Cartes postales: mémoires d’hommes
Тихо и меланхолично переводится текст про Капри. В книге закладками лежат открытки (открытки - давняя страсть с детства, когда их было много-много самых разных). Сейчас складывается почему-то - небольшие кусочки картона дарят, в основном, мужчины. Даже не в основном, а только. Поэтому те три, что покоятся в книге, хочется в шутку и с полугрустной усмешкой обозначить «Открытки дорогих мне мужчин». В название можно запросто вставить временные указатели - некогда, еще, постоянно, в каждом случае разный, а по мере движения во времени менять их, расставляя последовательность отношений. «Мужчин» можно вполне обозначить как «парни», а иногда и «друзья». Только с «друзьями» все как-то приходится осторожничать, так же как и со словом «любовь».
Открытка номер 1, в полном смысле закладка, ею отмечается место, где застигла усталость. Готический шрифт зелеными буквами складывается в Postcarte Deutsches Reich. На ощупь и по желтоватым отметинам угадывается почтенный возраст. Как символ успокаивающего постоянства. Карточка, вероятно, предназначена специально для письменных сообщений, на ней ровным счетом ничего не изображено и не написано. Будто она еще ждет своего часа.
Обложка книги сделана, как любит сейчас делать французский издатель, когда нужно показать дороговизну и особенность книги. Черная плотная бумага с глянцевым покрытием крепко схватывает страницы, по краям обложки предусмотрены дополнительные загибы вовнутрь, своеобразные предохранители. Но как закладки? Может быть, почему бы и нет.
Один из загнутых краев, завершающий, скрывает вторую открытку. Поздравление с Новым (1911 или 1917) годом. На почтовом штемпеле трудно разобрать последнюю цифру: либо ноль, либо шестерка. Получателю ее доставили 30-го декабря в Москву, на Покровку, в Лялин переулок. «Дорогая Софья Алексеевна! Целую Вас крепко, поздравлю с Новым Годом, желаю здоровья и полного благополучия. Прошу передать мой привет и поздравление Зое Алексеевне, Маме и Наденьке, когда будете им писать. О. Мавленинкова». По тексту, как положено, разбросаны твердые знаки. Наклеена почтовая марка в три коп. с красным двуглавым орлом. А поверх - стикер из XXI-го века. «Кажется, что такого времени, как начало XX века, Серебряного Века, больше уже никогда не наступит… Есть в нем что-то такое… В чернилах, старинной бумаге, старых буквах, сокращениях…
Новый год получается грустный, но желаю Тебе прожить его не в 2008, а в 1908. Там было лучше (Имя. И стройная подпись. 2007-2008)». Пожелание исполняется. С грустью. Смотришь, как кто-то медленно уходит из… от тебя, проходя по другой кромке жизни. Но в отличие от лет предыдущих просто смотришь, почти апатично, ничего не делая. Нет сил?.. У отправителя год складывается иначе. У него много перемен. От года старого, как и от получателя ,осталось несколько вещей-воспоминаний: старинный фотоаппарат. Шерстяной шарф тонкой вязки. И несколько открыток.
За страницу до загиба пальцы натыкаются на пейзаж из Бергамо. Центр города, о чем и написано на трех языках на обороте. Открытку отправили из Италии в мае 2008-го. «Ciao, caro! Привет из Италии! Из небольшого города Бергамо, Высокого и Низкого, очень разного, но не отталкивающего (только автобусы сложны). С наилучшими пожеланиями». Что тут сказать.
Четвертая открытка прячется в сумке. На ней - морской Росток, которому прочили путешествие в Ригу. В Германии она не попала на почту, под рукой не оказалось адреса. В Москве опять ей что-то мешает. Возможно, пока.