The Shadow - Отчет: Уильям Дарси. Часть первая.

[innari]

Всем ОГРОМНОЕ спасибо за игру, я оттянулся по полной.
Дэль, респект. Столько отличных линий! Я про кучу из них и не подозревал, и мне все равно с лихвой хватило для насыщенной игры.
Особенно про подмену сестер - я бы в жизнь не догадался, думать бы об этом не стал (если бы даже мне было важно в этом разобраться) - именно потому, что логика Агаты Кристи работает: из двух пожилых женщин, и далее по тексту.

Кто меня знает, знает, что мои отчеты километровы. Вас предупреждали.
Как обычно, не ручаюсь за хронологию, авторство и точность цитат, и пр., и пр.



Загруз:
“Уильям Дарси
Настоящее имя - Джон Клей, и слава самого известного мошенника в Англии досталась ему не зря: это непревзойденный мастер гримировки и интриги. На совести его несколько отменно очищенных банков, несколько интересно переписанных завещаний, и так далее. Наконец, Джона привлекла одна афера: один старый клиент его, до смерти охочий до всяких диковинок, разнылся, что жизнь ему не мила без Белого Будды из коллекции полковника Уэверли. Он утверждает, что у полковника есть коллекция всяких индийских предметов, среди которых находится  так называемый Белый Будда - небольшая статуэтка из нефрита. Это уникальный предмет, за которым охотятся коллекционеры всего мира, он был похищен среди прочих сокровищ Агры, и с тех пор пропал. Клиент за этого Белого Будду готов отвалить полмиллиона, на такие деньги можно спокойно уехать в Америку и прожить остаток жизни, притворяясь принцем инкогнито… Джон Клей голову сломал, как подобраться, но пока что ничего не придумал. По словам его клиента, полковник Уэверли не то сам не то через третьи руки, вывез будду из Индии, причем навряд ли честным путем и, конечно, не понимал его ценности. Будда хранится в городском доме полковника, в Эпсоме.
В данный момент, Джон решил сделать следующее: просочиться в дом полковника с рекомендательным письмом, и на месте посмотреть, что к чему. Дело в том, что среди краденых в одном из банков бумаг, Джону попался однажды вексель, выданный полковником Джонатаном Уэверли Джереми Краю, погашенный надписью: “Старый дружище, не будем считаться всяким вздором”. Он сохранил его как курьез, тем более, что погашенный вексель никакой ценности не имеет. Теперь Джон, имея перед собой образец почерка, мастерски состряпал рекомендательное письмо от имени этого самого Джереми Края (напиши и подготовь письмо, чтобы оно было у тебя с собой на игре), с просьбой принять Уильяма Дарси, глобтроттера, путешественника и отличного парня и близкого друга Джереми Крея, который спас ему однажды жизнь: ты не раскаешься, старый дружище, это будет отличное знакомство!
Письмо сработало - отчасти. Вчера днем мистер Уильям Дарси прибыл по указанному адресу в Эпсоме, был встречен дворецким, препровожден в кабинет, куда вскоре спустился полковник, они милейшим образом поболтали полчаса, после чего полковник сказал, что будет счастлив видеть гостя завтра к ланчу, приходите непременно, мы славно побеседуем и осмотрим мою коллекцию... Джон сказал, что уезжает поездом в семь тридцать, но сам решил не тратить деньги на возвращение в Лондон, переночевал тут же в гостинице, и пунктуально явился назавтра к полудню; был препровожден лакеем в ту же гостиную, где уже ждали полицейские - оказалось, симпатичный полковник уже пару часов как скончался…
На игре главная цель, конечно, не попасться полиции и по возможности ускользнуть, но ты парень хладнокровный и бесстрашный, так что помнишь про Будду, и вообще держишь глаза открытыми.”



В каноне Клей появляется в рассказе "Союз рыжих", и описан Холмсом так: “по ловкости он занимает четвертое место в Лондоне, а по храбрости, пожалуй, даже третье. …
Я … имею дело с одним из самых хладнокровных и дерзких преступников Лондона”.
Полицейский инспектор в том же рассказе описывает его так: "Он замечательный человек, этот Джон Клей. Его дед был герцог, сам он учился в Итоне и в Оксфорде. Мозг его так же изощрен, как его пальцы, и хотя мы на каждом шагу натыкаемся на его следы, он до сих пор остается неуловимым. На этой неделе он обворует кого-нибудь в Шотландии, а на следующей он уже собирает деньги на постройку детского приюта в Коррнуэлле. Я гоняюсь за ним уже несколько лет, а еще ни разу не видел его."

Из загруза и канона я представила себе персонажа как азартного игрока, который идет на преступление не только ради выгоды, но и потому, что это дает возможность развернуться его фантазии. Из рассказа видно, что у Джона специфическое чувство юмора, его стиль - смесь тщательной, кропотливой, иногда черезчур мудреной подготовки, и вдохновенной импровизации, плавно переходящей в троллинг. По его мнению, жить надо весело и интересно, otherwise you're doing it wrong. Он знает, что рано или поздно кто-то может обойти его, и тогда придется заплатить за всё сполна. Он заранее готов к этому.

Как я понимаю, события "Союза рыжих" в нашем мире произойдут лет через шесть. К тому времени Джон уже станет убийцей, и, видя, что попался, крикнет напарнику - "Прыгай, Арчи, прыгай, а я буду болтаться в петле!" (Эту фразу перевели как "Прыгай, Арчи, прыгай, а я уж за себя постою", но в оригинале - "Jump, Archie, jump and I'll swing for it!", что меняет акценты.)
Однако пока что Джон еще никого не убивал, и пытается прибегать к оружию только в качестве последнего средства. Продумывая характер персонажа, я решила, что он не станет убивать ради денег, даже огромных - только для самозащиты. И не только потому, что за убийство отправляют на виселицу.



Перед игрой:
Так вышло, что я к этой игре готовился, наверное, больше, чем к какой-либо до сих пор. Как только Джон поселился в моей голове, он начал распоряжаться почти всем моим свободным временем.
Сижу, дошиваю потайной карман в рукаве, думаю - "шов немного заметен, но ладно, сойдет" - не тут-то было, Джон требует распарывать и перешивать. Информацию он требовал и поглощал в бОльших количествах, чем я вообще умею. В жизни не усваивал не-художественный текст с такой скоростью. Викторианский быт, взлом замков, колониальная Австралия, знаменитые преступления и преступники прошлого, Индийское народное восстание, морские путешествия, спорт, железные дороги, тюрьмы, история прессы, законы о ношении оружия, министерство внутренних дел, история основания британской полиции...

В итоге, помимо "приобретения глубоких познаний о предметах, начинающихся на букву А", было достигнуто следующее:
-я задолбал Дэль вопросами. ("а откуда клиент знает об __? а если я покопаюсь в таких-то записях, я накопаю что-нибудь про __? а если попробую разыскать и разговорить старых сослуживцев полковника? а о чем мы с ним вчера говорили? а на какую сумму был вексель? а в окна прыгать можно? а сквозь карман стрелять?") Дэль, спасибо за терпение, ты герой.
-я написал и зачиповал несколько историй о своих прошлых подвигах, могу вывесить комментарием на случай, если кому-то интересно.
-я натренировал три разных почерка, и подготовил ряд баек, в том числе о том, почему у меня проколоты уши (если вдруг кто-то заметит и спросит). Не спросили, и эта байка не понадобилась. Если что, там фигурировали аборигены, змеи, обряд посвящения, и заблудившийся в джунглях натуралист.
-на моей скромной персоне было огромное количество разных предметов на разные случаи, от безобидных (перьевая ручка и два разных вида чернил к ней), до сомнительных (вшитый в рукав - специально на гнилой нитке, чтоб можно было легко оторвать и вытащить - пистолет), до откровенно компрометирующих (отмычки, спрятанные в кромке рукавов). Я пытался готовить к игре те вещи, которые Джон имел бы с собой, отправляясь к полковнику на ланч - он не знал, что полковник мертв, а дом полон какого-то левого народу. Но на всякий случай Джон состряпал два документа помимо рекоммендательного письма - визитную карточку "Уильям Дарси, репортер", на случай, если полковник заподозрит что-то неладное с рекоммендательным письмом или сочтет интерес к коллекции чрезмерным; и бумагу "о расследовании хищения государственного имущества", на случай, если покажется, что полковника можно этим шантажировать - ведь у меня были причины считать, что он вывез свою коллекцию из Агры незаконно. Из заготовленного так или иначе пригодилось почти всё, не сыграла разве что карточка репортера и сменная капсулка чернил другого цвета.
-зачипованная абилка вскрывать простые замки отмычками за 15 секунд (включая наручники, но только если они застегнуты спереди), и подбирать кодовые замки за 5 минут непрерванной работы по часам.

Месяц мы с персонажем изучали и пристраивались друг к другу. Джон, каким я его вижу, душу бы продал, чтоб жить в таком мире, где информация так доступна - бери не хочу. Он смотрел на меня с полным недоумением - "Как это ты 'уже несколько лет не находишь времени выучить французский'? Как это ты 'лучше посидишь в этот вечер дома'? Как это ты 'хочешь пойти посмотреть на обледеневший парк, но лень одеваться'? Как так можно жить? Возможностей вон сколько, а жизнь одна, и никогда не знаешь, когда она прервется!"
Надеюсь, он будет еще временами заходить на чай, его общество доставило мне массу удовольствия.


Игра: часть первая

Начинаю у дверей, Стивенс впускает меня и проводит в кабинет. "К сожалению, полковник не сможет принять вас, сэр."
Кратко обрисовывает ситуацию, говорит, что сейчас доложит полиции о моем прибытии, и они могут захотеть поговорить со мной. Мнда…
Остаюсь ждать в кабинете, смотрю задачку на первом сейфе. Зная, что сюда вот-вот придут, пытаюсь запомнить первую, самую простую задачу чтоб решить на досуге, и, как шушпанчик, запоминаю только цифры, а не формулировку. (Позже, как шушпанчик же, пытаюсь решать все в уме и дважды выдаю неправильный ответ, считая его правильным. После чего (не без намека от мастера) решаю не позориться и дальше вскрывать сейфы только проверенным путем, а не через задачки. >__< )

Оба инспектора пришли со мной встретиться, но представился и задавал вопросы на тот момент только Джонсон. Набор вопросов дал мне понять, в какую сторону сейчас идет расследование - после дежурных вопросов, вроде "в какое время вы пришли вчера? а ушли?" и "не выглядел ли он странно или обеспокоенно", последовали "каков ваш род занятий" и "не изучали ли вы химию". Не было даже вопроса "где вы были и что делали в таком-то часу".
Меня попросили не уезжать до завершения расследования, я заверил что не уеду, и пообещал перед отъездом оставить свой лондонский адрес. На этом полиция удалилась и я остался в кабинете один. И, конечно, принялся за сейф.
Открыл (теперь уже старым добрым способом), сразу нашел коллекцию, разглядываю. Знаю, что я ищу "Белого Будду - небольшую статуэтку из нефрита". Один будда большой и деревянный, масса маленьких из слоновой кости, есть еще несколько странных штуковин из яшмы и прочего. Из нефрита только один предмет - какая-то жаба. Так, думаю, похоже, тут нет того, что мне нужно. Чтоб не вызывать беспокойства раньше времени, оставляю все как есть и закрываю сейф.

Но происходит один интересный момент. Пока я разглядываю коллекцию, дверь открывается, в кабинет ступает Стивенс, мы встречаемся взглядами. Он с непроницаемым лицом говорит "Извините, сээр", делает шаг назад и закрывает дверь.
(Это стивенсоново "сээр" - не "сэр", а именно "сээр" -  как оно создавало антураж! И как многозначительно оно прозвучало в тот момент!)
Думаю, всё, надо срочно принимать меры, а то сейчас Стивенс пойдет то ли в полицию, то ли к хозяйке дома, то ли еще что. Закрыв сейф, вызываю Стивенсона поговорить, и показываю ему бумагу "о расследовании". Прошу его сохранять мое инкогнито и содействовать, насколько он сможет.
"Я понимаю, что в данном случае верность долгу патриота и преданность этому дому могут войти в противоречие. Если это случится, я полагаюсь на Вашу совесть, действуйте как сочтете нужным. Но могу Вас заверить, что у меня нет намерения причинить семейству Уэверли дальнейших неприятностей после того горя, что их уже постигло - если только я не буду вынужден к этому интересами дела."
Кажется, версию он купил, отлично. Когда позже Стивенс доложил мне о том, что кто-то велел отправить телеграмму, показавшуюся ему подозрительной, я понял, что теперь у меня есть союзник, и беззастенчиво попросил его провести меня наверх, чтобы обыскать спальню полковника.

Появляется миссис Уэверли в сопровождении швейцарок, знакомимся. Миссис Уэверли явно вне себя от потрясения, но старается быть гостеприимной хозяйкой.
"В доме еще гости! А я даже не знала. Полковник пригласил, оказывается, столько гостей, а я и не знала! Ах, если б я могла помочь вам с вашим делом, каким бы оно ни было. Сделать что-то, чего он бы хотел - это сняло бы камень с моего сердца... Ах, он обещал показать вам коллекцию? Поговорите с его поверенным, вдруг он сможет вам помочь? Он ведь скоро приедет - когда же он приедет? Ему отправили телеграмму утром. Мистер Дарси, вы путешественник, вы должны знать расписание поездов, когда же он приедет?"

Объясняя причину своего присутствия в доме, упоминаю, что полковник приглашал меня на ланч. Хозяйка тут же начинает хлопотать:
"Ох, простите, у нас нет ланча, но если полковник этого хотел... Джейн! Джейн, джентельмен голодный, приготовьте для него бутерброд!"
Следующие минут десять пытаюсь отмахнуться от Джейн, бегающей за мной с подносом с бутербродом, а хозяйка снова и снова посылает ее ко мне. А мне, кроме прочего, как-то совсем не улыбается есть что-то в доме, где этим утром кого-то отравили.

Проходим в гостиную, садимся - я, хозяйка, две швейцарки, леди Блэклок и мисс Стрейнджер. Я все думаю, как бы так улизнуть, чтоб пробраться снова в кабинет - он же тут рядом, стоит пустой, но нельзя просто встать и уйти, когда хозяйка пригласила тебя присесть с остальными гостями.

Хозяйка разглагольствует не переставая - причитает о случившемся, восхваляет дворецкого ("Это такое сокровище, такое сокровище! Он все умеет, и на стол накрыть может, даже сделал на завтрак бутерброды…" - ага, думаю, и за завтраком полковник отравился. Хорошенькая рекоммендация! Это она не знает, что несет, или пытается свалить на него вину? Того, что именно бутерброды точно не были отравлены, я не знал.)

Прибывают еще люди - возмущенный и решительно настроенный майор Уэверли ("У этих полицейских нет ни сердца, ни чувства приличий! Тетушка, я сейчас же пойду с ними разбираться!"), потом профессор Берридейл.
Хозяйка представляет мне профессора - "он тоже интересуется коллекцией! Может быть, вы смогли бы осмотреть ее вместе!"
К тому времени, когда у меня появилась снова возможность побыть в кабинете одному и осмотреть второй сейф, там было уже пусто. До того в комнате долго сидели майор и профессор, так что я предположил, что если там что-то было, достали его они. Ладно, ничего не поделаешь.

Мы с профессором договорились, что если одному из нас предложат показать коллекцию, он позовет второго. Профессор откланялся. Я посмотрел, куда он пойдет. Он зашел - один - в кабинет, и закрыл дверь. Ага, понял я, да это мой коллега, сейчас он будет "осматривать коллекцию"!
Выжидаю пару минут, чтоб дать ему возможность открыть сейф, потом решительно захожу и закрываю дверь за собой. Так и есть, стоит профессор перед открытым сейфом.
Думаю - попался, приятель! Теперь хочешь-не хочешь, а мы будем работать вместе, разве что ты попытаешься на меня напасть.
Начинаю в довольно панибратском ключе:
"Коллекцию осматриваете? Ну как, есть тут что-нибудь интересное?"
Профессор совершенно не выглядит смущенным, и охотно рассказывает, что вот это, мол, белые будды, да-да, вся вот эта полка, да, они из слоновой кости, а это черные будды, а это… И ничтоже сумняшеся берет одного из “белых будд” и готовится положить в карман.
Спрашиваю, нет ли здесь белого будды из нефрита, или чего-то еще особенного. Профессор говорит то, что я и сам видел - из нефрита только жаба. Спрашиваю, не может ли жаба быть буддой - кто их там разберет с их мистикой? Профессор отвечает, что нет, вряд ли, ведь жаба - это жаба, а будда это будда. И берет с полки еще и жабу.

Я, несколько удивленный такой наглостью, предлагаю ему в таком случае отдать жабу мне.
"С какой стати?" спрашивает профессор.
"А с какой стати их берете вы?"
"Я покажу их майору Уэверли, он законный наследник и не будет возражать."
"Отлично, давайте и я тогда возьму что-нибудь из коллекции и покажу майору Уэверли! Тем более, я не думаю, что вы знали комбинацию к сейфу, а завещание еще не было оглашено. Кто наследник - вопрос не решенный, и как он отнесется ко взлому - отдельный вопрос."
Профессор возмущен и говорит с жаром: "Еще в юности кто, как не я, успокаивал полковника Уэверли, когда он напивался и пытался лезть в какую-нибудь драку? Кто, как не я, помогал ему в сватовстве к этой своей Элизабет? Ну конечно, мне было легко подобрать его комбинацию, я же столько лет его знал, я знал, как он мыслит! Я, столько сил угробивший на него, я, как старый друг семьи, я имею право!.."
Вот же экспонат, а? Либо врет безбожно, либо вправду считает себя честным человеком. Еще и на меня бочку катит - как, мол, я смею его подозревать и что это за гнусные намеки. Ладно, не получится договориться, спорить с такими вот "честными" - последнее дело.
Сдаю назад.
"Хорошо, простите. Я вас сегодня впервые встретил, я вижу что вы шарите в чужом сейфе, что еще я мог подумать? Хотел убедиться, что наследникам достанется то, что им причитается."
Профессор все еще горячится: "Я известный, уважаемый ученый, неужели вы считаете, что я способен на кражу? Да это бы разрушило мою репутацию! Меня исключили бы из научного сообщества! Хотите, будьте свидетелем, вот я взял эти две фигурки, и при вас покажу майору Уэверли, что я их взял, и увидите, что он не будет возражать! А если что-то еще из сейфа исчезнет, вот тогда меня и обвиняйте!"
Отлично, думаю, если что-то исчезнет, пусть действительно обвиняют вас. Соглашаюсь, и профессор действительно предъявляет статуэтки майору, только в его пояснении вместо оброненного ранее "я подобрал" звучит "я вспомнил комбинацию". Отмечаю это, но молчу. Майор действительно воспринимает информацию совершенно спокойно, и они уходят говорить о чем-то своем. Ну-ну…

Профессор так напирал на то, что ему порукой служит ученое звание и профессиональная репутация, что я тут же подумал - а что, если настоящий Берридейл сейчас читает лекцию где-нибудь во Франции, а этот тип воспользовался его именем? Я сам делал подобное неоднократно.
Мое подозрение перерастает почти в уверенность, когда Стивенс сообщает мне:
"Сээр, вы просили сообщить вам, если я обнаружу что-то подозрительное. Так вот, несмотря на то, что в доме профессор Берридейл, мистер Уэверли послал телеграмму с просьбой прислать какого-нибудь эксперта по Индии."
Угу, думаю. Самозванец. И иду помогать следствию.

К полиции я обращался несколько раз, но только тогда, когда считал, что могу дать им полезную информацию по делу. Зачем? - во-первых, мне тут конкуренция не нужна. Во-вторых, если я принесу пользу следствию и создам положительное впечатление, мне будет больше веры. В-третьих, пусть лучше коллекцию хранят на месте или заберут в полицию - тогда ту же жабу, если она все же будда, проще будет найти, чем если кто-то сунет ее в карман и унесет непонятно куда. И в-четвертых, если подкидывать следствию перспективную информацию, у них останется меньше времени на меня.

Сначала говорю инспектору Джонсону только, что "у меня есть причины считать, что профессор Берридейл может оказаться не тем, за кого себя выдает. Если вы сочтете нужным, вы можете послать телеграмму в научное сообщество и спросить, где профессор Берридейл сейчас находится."
Позже говорю со Суизи, делавшим опись коллекции, и мы вместе сообщаем полиции, что Берридейл взламывал сейф еще до описи.

Около двери кабинета ставят констебля. Джейн предлагает ему бутерброд. Констебль смущен, Джейн ласково разуверяет его, чуть по головке не гладит, пока он наконец не соглашается.
“Правда, мисс? А можно, мисс? Мисс, я же при исполнении. Что, правда можно, мисс? Спасибо, мисс, вы настоящий ангел, мисс!”
И бедный малый вгрызается в бутерброд.

Когда прибывает младший Уэверли сотоварищи, хозяйка представляет нас друг другу. Уэверли тут же поручает меня, Скотта и О’Коннора друг другу, мол, вы познакомьтесь и не скучайте. Знакомимся, заводим светскую беседу.

Скотт вскоре привлекает мое внимание тем, что, проходя мимо одного из сейфов, говорит примерно следующее:
“А, это числа Фибоначчи. Значит, город - Пиза.”
“Это вы лихо,” говорю с уважением.
“Но это же совсем просто. Вот здесь ряд чисел, видите? Фибоначчи родился в Пизе и умер там же. Вы были когда-нибудь в Пизе?”
Вот эта меткость и четкость, и при этом разрозненность - перескок через что-то (для меня) сложное чтобы сфокусироваться на какой-то (по моему мнению) не имеющей отношения к делу детали, - это было мое первое впечатление от Скотта. Как кто-то говорил на круге, “Шерлок был абсолютно би-би-сишным”.

О’Коннор рассказывает, что он боксер, учит боксу двух своих товарищей. Ага, думаю, это надо запомнить. С первого взгляда О’Коннор производит на меня очень приятное впечатление. К тому же боксер - в любом случае человек, с которым нужно быть в хороших отношениях. Когда жду чего-то или нечего делать, толкаю ему байки о своих путешествиях и прочей ерунде, он слушает, раскрыв рот. Да-да, в Австралии полно змей, и каждый мальчишка умеет с ними управляться, ведь никогда не знаешь, когда палка на дороге окажется не палкой…

Сверху начинается пальба. Это поверенный и инспекторы нашли змею. Змея падает с верхнего этажа к нам, на нижний, а я думаю - вот и хвастайся после этого, что умеешь обращаться со змеями! Чтоб не показывать свое замешательство, начинаю отталкивать и оттаскивать народ подальше от змеи. Майор Уэверли пробивается к змее, ловит ее чуть ниже головы и обезглавливает ножом.
“По змее, из пистолетов?..” спрашивает с брезгливым недоумением, качает головой и удаляется.

Кто-то спрашивает меня - “Вот вы разбираетесь в змеях. Что это была за змея?”
“Не знаю, это была не австралийская змея. Может, индийская? В индии я не был. Спросите у профессора Берридейла!”

Поверенный шарит по полу, бормочет:
“Я бросил в нее ручку. Неужели потерялась? Хорошая была ручка… Я сейф открыл, а из него тут же, ну я и кинул, а потом инспектор из пистолета… О, вот она, ручка, нашлась!”

Узнаю одну из “швейцарок” - ну конечно, это та самая Сара Уильямс, которая как-то помогла мне пробраться в дом некоего Джеральдсона. А я-то думаю, кого она мне так напоминает? А еще леди Блэклок назвала ее старшую подругу каким-то другим именем, а та отнекивалась, мол, “Я, наверное, нэ так сказать и вас запутать. Ах, от потрясэния я совсэм забывать английский!”

Отзываю Мисс Штайн поговорить.
“Мисс Штайн, вы мне кого-то очень напоминаете. Может быть, в какой-то другой жизни мы были знакомы?..”
“Йа вас нэ понимаю.”
“Не сочтите за дерзость, но если б я не знал, как вас зовут, и пытался угадать, я вряд ли назвал бы вас Мисс Гертруда Штайн. Мне показалось, что вам очень подходит имя Сара.”
“Сара? Вы когда-то знать какая-то Сара?”
Придуривается? Не помнит? Не доверяет? Наверное, просто не узнала - все-таки когда мы виделись в прошлый раз, я был трубочистом. Или уже психиатром?

Пока она не призналась, не хочу давать ей информации, которую она могла бы использовать против меня. Продолжаю ходить вокруг да около. Выбираю намеренно сентиментальный тон - если что, проще будет отвертеться, списав всё на нежные чувства.
“Да-да, я знал веселую и находчивую юную леди по имени Сара Уильямс. Вы так мне ее напомнили! Ах, почему у вас этот акцент? Ведь мы говорим на одном языке! Я чувствую, что мы так хорошо понимаем друг друга, мы могли бы так доверять друг другу! У меня такое чувство, как будто мы когда-то уже полагались друг на друга!”
Мисс Штайн наконец узнает меня, и тут же переходит на чистейший английский:
“Так вы тоже тут для того, чтоб найти белого будду?”
Эх-хе, уж не общий ли у нас наниматель?
“И вы, значит, тоже. Выходит, у нас конфликт интересов.”
Встречаемся втроем, я и обе “швейцарки”, и обсуждаем условия нашего сотрудничества. Как в старые добрые времена, работать с Мисс Штайн одно удовольствие. Договариваемся не выдавать друг друга (разумеется). Если кто-то из нас троих находит будду, то я его сбываю по максимально возможной цене, и убеждаюсь в том, чтоб они получили справедливую долю.

Заручившись поддержкой двух леди, которым, к тому же, хозяйка дала комнату наверху, прошу их постоять на стреме, пока я шарюсь по спальням. Не нахожу ничего толкового - какая-то одежда, какие-то лекарства... Как говорил на круге О’Коннор, “это мне было неинтересно”.
Делаю ментальный каталог всех комнат в доме, и понимаю, что если я не готов рыться в одежных шкафах и выковыривать паркет, искать больше негде.
Встречаюсь с сообщницами и говорю им, что нам тут больше нечего ловить. Разве что всякую мелочевку. Можно забрать что-то из коллекции, но вряд ли там осталось что-то значимое. Есть, конечно, еще нефритовая лягушка, которая может, теоретически, быть белым буддой - она сейчас наверняка у майора Уэверли, но способа раздобыть ее у нас нет.
У дам есть снотворное, и по идее можно было бы попробовать провернуть что-то нелепое с усыплением и обыском, но шанс попасться сто из ста. И вообще неизвестно, имеет ли эта вещь какую-либо ценность - все-таки жаба это жаба, а будда это будда.
В остальном - огромное количество народу уже обшарило все сейфы, я уже тоже везде побывал и сделал, что мог. Если белый будда здесь, то он либо у кого-то в кармане, в коем случае мы его не добудем; либо спрятан так хорошо, что я его не нашел и уже не найду; либо где-то на виду, но я его не узнал и уже не узнаю.

И пока я говорю это, буквально на полуслове, как в кино, меня озаряет.
"Не думаю, что мы теперь найдем-  Я ИДИОТ!”
Кидаюсь назад, в кабинет, и прошу дам покараулить дверь. Дамы выдают отличную мысль - нет, пусть Мисс Штайн зайдет в кабинет со мной, а вторая швейцарка (прости, забыл фамилию начисто) постоит у двери. Один человек в закрытом кабинете это подозрительно, а два - это просто приватный разговор.

Стою, открываю сейф, в котором стоит коллекция. Сам говорю Мисс Штайн что-то, чтобы из коридора был слышен шум голосов. Она что-то отвечает, я не слушаю.
Никаких доказательств, что я прав, у меня нет, но чутье взломщика ясно и отчетливо говорит мне - ВОТ ОНО! Где надо прятать будду, чтоб он мог оставаться на виду и не быть замеченным? Внутри будды!
Достаю большого, растрескавшегося деревянного будду, единственный предмет из простого материала среди слоновой кости, яшмы и прочих драгоценностей. Прощупываю, встряхиваю. Внутри как будто что-то сдвигается. Достаю перочинный нож… Рассохшееся дерево трескается, будда раскалывается пополам, и внутри оказывается невообразимых размеров и чистоты изумруд.

Переглядываемся с сообщницей. Ее лицо сияет, глаза горят. Мои, полагаю, тоже. Сара переходит на “ты”, как в те времена, когда она была горничной, а я трубочистом.
“Ты и вправду гениальный взломщик!”
Мне и самому сейчас плевать на манеры. Пару секунд, затаив дыхание, любуемся находкой. Потом я прячу камень в потайное отделение внутреннего кармана, где он проваливается в подкладку.
Составляю деревянного будду из половинок, водворяю на прежнее место на полке, заодно прикарманиваю три маленьких белых будды из слоновой кости, и закрываю сейф. Вот теперь нам действительно больше нечего тут ловить.
Даю сообщницам адрес одной из своих лондонских нор, чтобы, если кто-либо из нас уедет раньше других, они могли явиться за своей долей. Предупреждаю их, что они получат меньше, чем если б мы добыли будду, но, надеюсь, останутся довольны.

Кое-что смысля в сбыте украденного, я понимаю, что этот изумруд бесценен, но пытаться продать его целиком - неоправданно огромный риск. Можно распилить на несколько кусков, тогда можно выручить за него пять-семь тысяч фунтов, может, десять тысяч. Это, конечно, не полмиллиона, но тоже деньги немаленькие. Но пилить такую красоту, это же варварство!
Ладно, успею еще подумать на досуге.
(Кстати, я сильно подозревал, что мой клиент преувеличивал насчет полумиллиона за будду, но все же я думал, что за будду мог бы выручить серьезно больше, чем за изумруд.)

На дам начинают слишком сильно давить и полиция, и братья Уэверли, и они уезжают.

Сам я рассуждаю так: я тоже могу уехать прямо сейчас. Тихо, мирно, с изумрудом в кармане.
Если я останусь, никакого дополнительного материального выигрыша я не добьюсь, а попасться могу.
…но интересно же, черт возьми, что здесь происходит!