Вершины
Первая часть
На Столовую гору мы договорились полезть с какими-то французами. Мы - это я и Митя, потому что Оля довольно категорично отреагировала на предложение пёхать на километр вверх. Было решено, что мы встанем раньше и залезем на гору с французами, а Оля присоединится к нам, поднявшись по канатной дороге. Нас ждёт провал: уже поднимаясь, мы выясняем, что канатная дорога закрыта на ремонт; средств связи у нас нет, значит, Оля совершенно точно нас убьёт. Делать нечего, и мы восходим, по пути набирая воду из источников сомнительных гигиенических свойств. Пейзажи отменные, капская флора - самая слепяще-зелёная флора в мире. Наверху я рисую картинку акварелью, погружая кисть в лужу. Страшный голод, и мы бредём с Митей в предвкушении расправы. Внезапно боковое зрение цепляет знакомую текстуру юбки. Навстречу нам по плато движется источник потенциальной расправы, но всё, кажется, хорошо :). Тысячи селфи с даманами и Кейптауном, растворяющимся внизу, а снизу нас ожидает сырно-винный ужин на балконе. Уют.
Мимо Ат-Баша мне случалось ходить много раз - по Еврейке проходит самый простой путь на Ай-Петринскую яйлу. Я и вообразить не могу, что этот раз станет последним - совсем скоро, через два с половиной года, Россия аннексирует Крым. Что-то дёргает меня, и я впервые в жизни, будто прощаясь, решаю забежать на находящийся чуть в стороне самый пик Ат-Баша, где установлена триангуляционная вышка. Ничего примечательного там, впрочем, нет. Спускаемся мы с отцом с яйлы уже затемно. Оба ещё не знаем, что жить ему осталось меньше двух месяцев. Крым навсегда останется в моём детстве - останется легендарным и таинственным местом. Куинджи, Ге, горные породы, шторм, скалы, лавр, причал, сверчки, кладбища, ночные прогулки, звёзды и столько всего - это единственное, о чём никогда никому даже не пытался рассказать, кроме кое-кого. Память.
Автобус, мотоцикл, лодка - только ваших чёртовых лошадей нам ещё не хватало. Мы поднимаемся сквозь тучи пыли на рекурсивный вулкан Тааль на острове Лусон, Филиппины. Какие-то поляки по пути, а наверху - манго, Чумачечая весна и разряженный фотоаппарат - абсолютная инфантильность.
Лучшее восхождение моей жизни - что там лучшее, единственное. Два дня наверх и один вниз - это про пик Найгуатá в Венесуэле. Идеальные три дня с Габриэлем и его дядей Элоем по прозвищу Chiquitín посреди плаунов и папоротников. Но пика мы достигли, находясь на пике (хаха). Ничего прекрасней, чем впервые в жизни сидеть над облаками с кем-то, кого любишь, объять замещающий триангуляционную вышку железный крест, наблюдать за закатом и творить разнообразные непотребства. Хм, пусть будет - любовь.
Каспровы-Верх - первый раз я увидел горы за пределам Крыма и был сражён. Мне двенадцать, и на дворе конец августа. Татры навсегда остались в моём воображении как образчик живописности, хотя после этого я вообще-то бывал и в более симпатичных местах. Cześć, говорит нам каждый встречный. Cześć, отвечаю за всех я. Приветливость - нет, не то, - благоговение.
Майская Стӏепанцӏминда, шипучий Терек внизу, мы просыпаемся между извилинами серпантина по-над кладбищем и продолжаем вверх. Катящийся вниз рюкзак, Гергетская церковь, вид на Казбек и разговоры по-фински в застопленной до посёлка машине ('Täytyykö meidän maksaa?'). Предкризис.
Сэха-да-Пьедади, штат Минас-Жерайс. Мне семнадцать, август. Католическая месса, пирожки за два реала, каменюки и зелёная тоска по Крыму - вот и всё, что я мог тогда испытывать. Ностальгия.