Current reading: о пользе мракобесия и загадка семьи кашеваровой
Читаючи классический труд Ричарда Стайтса Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930, аз, многогрешный, в очередной раз наткнулся на известную историю, наглядно свидетельствующую, что история - процесс диалектический, и что варварство и мракобесие тоже бывают полезными для общественного прогресса:
Столкнувшись с трудностями на пути получения медицинского образования в России и желая получить диплом и полноценную научную степень, некоторые русские женщины решили воспользоваться возможностью изучать медицину в Швейцарии. Первой из них была Надежда Прокофьевна Суслова, дочь одного из крепостных крестьян графа Шереметева. После того как ее отец стал владельцем фабрики, она смогла получить образование в лучших учебных заведениях Москвы и Петербурга. В 1860 г. Суслова стала вольнослушательницей Санкт-Петербургского университета, а в 1861 г. - Медицинской академии. После того как был издан новый университетский устав, Суслова отправилась в Цюрих, где получила степень доктора медицины, хирургии и акушерства. Избрав медицинскую карьеру, Суслова пророчески провозгласила: «Я была первой, но не последней. После меня придут тысячи других». По ее возвращению в Россию, авторитетные медицинские светила, после некоторой дискуссии, подтвердили ее степень. После этого в швейцарские университеты устремился постоянный поток русских женщин[103].
Менее значительным, хотя также заслуживающим внимания, был успех студентки-акушерки Медико-хирургической академии Варвары Кашеваровой-Рудневой. Начальник башкирского казачьего войска согласился оплатить ее обучение на том условии, что Кашеварова будет специализироваться на венерических болезнях, чтобы применить свои знания для лечения зараженных башкирских женщин, так как последние, будучи мусульманками, не позволяли лечить себя врачам-мужчинам. Согласившись с этим, Кашеварова закончила обучение в медицинской академии, и если не номинально, то фактически, стала первой женщиной-врачом, получившей образование в России.
История, повторюсь, очень известная и многократно описанная (например, в книге Длуголенского "Мир Достоевского", где я прочел ее впервые). Но в этот раз аз, многогрешный, решил поинтересоваться судьбой Кашеваровой-Рудневой. И обнаружил в Википедии следущее:
Родилась в бедной еврейской семье учителя, где и жила до двенадцати лет, оставаясь неграмотной. Вначале жила в г. Чаусы Могилевской губернии, затем, когда умерла мать, переехала с отцом в Велиж Витебской губернии, где он завёл новую семью. С ней обращались грубо, часто бранили и даже били. В результате она бежала в Санкт-Петербург. В 15-летнем возрасте Варвара вышла замуж за богатого купца Кашеварова, но скоро оставила его...
Поступила в Повивальный институт. На экзаменах, пройдя годичные курсы за четыре месяца, Кашеварова поразила комиссию знаниями и навыками. Комиссией был поднят вопрос о выдаче Кашеваровой особой награды за успехи - денежной премии в размере годичного жалованья. Но Варвара Александровна попросила в качестве награды дать ей возможность учиться дальше. Однако против этого выступили Кашеваровы, припомнив, что как родившаяся в еврейской семье, она должна жить в пределах черты оседлости.
И тут я понял, что ничего не понимаю. Чтобы выйти замуж за Кашеварова, девушке нужно было креститься. Соответственно, никакие еврейские законы, включая пресловутую черту, на нее не распространялись и распространятся не могли. Соответственно, как и на что тут можно было жаловаться?
Ссылок в Википедии нет. Поиск в сети ничего не дал. Биография Кашеваровой-Рудневой Дионесова доступна, увы, только в формате Дежавю, который мой комп не читает, плюс она еще советская, так что сомневаюсь, что этот вопрос в ней вообще затронут.(UPDATE: прочитано благодаря уважаемому profi. Как я и думал, не затронут). Так что второй день недоумеваю: что это было и "откуда ты это сказал"?
Любые версии и ссылки - будут приняты с благодарностью.
Пы. Сы. Да, чуть не забыл. В ходе поисков обнаружил забавный пример, как апологетически настроенный автор читает и изо всех сил пытается смягчить автобиографические тексты, написанные самой Кашеваровой-Рудневой:
Жила она у меламеда в г. Чаусы Могилевской губернии и лишь затем переехала в Велиж Витебской губернии. Трудно сказать, как появилось на свет это дитё: в воспоминаниях не сообщается никаких сведений ни об отце, ни о матери. Можно предположить, что меламед был
ее отцом, но он, овдовев, женился вторично и привел в дом мачеху. И тут начались муки девочки. С восьми лет ее нагружали непосильной работой. С ней обращались плохо, грубо, часто били. «Меня никогда не покидало чувство полнейшего бесприютного одиночества».347 Ей
дали понять, что она отрезанный ломоть.
Здесь следует остановиться и задать вопрос: «Что же было в действительности?» У местечковых евреев отношение к детям было вполне чадолюбивым. Чадолюбие - это то, что резко отличало наш народ всегда. Конечно, в семье не без урода. Но нежелание распространяться о своем детстве было тайной, унесенной ею в могилу.
Она жаловалась, что до двенадцати лет не была грамотной. Но это вряд ли соответствовало истине. Ибо, по ее же словам, испытывая тягу к знаниям, она прислушивалась к урокам арифметики своих «названных» братьев. Почему названных - нам не понятно. Уроки арифметики
шли, как мы можем предположить, на идиш, что требовало элементарного знания еврейской письменности.
Зачем нужны знания какой-либо письменности на уроках арифметики - эту тайну, увы, уважаемый автор тоже "унес в могилу".
Столкнувшись с трудностями на пути получения медицинского образования в России и желая получить диплом и полноценную научную степень, некоторые русские женщины решили воспользоваться возможностью изучать медицину в Швейцарии. Первой из них была Надежда Прокофьевна Суслова, дочь одного из крепостных крестьян графа Шереметева. После того как ее отец стал владельцем фабрики, она смогла получить образование в лучших учебных заведениях Москвы и Петербурга. В 1860 г. Суслова стала вольнослушательницей Санкт-Петербургского университета, а в 1861 г. - Медицинской академии. После того как был издан новый университетский устав, Суслова отправилась в Цюрих, где получила степень доктора медицины, хирургии и акушерства. Избрав медицинскую карьеру, Суслова пророчески провозгласила: «Я была первой, но не последней. После меня придут тысячи других». По ее возвращению в Россию, авторитетные медицинские светила, после некоторой дискуссии, подтвердили ее степень. После этого в швейцарские университеты устремился постоянный поток русских женщин[103].
Менее значительным, хотя также заслуживающим внимания, был успех студентки-акушерки Медико-хирургической академии Варвары Кашеваровой-Рудневой. Начальник башкирского казачьего войска согласился оплатить ее обучение на том условии, что Кашеварова будет специализироваться на венерических болезнях, чтобы применить свои знания для лечения зараженных башкирских женщин, так как последние, будучи мусульманками, не позволяли лечить себя врачам-мужчинам. Согласившись с этим, Кашеварова закончила обучение в медицинской академии, и если не номинально, то фактически, стала первой женщиной-врачом, получившей образование в России.
История, повторюсь, очень известная и многократно описанная (например, в книге Длуголенского "Мир Достоевского", где я прочел ее впервые). Но в этот раз аз, многогрешный, решил поинтересоваться судьбой Кашеваровой-Рудневой. И обнаружил в Википедии следущее:
Родилась в бедной еврейской семье учителя, где и жила до двенадцати лет, оставаясь неграмотной. Вначале жила в г. Чаусы Могилевской губернии, затем, когда умерла мать, переехала с отцом в Велиж Витебской губернии, где он завёл новую семью. С ней обращались грубо, часто бранили и даже били. В результате она бежала в Санкт-Петербург. В 15-летнем возрасте Варвара вышла замуж за богатого купца Кашеварова, но скоро оставила его...
Поступила в Повивальный институт. На экзаменах, пройдя годичные курсы за четыре месяца, Кашеварова поразила комиссию знаниями и навыками. Комиссией был поднят вопрос о выдаче Кашеваровой особой награды за успехи - денежной премии в размере годичного жалованья. Но Варвара Александровна попросила в качестве награды дать ей возможность учиться дальше. Однако против этого выступили Кашеваровы, припомнив, что как родившаяся в еврейской семье, она должна жить в пределах черты оседлости.
И тут я понял, что ничего не понимаю. Чтобы выйти замуж за Кашеварова, девушке нужно было креститься. Соответственно, никакие еврейские законы, включая пресловутую черту, на нее не распространялись и распространятся не могли. Соответственно, как и на что тут можно было жаловаться?
Ссылок в Википедии нет. Поиск в сети ничего не дал. Биография Кашеваровой-Рудневой Дионесова доступна, увы, только в формате Дежавю, который мой комп не читает, плюс она еще советская, так что сомневаюсь, что этот вопрос в ней вообще затронут.(UPDATE: прочитано благодаря уважаемому profi. Как я и думал, не затронут). Так что второй день недоумеваю: что это было и "откуда ты это сказал"?
Любые версии и ссылки - будут приняты с благодарностью.
Пы. Сы. Да, чуть не забыл. В ходе поисков обнаружил забавный пример, как апологетически настроенный автор читает и изо всех сил пытается смягчить автобиографические тексты, написанные самой Кашеваровой-Рудневой:
Жила она у меламеда в г. Чаусы Могилевской губернии и лишь затем переехала в Велиж Витебской губернии. Трудно сказать, как появилось на свет это дитё: в воспоминаниях не сообщается никаких сведений ни об отце, ни о матери. Можно предположить, что меламед был
ее отцом, но он, овдовев, женился вторично и привел в дом мачеху. И тут начались муки девочки. С восьми лет ее нагружали непосильной работой. С ней обращались плохо, грубо, часто били. «Меня никогда не покидало чувство полнейшего бесприютного одиночества».347 Ей
дали понять, что она отрезанный ломоть.
Здесь следует остановиться и задать вопрос: «Что же было в действительности?» У местечковых евреев отношение к детям было вполне чадолюбивым. Чадолюбие - это то, что резко отличало наш народ всегда. Конечно, в семье не без урода. Но нежелание распространяться о своем детстве было тайной, унесенной ею в могилу.
Она жаловалась, что до двенадцати лет не была грамотной. Но это вряд ли соответствовало истине. Ибо, по ее же словам, испытывая тягу к знаниям, она прислушивалась к урокам арифметики своих «названных» братьев. Почему названных - нам не понятно. Уроки арифметики
шли, как мы можем предположить, на идиш, что требовало элементарного знания еврейской письменности.
Зачем нужны знания какой-либо письменности на уроках арифметики - эту тайну, увы, уважаемый автор тоже "унес в могилу".