Всё как у людей (переиздание поста от 29.10.2007 с предисловием)
Вместо предисловия: все твердят алкоголь вреден, алкоголь вреден... Касе уже 15 лет.
Вот как это было, когда он жил в одиночестве, в смысле среди только людей.
"Срочно потребовался валокордин. Накапали, разбавили. А при передаче из рук в руки - неловкое движение - мензурка на полу. Хорошо не разбилась, но, естественно, разлилась. Пока преодолевали немую сцену, не «Ревизоровскую», а с подтекстом «ну и кто пойдёт за тряпкой?», пока за ней (тряпкой) ходили, не обращали внимания на Касю.
Когда тряпка наконец была доставлена к месту работы, лекарственное озерцо уже исчезло, пол вылизан до зеркального блеска, а ёмкость крепко зажата в лапах и дно её вылизываемо с вызывающим урчанием.
Уже через пять минут окосевшее животное лезло мокро целоваться попеременно, то ко мне, то к мужу, попытки увернуться воспринимались как вызов: «Ты меня не уважаешь?!»
Приступ пьяной нежности, по счастью, был недолгим, с полчаса. Затем Касьян последовательно перешёл к очередной стадии: продефилировал по комнате и, усевшись, словно зайчик под ёлочкой, под Большое Домашнее Растение Монстеру, громко, со вкусом запел. От кискиного завывания, подозреваю, стонал уже весь дом. Попытки воззвать к совести пьяной скотины оказались тщетными.
Плюнув на концерт и несолоно хлебнувши валокординчику, мы с мужем приняли неразумное решение идти спать, ночь была уже слишком глубокой. Оставшийся без зрителей (и слушателей) кот озверел от обиды. Ворвавшись в спальню, он стал скакать по ней (и через нас), сметая все предметы легче 10 килограмм (вес нетто кота - 5 кг), попадающиеся на пути под разгневанные лапы. Затем, удивлённый нашей неадекватной реакцией на скромное приглашение поиграть вместе, быстрее ракеты умчался на кухню.
И всё стихло! Влекомые любопытством и беспокойством мы на цыпочках последовали по его маршруту. Действительность превзошла все опасения. Кася спал. Рухнув мордой в пророщенную кошачью травку - читай «салат»! Спал беспокойно, всхрапывая и подвывая. Решив его не тревожить, также на цыпочках ретировались, надеясь тоже поспать. Наивные…
Минут через пятнадцать, только-только задремали, с грохотом распахнулась дверь и Касьян с грацией британского морского пехотинца, вышибленного из паба, с третьей попытки залез на низкую кровать и, бесцеремонно расшвыряв нас по разным углам постели, всхрюкнув, всхлипнув и вскрякнув, упал поперёк собственного живота и мгновенно уснул.
Кошачье утро было тяжким. Непривычно тихий Кася, смущённо щурясь мутными глазками, бочком-бочком прокрался к миске с водой и лакал долго-долго, не отрываясь. Оторвался, икнул, помолчал. Снова пил. Сидел возле миски целый час. Это было единственное утро в его жизни, которое он не начал с громкого вопля: «Жра-а-ать хочу!»
А потом - ничего, отошёл."
(с) Н.Орехова 2007
Вот как это было, когда он жил в одиночестве, в смысле среди только людей.
"Срочно потребовался валокордин. Накапали, разбавили. А при передаче из рук в руки - неловкое движение - мензурка на полу. Хорошо не разбилась, но, естественно, разлилась. Пока преодолевали немую сцену, не «Ревизоровскую», а с подтекстом «ну и кто пойдёт за тряпкой?», пока за ней (тряпкой) ходили, не обращали внимания на Касю.
Когда тряпка наконец была доставлена к месту работы, лекарственное озерцо уже исчезло, пол вылизан до зеркального блеска, а ёмкость крепко зажата в лапах и дно её вылизываемо с вызывающим урчанием.
Уже через пять минут окосевшее животное лезло мокро целоваться попеременно, то ко мне, то к мужу, попытки увернуться воспринимались как вызов: «Ты меня не уважаешь?!»
Приступ пьяной нежности, по счастью, был недолгим, с полчаса. Затем Касьян последовательно перешёл к очередной стадии: продефилировал по комнате и, усевшись, словно зайчик под ёлочкой, под Большое Домашнее Растение Монстеру, громко, со вкусом запел. От кискиного завывания, подозреваю, стонал уже весь дом. Попытки воззвать к совести пьяной скотины оказались тщетными.
Плюнув на концерт и несолоно хлебнувши валокординчику, мы с мужем приняли неразумное решение идти спать, ночь была уже слишком глубокой. Оставшийся без зрителей (и слушателей) кот озверел от обиды. Ворвавшись в спальню, он стал скакать по ней (и через нас), сметая все предметы легче 10 килограмм (вес нетто кота - 5 кг), попадающиеся на пути под разгневанные лапы. Затем, удивлённый нашей неадекватной реакцией на скромное приглашение поиграть вместе, быстрее ракеты умчался на кухню.
И всё стихло! Влекомые любопытством и беспокойством мы на цыпочках последовали по его маршруту. Действительность превзошла все опасения. Кася спал. Рухнув мордой в пророщенную кошачью травку - читай «салат»! Спал беспокойно, всхрапывая и подвывая. Решив его не тревожить, также на цыпочках ретировались, надеясь тоже поспать. Наивные…
Минут через пятнадцать, только-только задремали, с грохотом распахнулась дверь и Касьян с грацией британского морского пехотинца, вышибленного из паба, с третьей попытки залез на низкую кровать и, бесцеремонно расшвыряв нас по разным углам постели, всхрюкнув, всхлипнув и вскрякнув, упал поперёк собственного живота и мгновенно уснул.
Кошачье утро было тяжким. Непривычно тихий Кася, смущённо щурясь мутными глазками, бочком-бочком прокрался к миске с водой и лакал долго-долго, не отрываясь. Оторвался, икнул, помолчал. Снова пил. Сидел возле миски целый час. Это было единственное утро в его жизни, которое он не начал с громкого вопля: «Жра-а-ать хочу!»
А потом - ничего, отошёл."
(с) Н.Орехова 2007