НАВСТРЕЧУ ПЕРВОМУ ВСЕПРАВОСЛАВНОМУ СОБОРУ
В Никео-царьградском Символе Веры есть такие слова: «Верую во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь».
Действительность жизни такова, что единство Православия сейчас стало понятием более виртуальным, чем реальным. Единство Церкви сейчас рассматривается как единство во Христе и догматах отдельных национальных церковных организаций. Не существует административного единства. Не существует единства политического. Количество святых, богослужебные традиции, богословские школы - во всех церквах разнятся. Поместные церкви не могут договориться даже о собственных границах. Связь между национальными церквями носит скорее дипломатический, чем братский характер. Это похоже на то, если бы разбили зеркало, лежащее на земле. Все осколки отражают одно - небо. Свойство каждого осколка - зеркальность. При этом осколки горячо спорят друг с другом о том, кто что полнее отражает. Но ведь эту мешанину осколков - уже нельзя назвать единым зеркалом! Прорастёт крапива, опадёт листва - и нечего станет отражать… Это - похоже на разбитый вражеским налётом понтонный мост. Составляющие его части - понтоны - плывут вниз по реке. Что-то идёт ко дну, что-то сталкивается. А течение постепенно растаскивает остатки - по руслу реки.
Нам пытаются доказать, что в этом и есть - соборность Церкви. Но, когда кирпичи сложены на строительной площадке, какие-то ближе к фундаменту, какие-то дальше: это только кирпичи - но никак не Собор. Когда брёвна плывут вниз по течению реки: это только брёвна - но никак не корабль или плот.
Тысячу лет назад цементом, скрепляющим кирпичи, и скрепами, связывающими брёвна - были Вселенские Соборы. Наднациональность этого учреждения зримо являло единство христианского суперэтноса от Атлантического Океана до Индии; единства, в котором, по словам ап Павла «нет ни эллина ни иудея, ни раба ни свободного - но все Христовы».
Сейчас, при декларированной соборности Церкви, Вселенские Соборы не собирались в Восточной её части уже более тысячи лет. И с Церковью начало происходить самое худшее из возможного - её начали растаскивать по национальным квартирам. Каждая поместная церковь начала отождествлять себя с каким-либо национальным государством. Греки, русские, болгары и сербы радостно взялись за создание национальных церквей. Существование Империи - сначала Византийской, затем Османской и Российской - затормозило этот процесс. Но после крушения наднациональной имперской модели государства, он пошёл лавинообразно, чему мы все становимся свидетелями. Кажется, что в этом плохого? Разве во все времена христианство учитывало национальные особенности?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, какая цель у существования любого национального государства? Цель существования национального государства - благоденствие конкретной нации. Для того, что бы исполнить эту цель, государство должно располагать безусловной полнотой всякой власти. Инструмент власти - верховенство закона, которому подчинены все без исключения индивиды в государстве. И для этой государственной власти Церковь не более чем историческое и чисто человеческое учреждение. Древнее и уважаемое - но учреждение. И, следовательно, как любое человеческое сообщество, оно должно полностью быть подчинено государственным законам. Духовенство национальной церкви волей-неволей должно признавать не только государственное законодательство, но и безусловное верховенство светского правительства. А к кому ещё обращаться за разрешением на строительство монастыря или храма? И государство вольно разрешать или не разрешать заявленное строительство. В обмен на разрешение или льготы, оно начинает требовать от Церкви лояльности по поводу проводимой им политики. В силу логики такая зависимость постепенно превращает национальную церковь в одно из государственных министерств - департамент религии или что-то подобное. Ведь государство в данном случае - законченное и реальное тело нации, живущее собой и для себя, а Церковь оказывается лишь одной его частью или, лучше сказать, только одной стороной общественного организма. А потому может быть отделено от государства - только в абстракции.
Это рабство Церкви в национальном государстве несовместимо с её духовным достоинством и вселенским призванием. А потому, для того, чтобы православная церковь была свободной от полного контроля со стороны государства, она должна иметь наднациональную структуру управления. Границы церкви не должны совпадать с границами государства или ареалом расселения нации. Как бы мы, православные, не ругали католиков за догматические отступления от Истины, приходится признать, что модель управления Церковью с одним наднациональным центром в Риме меньше подвержена насилию со стороны любого из национальных государств. Государство просто не в состоянии командовать тем, что выходит за его границы. Мало того, с распадом государства не происходит распад церковной организации. Она просто меняет вывеску и живёт - как жила.
Все эти соображение, видимо, и привели к идее созыва Всеправославного Собора. Но планируемый Собор - как орган сугубо консультативный - лишь первый шаг. Логика требует идти дальше. Если мы уж такие принципиальные противники церковной монархии и ратуем за сохранение теократии, как основного принципа существования Церкви Христовой, то на повестке дня - создание постоянного совещательного центра православных церквей, наделённого властными полномочиями. Назвать его можно как угодно - Межцерковным Синодом, например, или Межсоборным Присутствием. Ограничителем для него может стать регулярно собираемый Всеправославный Собор, который будет обладать уже не совещательной функцией, а всей полнотой власти в Церкви.
Только так исчезновение с мировой арены государств и наций не будет приводить к исчезновению поместных церковных сообществ. Только так Православная Церковь сможет противопоставить сиюминутным политическим амбициям отдельных народов - свой единый и громкий соборный голос, зовущий в Царствие Небесное.