поза-позапрошлая жизнь и ее приметы
У меня иногда такое впечатление, что я живу уже какую-то свою седьмую жизнь, и что все прошлые были не мои. Сейчас приезжают книги, которые хранились на антресолях у мужа...
И вот эти последние книги с мехмата. Последние останки динозавров - те, которые для меня значили больше других. Я думала, это мои белые камешки, по которым я найду дорогу в темноте обратно, если понадобится вдруг все вспомнить, захочется потренировать серое вещество.
"Языки и исчисления" - конец третьего курса, я штудировала ее в экспедиции с биологами на вершине Малой Хатипары, я знала ее почти на зубок и прониклась красотой.
Открываю и вижу подчеркнутые строки (а это значит я глубоко осознала этот вывод)
Теорема 27 позволяет доказать невыразимость какого-то предиката, предъявив автоморфизм интерпретации, относительно которого интересующий нас предикат неустойчив.
Из всех этих слов я смутно вспомню определение предиката и неустойчивости. Наверное, стоит отдать эту книгу брату, но я еще поберегу лет двадцать - вдруг в будущем будет такая жизнь, что захочется опять с разбегу, ради любопытства и осознания красоты мира, который на самом деле математически прекрасен так же, как наркотически.
И вот эти последние книги с мехмата. Последние останки динозавров - те, которые для меня значили больше других. Я думала, это мои белые камешки, по которым я найду дорогу в темноте обратно, если понадобится вдруг все вспомнить, захочется потренировать серое вещество.
"Языки и исчисления" - конец третьего курса, я штудировала ее в экспедиции с биологами на вершине Малой Хатипары, я знала ее почти на зубок и прониклась красотой.
Открываю и вижу подчеркнутые строки (а это значит я глубоко осознала этот вывод)
Теорема 27 позволяет доказать невыразимость какого-то предиката, предъявив автоморфизм интерпретации, относительно которого интересующий нас предикат неустойчив.
Из всех этих слов я смутно вспомню определение предиката и неустойчивости. Наверное, стоит отдать эту книгу брату, но я еще поберегу лет двадцать - вдруг в будущем будет такая жизнь, что захочется опять с разбегу, ради любопытства и осознания красоты мира, который на самом деле математически прекрасен так же, как наркотически.