Таинство Покаяния часть 5 текст
Дорогие братья и сестры!
Сегодня у нас с Вам пятая беседа о Таинстве Покаяния. На прошлой нашей беседе мы коснулись того, что такое христианство.
Сегодня мы поговорим об истории Таинства Покаяния, о том какие оно принимало формы в ту или иную историческую эпоху.
Общая исповедь
Очень многие из нас родились в советское время и помнят так называемые «Общие исповеди». Иногда и сейчас подобная практика встречается.
Что это такое и как оно выглядит?
Обычно до богослужения или на богослужении в середину храма выходит священник. Он произносит короткую проповедь о Покаянии, а затем по книжке зачитывает длинный перечень грехов. После чего произносит Разрешительную молитву и по очереди накладывает епитрахиль на каждого из подходящих к нему.
Надо сказать, что до советского времени Общей Исповеди ни в практике древней Церкви, ни в более поздней - не существовало. Она появилась сравнительно недавно и, кстати, совсем не в том виде, который мы наблюдаем сегодня в некоторых приходских храмах.
Защитники Общей Исповеди справедливо указывают на то, что первым её использовал в своей практике святой Иоанн Кронштадский. Но, как говорится, почувствуйте разницу. Святой Иоанн из-за огромного наплыва к нему верующих просто физически не имел возможности исповедовать каждого. Что он делал? Он выходил перед народом, читал молитвы последования Исповеди, а затем говорил: «А теперь - кайтесь!».
И народ, находившийся в храме (иногда многие сотни людей), в буквальном смысле начинал выкрикивать (!!) свои грехи. А Иоанн Кронштадский стоял перед ними, смотрел и слушал. Будучи святым человеком, будучи духовидцем глядя на эту огромную толпу, он был способен взглядом «вычленить» человека, который может быть каялся, но покаянного чувства в душе не имел. Тогда глядя поверх голов этому человеку в глаза, святой Иоанн говорил: «И ты - кайся!». И человек, под взглядом этих пронзительных глаз - в священном трепете - начинал каяться уже по-настоящему.
Ещё один священник высокой духовной жизни - митрополит Антоний Сурожский тоже использовал Общую Исповедь. Но его практика тоже сильно отличалась от нашей сегодняшней. Он, также как св Иоанн Кронштадский, выходил перед народом и читал последование Исповеди. Потом произносил пастырское слово и прочитывал Покаянный Канон. А затем происходило нечто неслыханное. Митрополит начинал прилюдно со слезами каяться в своих личных грехах. И каялся так, что через его собственный пример, через его собственное покаяние до каждого из стоящих в храме людей начинал доходить весь ужас собственных грехопадений. И люди - вслед за пастырем - тоже начинали плакать и каяться.
Сейчас у нас с Вами иоаннов кронштадских и Антониев сурожских, к сожалению, что-то не видно. А поэтому современная Общая Исповедь нередко превращается в какую-то формальность, в конвейер «отпущения грехов», в те «слова о словах», о которых мы говорили в прошлый раз. Есть примеры вообще абсурдные. Священник Михаил Ардов рассказывал об местной практике «Общей» - в кавычках - Исповеди в одном из глухих украинских сёл. Там в храме ставили длинный стол, на который, как на плаху прихожане с обеих сторон клали головы. Священник на них - во всю длину - набрасывал епитрахиль. И читал общую Разрешительную молитву. На этом Покаяние и заканчивалось. Ни о какой беседе вообще не шла речь! Когда в то село прислали нового батюшку, и он начал спрашивать у сельских исповедников об их грехах, то возмущению и недоумению местных православных не было предела. Они даже послали гонца к церковному начальству с наказом выяснить: имеет ли батюшка право «пытать» грехи…
Забавные истории - это, конечно, хорошо. Но зададимся вопросом: а как часто даже наша индивидуальная исповедь превращается в подобный пустой формализм? Как часто мы сами кладём голову под священническую епитрахиль как на плаху без всякого покаянного чувства, без боли и трепета сердца? Просто потому, что так - надо? Если вслушаемся в собственную совесть, можем ответить: увы, часто! Прости нас грешных, Господи!
Та Общая Исповедь, которую практиковал святой Иоанн Кронштадский, скорее приближается не к нашему общему перечислению грехов «по списку», а к Публичной Исповеди первых столетий христианской Церкви.
Публичная Исповедь.
Как совершалась эта древняя Публичная Исповедь? Она назначалась далеко не для всех. Но если речь шла о тягчайших грехах, известных всей Общине - вероотступничестве, например - то согрешивший был обязан пройти через специальную покаянную процедуру. Он должен был открыто и гласно перед епископом и в присутствии всех прихожан исповедовать свой грех.
Но на этом покаяние не заканчивалось. Постепенно он проходил через определённые этапы воссоединения с Церковью. Сначала кающийся стоял возле храмовых дверей. И, падая ниц, он просил у каждого входящего прощения за свой грех. Через некоторое время его допускали внутрь церкви. Но на Литургии он был обязан выходить вместе с оглашёнными - т. е. людьми только готовящимся к таинству Крещения. Наконец, он мог присутствовать на всей Литургии никуда не выходя, но не имел право приступать ко Св Тайнам - не имел права причащаться. И могли пройти годы, прежде чем срок Покаяния завершался и кающийся становился снова полноправным христианином. Подобная практика существовала довольно долго, вплоть до 9го века.
И всё же Церковь в конце концов от публичной исповеди отказалась. Почему? Дело в том, что наряду с положительными педагогическими сторонами публичная исповедь несла на себе и многочисленные отрицательные моменты.
Представим себе, что христианин на публичной исповеди выслушал грехи своего собрата. Он может как бы «заинтересоваться» ими и начать о них думать. Или наоборот: осудить грешника и возгордиться. Кроме того, поставим себя на место таких публично-кающихся. Представим себе, что каждому из нас - при всех - придётся рассказать о собственных грехах. Что мы почувствуем? Первое чувство - стыд. Второе - страх. Не каждый способен пройти через позор и унижение Публичного покаяния. Человек может сказать сам себе
: «Уж лучше я промолчу о своём грехе, чем выставлю себя в таком неприличном виде». Скажет так, и вообще не станет каяться.
Все мы знаем, как тяжело бывает даже просто в присутствии одного священника сказать о той грязи, которая бывает в душе. Что уж там говорить о возможности Публичного Покаяния… Сложно нам сейчас это!
Именно из подобных причин сегодня в церковной практике сохранилась только хорошо знакомая нам всем Тайная Исповедь.
В историческом бытии Церкви она прослеживается, как минимум с 3го века. Но чинопоследование её сложилось только после девятого века. Подобное мы наблюдаем в истории Таинства Брака. В древности мужчина и женщина приступали вместе к одной Евхаристической Чаше - и считались мужем и женой. А чинопоследование Венчания тоже сложилось гораздо позже.
Нужна ли подготовка к Таинству Покаяния?
Но перед тем, как начнём рассказ о сегодняшней исторической форме Исповеди, давайте попытаемся ответить на вопрос: «нужна ли подготовка к Исповеди?».
Обычно отвечают: «К Причастию готовиться надо, а к Исповеди - нет. Иди сразу к священнику. Он разберётся».
Более редко услышишь ответ: «Почитай Покаянный Канон и проверь свою совесть по Десяти Заповедям Божиим. В чём совесть обличает - напиши на бумажке, чтобы не забыть».
Нет, всё-таки второй ответ более близок к истине, чем первый. Просто потому, что в нашей приходской практике к священнику стоит длинная очередь. И у него может не хватить сил, терпения и любви (увы, бывает!) чтобы раскрыть Ваше покаянное чувство за те 10 или 15 минут, которые у него на это есть. Проверка совести перед Исповедью и «шпаргалка грехов» тоже мало помогут, если дома человек проделал подготовку формально, «для галочки».
Что же делать?
Нам надо учиться готовиться к Исповеди. Причём, к каждой Исповеди. В чём заключается эта подготовка?
Для начала представим себе со всей ясностью и реальностью, что мы умерли. Всё, пришёл конец, итог нашей земной жизни - не завтра, не через год, а в этот самый момент. И уже я ничего не могу исправить или поменять, ничего не могу скрыть или упомянуть вскользь. Смерть застала меня таким, каков я сейчас. И я стою перед Богом, перед Ангелами и Святыми каков я есть, а не таким, каким хочу себя представить. И они меня видят насквозь. Что они увидят? Какой итог моей жизни сегодня, сейчас? Что я принёс на Суд Божий? О чём жалею? От чего мне сейчас мучительно стыдно? Почему во мне рождается такой страх и ужас?
У меня был знакомый совершивший страшный грех. И через этот грех он попал под суд. Он знал, что если попадёт в тюрьму - всё, он там не выживет. Сделать что-либо для облегчения своей участи он не мог - безжалостная следственная машина уже была запущена: дознание, экспертизы, очные ставки… и т д. И он увидел - Бог дал ему такое зрение - что каждый шаг, каждое действие реально приближает его к смерти. Что он стоит словно под огромным камнем, который вот-вот обрушится и его раздавит. И тогда он с ужасом спросил себя: «почему так произошло? Почему я совершил такой ужасный поступок? Разве злые люди толкнули меня на это?» - «Нет, - ответил он сам себе, - я сам пошёл на это!». И он начал «разматывать» свою жизнь, как катушку с нитками. И увидел, как один грех цепляется за другой, как одно зло вырастает их другого. Так размотал он свою жизнь до времени детства, до детского сада, в котором он совершил свой первый осознанный грех - украл ничтожный значок с самолётиком. Он увидел, что никто не виноват в происходящем теперь, что он сам с раннего детства, от греха ко греху, шёл по пути в бездну. И вот он конец греховной дороги, вот она - бездна перед ним: логический итог всей предыдущей жизни. «Награда за грех - смерть» - говорит нам Библия. Но как мало мы задумываемся, что слова эти не какое-то там фигуральное выражение, они буквальны! Он был в ужасе от той черноты, которую нашёл сам в себе. Но главное, он испугался навсегда остаться в этой черноте. И пришёл - к Покаянию.
Вот таким должно быть покаяние, вот такой должна быть каждая наша исповедь. Как перед расстрелом, как перед лицом смерти. Иначе исповедь - не исповедь, а только поверхностное рассмотрение самого себя: без глубины, без ответственности и без плода.
После того, как мы сможем честно взглянуть на себя, так же честно оглянемся вокруг и зададимся вопросом: в чём меня могут упрекнуть другие? Кому я сделал больно, кого забыл, кому не помог, кого осквернил, кого ранил? И что теперь реально я могу сделать, что бы исправить причинённое другим зло?
И, наконец, только теперь стоит открыть Заповеди Божьи. Они солнечно ясны, светозарно ясны. Особенно Заповеди Блаженства - они, словно зеркало того, какими мы должны быть, если считаем себя христианами. И что мы можем сказать там за чертой жизни, когда поймём, что не можем назвать себя не то что иконой христовой, но и просто - настоящими людьми? Разве не было зеркало всегда перед нами? Чем оправдаемся? Тем, что все эти Заповеди Блаженства, Заповеди Счастья - лишь чуждый нам текст? «Хорошо, - ответит нам Господь, - но у тебя были ещё Десять Заповедей Божьих. Они понятны каждому». Но нет, мы похожи на водителей, нарушающих правила дорожного движения. Заповеди «не укради», «не прелюбодействуй», «не лжесвидетельствуй», «не завидуй», «не желай зла» - красный сигнал светофора. Мы несёмся не сбавляя скорости на этот красный свет. Несёмся - и калечим других людей, калечим себя… Лишь в страшный день смерти откроется: скольких мы покалечили.
Но если теперь, если здесь и сейчас мы сможем взглянуть в лицо этой страшной правде; если мы теперь, как в День Судный, встанем перед лицом Божьим и отречёмся от всей этой грязи и темноты - вот она: «метАнойя» - настоящая перемена ума. Вот - настоящее осознание, понимание того, что да, я перестал быть собой, что «пока я - не я». Господи, помоги мне снова стать собой, помоги снова стать человеком! Так мы открываемся перед любимыми людьми - такими, какими мы есть - без лукавства и фальши.
Только в этом случае - подготовка к исповеди состоится. Только тогда имеют смысл все ниши «записочки со грехами». Только тогда, после Разрешительной молитвы священника, никакого греха на нас больше нет. А есть лишь светлая одежда христианина, Господня Любовь, принимающая нас в свои тёплые и сострадательные объятья.
Именно такой Исповеди, братья и сестры, я нам всем сегодня и хочу пожелать!