это мог бы быть видеоряд или просто чья-то жизнь
Это произошло в Петербурге. Я вышла из дома, пешком дошла до метро и всё ещё лениво раздумывала, куда податься сегодня, когда над головой пробегает небесная хмарь, а под ногами хлюпает нечто непонятное. Сев в метро, я решила доехать до Площади Восстания или "куда-нибудь в центр", чтобы выбраться оттуда, петляя переулками, в какое-нибудь очередное безлюдное место на окраине целого северного мира. Я зашла в предпоследний, что ли, вагон и встала в самом его начале у двери слева, спиной к большинству сидящих, и стала блуждать взглядом по отчего-то незакрашенному стеклу кабины машиниста, через которое было видно впереди идущий вагон, рычаги, кнопки и прочую дребедень, управляющую поездом. Взгляд мой через некоторое время уткнулся в противоположный мне угол, где я увидела...
Нет, не так.
И тут в поле моего зрения, а может быть и сознания, возникли двое. На девушке была невыносимо дурацкая мешковатая жёлтая шапка с помпоном, длинные русые волосы падали на плечи, обрамляя овальное лицо, будто бы вытянутое от удивления. На ней было растянутое и явно любимое вязаное чёрное платье с красно-белым узором по низу и рукавам, ноги-тростинки обтягивали чуть потёртые джинсы и довершали картину раззявленные меховыми языками наружу ботинки. Её пальто висело на руке у молодого человека, стоявшего лицом к лицу с ней. Он сам был одет в серое в чёрную крапинку пальто, вельветовые штаны, а на шее у него болтался здоровенный шарф, скрывающий пол-лица, если бы он не оттянул его вниз. Чёрная взлохмаченная шевелюра венчала макушку.
Я долго-долго их разглядывала: они никого не замечали, и лишь изредка девушка бросала испуганные взгляды через плечо своего спутника на пассажиров, которые, казалось, вообще не интересовались этой престранной парочкой. Они не разговаривали, лишь несколько раз, кажется, перекинулись смущённо парой фраз, неразличимых за стуком поезда. Было вокруг них какое-то непередаваемое волшебство, неуловимое мягкое сияние, будто от медово-абрикосовой лампы с абажуром в полутёмной тёплой комнате, где стоит любимое кресло с любимой книгой, только ведь и ждёт что тебя. Эти двое не ждали - они просто возникли у меня под носом, и в какой-то момент на меня накатило чувство, что я каким-то непостижимым образом сама участвовала если не в их возникновении или встрече, то уж всенепременно в переплетении моей и их судеб. По правде сказать, мне безумно хотелось снять их, но нарушать это волшебство я не решилась, не посмела - не сейчас, не для этого я увидела то, что я увидела, а для чего-то другого, возможно, чтобы оно накрепко, навсегда отпечаталось в памяти моего внутреннего фотографа: вот и так бывает, совершенно неизвестные люди (или наоборот, слишком хорошо известные), а будто бы существа, в судьбе которых ты собственноручно принял самое непосредственное участие и сделал так, чтобы в конце концов всё пришло к тому, к чему оно пришло.
Дело в том, что я, к несказанному своему удивлению, прекрасно понимала, прекрасно чувствовала, что чувствуют они оба. То, как они себя вели (будто только что познакомились - нет, не познакомились! просто встретились, столкнулись нос к носу на улице и поняли, что друг без друга прожить более просто невозможно, или наоборот, будто дружили всю жизнь и только сейчас, в эту секунду внезапно оба поняли, что), то, как двигались, смотрели и прикасались друг к другу, то, как они вышли из вагона и даже как двигались в толпе - всё это было настолько знакомо мне, что я ещё больше почувствовала себя причастной к их судьбе.
Наблюдая за ними в отражении в стекле, я давным-давно забыла, куда ехала и зачем, и опомнилась только, когда они оба, чуть нерешительно, развернулись к двери и, взявшись за руки, едва не летя, вышли из вагона на Площади Восстания. Я вышла за ними и, сразу обогнав, обругала себя на чём свет стоит, пообещав себе, что если они нагонят меня на лестнице вверх, я обязательно - слышишь! обязательно! - подойду и попрошу разрешения их сфотографировать.
Ещё одним невыполненным обещанием больше.)
Нет, не так.
И тут в поле моего зрения, а может быть и сознания, возникли двое. На девушке была невыносимо дурацкая мешковатая жёлтая шапка с помпоном, длинные русые волосы падали на плечи, обрамляя овальное лицо, будто бы вытянутое от удивления. На ней было растянутое и явно любимое вязаное чёрное платье с красно-белым узором по низу и рукавам, ноги-тростинки обтягивали чуть потёртые джинсы и довершали картину раззявленные меховыми языками наружу ботинки. Её пальто висело на руке у молодого человека, стоявшего лицом к лицу с ней. Он сам был одет в серое в чёрную крапинку пальто, вельветовые штаны, а на шее у него болтался здоровенный шарф, скрывающий пол-лица, если бы он не оттянул его вниз. Чёрная взлохмаченная шевелюра венчала макушку.
Я долго-долго их разглядывала: они никого не замечали, и лишь изредка девушка бросала испуганные взгляды через плечо своего спутника на пассажиров, которые, казалось, вообще не интересовались этой престранной парочкой. Они не разговаривали, лишь несколько раз, кажется, перекинулись смущённо парой фраз, неразличимых за стуком поезда. Было вокруг них какое-то непередаваемое волшебство, неуловимое мягкое сияние, будто от медово-абрикосовой лампы с абажуром в полутёмной тёплой комнате, где стоит любимое кресло с любимой книгой, только ведь и ждёт что тебя. Эти двое не ждали - они просто возникли у меня под носом, и в какой-то момент на меня накатило чувство, что я каким-то непостижимым образом сама участвовала если не в их возникновении или встрече, то уж всенепременно в переплетении моей и их судеб. По правде сказать, мне безумно хотелось снять их, но нарушать это волшебство я не решилась, не посмела - не сейчас, не для этого я увидела то, что я увидела, а для чего-то другого, возможно, чтобы оно накрепко, навсегда отпечаталось в памяти моего внутреннего фотографа: вот и так бывает, совершенно неизвестные люди (или наоборот, слишком хорошо известные), а будто бы существа, в судьбе которых ты собственноручно принял самое непосредственное участие и сделал так, чтобы в конце концов всё пришло к тому, к чему оно пришло.
Дело в том, что я, к несказанному своему удивлению, прекрасно понимала, прекрасно чувствовала, что чувствуют они оба. То, как они себя вели (будто только что познакомились - нет, не познакомились! просто встретились, столкнулись нос к носу на улице и поняли, что друг без друга прожить более просто невозможно, или наоборот, будто дружили всю жизнь и только сейчас, в эту секунду внезапно оба поняли, что), то, как двигались, смотрели и прикасались друг к другу, то, как они вышли из вагона и даже как двигались в толпе - всё это было настолько знакомо мне, что я ещё больше почувствовала себя причастной к их судьбе.
Наблюдая за ними в отражении в стекле, я давным-давно забыла, куда ехала и зачем, и опомнилась только, когда они оба, чуть нерешительно, развернулись к двери и, взявшись за руки, едва не летя, вышли из вагона на Площади Восстания. Я вышла за ними и, сразу обогнав, обругала себя на чём свет стоит, пообещав себе, что если они нагонят меня на лестнице вверх, я обязательно - слышишь! обязательно! - подойду и попрошу разрешения их сфотографировать.
Ещё одним невыполненным обещанием больше.)