визит
Мы сели ужинать всей семьей.
Мне захотелось послушать музыку, мы давно не слушали музыку, и детям надо привыкать слушать музыку.
Я нашел диск и поставил играть первый концерт Чайковского на проигрывателе.
Дети хотели высказаться о своих событиях, о прошедшем дне, каждый рассказывал что-то свое, каждый хотел, чтобы его услышали, все, не замечая, уже кричали во все горло, стоял настоящий шум и гам.
Мы со Светой тоже пытались разговаривать, было много звуков, с Чайковковским «Ту-ду-ду-дум» на фоне.
Может быть, мне послышалось, но, в дополнение ко всему, я услышал «Чуруп-чуруп».
Я не обратил внимания, и галдеж продолжался все с тем же энтузиазмом.
Может быть, мне опять показалось, но я услышал второе «Чуруп-чуруп».
Не подавая виду, я попытался локализировать звук, звук был недалек, может быть в ванной, может в коридоре. Посмотрел на Свету, она прислушивается, значит, тоже слышала.
Я сделал паузу Чайковскому. Галдим дальше. «Чуруп-Чуруп».
Я включил опять Чайковского, а сам вышел в коридор.
«Чуруп-чуруп».
Звук шел от неиспользуемой входной двери в цокольном этаже. Дверь подпирается массывным старинным комодом и шкавчиком - не используется. Мы пользуемся верхними дверьми.
Я стоял внизу в коридоре и слушал как в двух метрах от меня кто-то шкребется в нашу подпираемую комодом дверь.
Я взобрался по лестнице к используемой двери, надо разобраться.
Вышел на улицу, заглянул в подвальный проем, который ведет к наружной стороне неиспользуемой двери. Туда никто никогда не спускается. Порос бурьяном и деревцами, на дне лежит несколько камней и кусочков стекла.
Мужчина внизу, возится у двери.
«Хей, вотсап?!»
Обернулся, смутился. «Эээ».
«Вот а ю дуин хиэ?»
«Ай нид Ричард» (а может не Ричард, забыл). «Ай нид севенти файв би». «Из ит севенти файв би?»
«Но, итс нот».
Подымается. Немного растерян. Англичанин. Простой. Кожо лица красновата, может от недавнего, а может от периодического, выпивания. Рубашка из тонкого черного джинса. В одном ухе серьга гвоздик, крупный черный камень.
«Со вот?». Стоим рядом.
В руках держит, показывает мне, большой ключ с бородкой. «Ай нид севенти файв би...».
«Итс нот, итс сыксти севен».
«Ай нид севенти файв би». «Вэ кэн ит би…». «Айв бин зээ онли ванс…». «Ай сот итс севенти файв би». «Итс май анклс хаус». «Хис дэд. Зэй толд ми хис дэд. Ай нид то гэт зээ».
«Оу. Итс сыксти сэвэн. Сорри».
«Вэ кэн ит би?»
«Ит шуд би зис сайт оф зэ стрит. Итс сыксти сэвэн. Иф ю го северал билдингс ап зэ стрит…»
«Оу рылли. Сенкс.»
«Итс олрайт». Хлопнул прикоснулся к его плечу. Смотрим друг другу в глаза. Взгляд нелживый. Протянули руки, пожали.
«Сенкс». Развернулся, пошел вниз с парапета на улицу. В руках все также теребит большой ключ с бородкой.
Я развернулся, пошел в дом.
Спустился в кухню, коротко рассказал Свете, продолжаем ужинать.
Думаю о нем, о доме семдесят пять б, о мертвом дяде.
Может, нужно было предложить помощь. Поздно.
Когда уложили детей, тихо выскользнул на улицу. Прошел пару домов вверх по улице.
Дом семдесят пять. Такой же, как у нас, две половинки, три этажа, подъем на парапет по лесенке. Окно комнаты цокольного этажа темное. Занавеска из сероватого тюля неаккуратно задралась. Никаких признаков, что внутри кто-то есть, кто-то живой.
Постоял.
Развернулся, пошел домой.