апрельская грязь
Она не была загадочной, не была красивой, не была привлекательной. Её грубая манера общения пугала одноклассников, также как её неповторимый стиль не только одеваться, но и жить. Друзей у неё почти не было, мальчики заглядывались на других девочек, учителя относились к ней с пренебрежением - но ей ничего больше не оставалось, кроме как быть счастсливой - потому что быть несчастной - не в её правилах. Невысокого роста, пухлая и нескладная, она всегда - всегда затягивала кучерявые, крашенные в грязно-рыжий цвет волосы в тугой хвост, носила зимой и летом одни и те же вонючие, потрескавшиеся от старости кроссовки, и протертую до дыр, украшенную жирными пятнами, хлопковую огромную сумку.
Тонины родители никогда не появлялись на родительских собраниях, потому что им было некогда - отец редко бывал в Москве, находясь в постоянных командировках, у мамы же все дни были расписаны по минутам - утром - бассейн, потом спа-салон, потом лекции по здоровому питанию, потом концерт в консерватории, ну а после встреча с подругами в лучших вегетарианских ресторанах города. Еще у Тони была шестилетняя сестричка - Ксюша. Каждое утро перед школой Тоня отводила её в садик, а вечером - забирала из него. По выходным они вместе ездили на атракционы, ходили в кино на мультики и ели самые любимые Ксюшины угощения.
Однажды я был у неё в гостях - приходил за конспектами по биологии. Дверь открыла Тонина мама - высокая, красивая женщина лет тридцати пяти, с большими выразительными глазами, тонкими губами и озабоченным выражением лица. Она была в длинном махровом халате, накрученная в бигуди, с чашкой зеленого чая в левой руке. Кинув мне безразличное "здрасте", она громко, почти с надрывом позвала Тоню и скрылась за коридорным поворотом. Я остался стоять на пороге, с незакрытой дверью и почувствовал себя неловко, не зная, что делать. Тоня не появлялась, и я только слышал её быструю, неразборчивую речь в соседней комнате - видимо, она разговаривала по телефону. От нечего делать, я разглядывал обои. Красные, текстурные, с африканским рельефным орнаментом. Тусклое освещение, черно-белые фотографии на стенах, в стекляных, блестящих рамках, плинтусы из темного дерева -всё здесь дышало строгостью.
Тонины родители никогда не появлялись на родительских собраниях, потому что им было некогда - отец редко бывал в Москве, находясь в постоянных командировках, у мамы же все дни были расписаны по минутам - утром - бассейн, потом спа-салон, потом лекции по здоровому питанию, потом концерт в консерватории, ну а после встреча с подругами в лучших вегетарианских ресторанах города. Еще у Тони была шестилетняя сестричка - Ксюша. Каждое утро перед школой Тоня отводила её в садик, а вечером - забирала из него. По выходным они вместе ездили на атракционы, ходили в кино на мультики и ели самые любимые Ксюшины угощения.
Однажды я был у неё в гостях - приходил за конспектами по биологии. Дверь открыла Тонина мама - высокая, красивая женщина лет тридцати пяти, с большими выразительными глазами, тонкими губами и озабоченным выражением лица. Она была в длинном махровом халате, накрученная в бигуди, с чашкой зеленого чая в левой руке. Кинув мне безразличное "здрасте", она громко, почти с надрывом позвала Тоню и скрылась за коридорным поворотом. Я остался стоять на пороге, с незакрытой дверью и почувствовал себя неловко, не зная, что делать. Тоня не появлялась, и я только слышал её быструю, неразборчивую речь в соседней комнате - видимо, она разговаривала по телефону. От нечего делать, я разглядывал обои. Красные, текстурные, с африканским рельефным орнаментом. Тусклое освещение, черно-белые фотографии на стенах, в стекляных, блестящих рамках, плинтусы из темного дерева -всё здесь дышало строгостью.