессии. Мне трудно это объяснить, но существует тесная связь между этими двумя вещами.
- Ваши отношения с женщинами длились, в среднем, года три?
- Да, примерно три года. Пока я не встретил свою последнюю жену. Мы прожили вместе двадцать четыре года, и жили бы дольше, если бы она не умерла пять лет назад.
- Это была настоящая любовь, или вы просто отгуляли своё?
- Это была настоящая любовь. Когда мы встретились, мне было пятьдесят три. Я как раз выходил из подросткового возраста. У нас была потрясающая близость. Я никогда не подозревал, что так может быть.
- Вы боитесь смерти?
- Я не знаю. Я боюсь старости. Старость - это унизительно, это не смешно. А смерти... Я очень скучаю по своей жене. Мы с ней договаривались, что я умру первым. Она будет рядом со мной, будет держать меня за руку. И вдруг, она умерла. Нет, не вдруг, она год тяжело проболела. И всё равно - вдруг... Жизнь без неё пуста. Я продолжаю каждый день просыпаться в шесть утра, пишу до двенадцати, потом иду в театр. Но это всё оболочка. Я часто думаю о ней - неужели её нигде нет? Моя вера слаба, и всё-таки я думаю, её не может совсем не быть. Мы с ней ещё встретимся. И когда я об этом думаю, мне не страшно. Мне хотелось бы, чтобы это произошло поскорее.
Журналистка помогает ему встать, провожает до лифта. Медленно, осторожно, старческой походкой он идёт к лимузину. Шофёр придерживает дверь. Как много он успел. Funny and Alexander. Persona. Scenes from a Marriage. Тhe Seventh Seal. Cries and Whispers. И ещё, ещё, ещё... Да простится ему и воздастся.
от
nesovramshi
Девушка интервьюирует гениального Ингмара Бергмана. Жизнь, смерть, любовь, куда уж глубже. Ему 80 лет. Бергман плохо ходит, глух на одно ухо, но продолжает работать в театре. Он потрясающе, обезоружевающе искренен.
- У Вас плохая репутация, говорят, вы жестоки и несдержаны в работе.
- Я был несдержан лишь первые пятьдесят лет своей карьеры, а потом понял, что это стыдно, непрофессионально... Но даже в те первые пятьдесят лет мои актёры всегда хорошо отзывались обо мне в интервью. Моя плохая репутация создавалась людьми, которые никогда со мной не работали.
- Однажды вы ударили критика...
- Это не было несдержанностью, это был совершенно запланированный акт. Он преследовал меня. Я ударил его преднамеренно, так как понимал, что после такого инцидента его журнал вынужден будет прекратить печатать его рецензии моих работ. Тогда он стал писать негативные рецензии на работы моих друзей, детей... Чтоб он горел в аду. Он давно умер, а моя ненависть к нему не ослабевает. Я мало кого ненавижу, но он...
- В Вашей автобиографии, вы удивительно мало страниц посвящаете теме отцовства.
- Разве мало? Мне казалось, я много писал о своём отце. Я его часто вспоминаю, часто думаю о наших отношениях.
- Я имею в виду Ваше отцовство. У Вас девять детей. Как вы совмещали такую интенсивную карьеру с родительскими обязанностями?
- ... (Бергман долго, беззвучно смеётся).
- Я задала смешной вопрос?
- Простите. О моём отцовстве... Я никогда об этом не задумывался. Я работал. Недавно у меня произошла размолвка с одним моих из сыновей, и я сказал ему: наверное, я не был хорошим отцом. Ты не был хорошим отцом?! - воскликнул он, - Ты вообще не был отцом!! Наверное, он прав. Но у них у всех были замечательные матери. Все до единой. Они вырастили детей, не внушив им злобы и горечи по отношению ко мне. Я никогда ничего не навязывал своим детям, ни в чём их не ограничивал. И сейчас они мне искренне интересны. Мы в хороших отношениях, мы близки, как это ни удивительно.
- Вы любите маленьких детей?
- Я... маленьких детей?
- (Девушка не унимается). Ну да, ведь девять детей. Зачем-то Вам хотелось иметь столько детей. Вы любите маленьких детей?
- (Бергман опять смеётся). Простите. Я никогда об этом не задумывался. Я не планировал ни одного из своих детей. Все мои дети - дети любви. Я очень любил этих замечательных женщин, их матерей. Так получалось.
- А потом Вы встречали новых женщин?
- Да, встречал.
- Это должно было быть больно? Столько разрывов, это не могло быть легко.
- Да, конечно (без смеха). Очень больно. Они все были потрясающими. Они меня прощали, как это не удивительно. Я очень близок сейчас со всеми ими.
- Даже с Вашей первой женой, которая заболела туберкулёзом, а Вы ушли от неё встретив другую, пока она лежала в больнице?
- Да. Это удивительно, но это так.
- Вы испытывали чувство вины?
- Конечно. Как я ни старался, мне не удавалось быть порядочным человеком. Чем больше я осознавал своё ничтожество в жизни, тем больше мне хотелось быть самым лучшим в своей профессии. Мне трудно это объяснить, но существует тесная связь между этими двумя вещами.
- Ваши отношения с женщинами длились, в среднем, года три?
- Да, примерно три года. Пока я не встретил свою последнюю жену. Мы прожили вместе двадцать четыре года, и жили бы дольше, если бы она не умерла пять лет назад.
- Это была настоящая любовь, или вы просто отгуляли своё?
- Это была настоящая любовь. Когда мы встретились, мне было пятьдесят три. Я как раз выходил из подросткового возраста. У нас была потрясающая близость. Я никогда не подозревал, что так может быть.
- Вы боитесь смерти?
- Я не знаю. Я боюсь старости. Старость - это унизительно, это не смешно. А смерти... Я очень скучаю по своей жене. Мы с ней договаривались, что я умру первым. Она будет рядом со мной, будет держать меня за руку. И вдруг, она умерла. Нет, не вдруг, она год тяжело проболела. И всё равно - вдруг... Жизнь без неё пуста. Я продолжаю каждый день просыпаться в шесть утра, пишу до двенадцати, потом иду в театр. Но это всё оболочка. Я часто думаю о ней - неужели её нигде нет? Моя вера слаба, и всё-таки я думаю, её не может совсем не быть. Мы с ней ещё встретимся. И когда я об этом думаю, мне не страшно. Мне хотелось бы, чтобы это произошло поскорее.
Журналистка помогает ему встать, провожает до лифта. Медленно, осторожно, старческой походкой он идёт к лимузину. Шофёр придерживает дверь. Как много он успел. Funny and Alexander. Persona. Scenes from a Marriage. Тhe Seventh Seal. Cries and Whispers. И ещё, ещё, ещё... Да простится ему и воздастся.