Москва дождит
В такой день, как сегодня, уже утром на пороге, когда обувная ложечка прилежно расправляет задник любимого ботинка, понимаешь, что ритм будет дождливый. Вместо привычного новости-новости-новости, хочется послушать город. Рука замирает на полдороги от кармана. Наушники забыты. Город размывает дождем.
В такие дни хочется забраться под кровать и пошарить: где-то там давно пылится сюита из «Спящей красавицы», но спать не хочется. Бродить, да, бродить под дождем по холодным городским улицам, незаметно собирая обрывки вчерашних улыбок. Это не так сложно. Достаточно выглянуть из-под зонта. Они не заставят себя долго ждать. - на лице у проходящей женщины застыла легкая потасканность, усталость, она особенно заметна при такой погоде. Между тем, ветер распахивает полы легкого плаща, и не без удивления отмечаешь - а матушка-природа постаралась на славу (тут впору вспомнить язвительные комментарии одной давнишней знакомой, мол, главное - купить белье удачное, хорошо подобрать одежду, понятно-понятно, но мало этого). А может, привиделось? После посещения выставки фотографов-итальянцев. Ага, самое время пожаловаться, что в России прав у журналиста несоизмеримо меньше, чем в старушке-Европе. Чтобы в Париже куда-то не пустили (будь то галерея или музей, частный ли, государственный)…, в Москве за последние пять дней уже второй случай. Международное удостоверение журналиста - ни в грош. Да и манеры служительницам культуры явно не в Институте благородных девиц прививали.
Диалог у кассы:
- Скажите, а можно пройти по международному удостоверению журналиста?
- А чем вы, журналисты, лучше, чем обычные люди?
- Да нет, никто не говорит, что лучше. Так можно?
- Нет, и вообще не знаю, куда там с ним пускают (с нескрываемым раздражением).
- Ну, в общем, в Европе везде пускают, в Лувр, например.
- А мы вам тут не ЛУВР, у нас столько денег нет.
- Это я и сам вижу (мысль - Хотя господин Церетели не самый бедный человек), а сколько билет стоит. Да, и позвольте поинтересоваться, почему вы так невежливы.
- Я НЕВЕЖЛИВА?! (протягивая билет и в сердцах отрывая контрольный корешок)
- Спасибо (обезоруживающе улыбаясь).
Вверх по лестнице - там тихая прохлада залов, молчаливый тет-а-тет с фотографиями, некоторым из них уже почти по сто лет. Неприятный осадок от мелкой склоки исчезает без следа. Девушка, как всегда, органично вписывается в атмосферу музейно-художественного спокойствия. Только в жестах сквозит легкая усталость, и синева глаз моментами уступает под натиском дождливого серого. Слушая рассказ про входные приключения, она добродушно усмехается: «Нужно было сказать - я Зурабу Константиновичу пожалуюсь, они бы в миг присмирели».
А не выпить ли нам кофе?.. Внизу. Приятный кофе. Разговор спотыкается, но есть люди, с которыми можно не подбирать слова - не бояться заминок, с ними можно просто молчать, глядя в глаза, рассматривая прядь, упавшую на лоб или любоваться плавными, но точными движениями. Помню, как фотографировал ее недалеко от Елисейского дворца, она смешно щурилась, повиснув на парковой ограде. Опять на ней было необыкновенное пальто. Прямо булгаковская Маргарита.
Но желтые цветы были потом. Девушка к тому времени уже исчезла в салоне автомобиля, и он уехал в сторону Садового кольца. А прогулка в поисках отголосков солнечного цвета продолжилась. Чайные розы нес какой-то мужчина, обыденного вида, ничем не примечательный. Нес их, небрежно засунув в какую-то полинялую авоську. Они буквально светились на фоне городской размытости. Взгляд не оторвать.
Пытаешься сдержать улыбку, но не получается. Женщину дождь застал врасплох. Вместо зонта она прикрывает лицо только что купленным журналом «Story». На обложке красуется Олег Меньшиков. Как же он сдал за последние лет пять. И статья в духе… Все что вы думали о Меньшикове, но боялись сказать (признаться, сказано так, что читаешь, восхищаясь остротой и правильностью языка).
В такой день, как сегодня, вместе с дождем приходят странные мысли… Допустим, ты общаешься с кем-то, видишь его, но все равно, стоит ему исчезнуть из виду, реальный образ замещается другим. Он более статичен, постоянен. А потом снова встречаешь человека, не так много времени прошло, и …, бывает, удивляешься, он же не такой, как… Хотя с Меньшиковым по-другому: я сознательно отталкиваю его нынешний образ, мне гораздо ближе тот, далекий Олег из «Утомленных…» или из «Покровских…». Но возвращаясь к странным ловушкам разума (сознания / подсознания - не стану ввязываться в терминологические распри). Получается, каждый раз, если человека поблизости нет, думая о нем, ты воссоздаешь картинку, его самый запоминающийся для тебя облик, как бы ни был он далек от реальности. Получается, самое важное - воспоминание, которое останется у человека после общения, эфемерное, хрупкое подобие тебя. Конечно, оно, может быть, изменится, когда вы встретитесь вновь, а, может быть, и нет. Хотя все, на самом деле, гораздо сложнее.
За окном пошел снег.