Про Толика
Увидала в топе пост про обуздание старых козлов и тут же вспомнила Толика.
Этот чудесный персонаж возник перед нашими глазами, когда мы с Ковальской, убежав с лекций по спецтехнологии и микробиологии, сидели на лавочке в сквере и курили красный элэм. Год был девяносто пятый, весна больше похожа на лето, нам по шестнадцать и денег еще на бутылку "Сангрии", то есть жизнь, определенно, удалась. А Толик просто ехал мимо, но мимо проехать не смог. Поэтому припарковался неподалеку и уверенно направился прямо к нам. Дяденьке было за сорок, ремень был застегнут под внушающим уважение пузцом, припухшее лицо украшала пышная борода. Мы сразу поняли, что перед нами - истинный соблазнитель, потому убегать не стали (хотя Ковальская поначалу и хотела), а решили посмотреть презентацию. Для начала он поздоровался, представился - да, именно "Толиком", и принялся рассказывать нам про типы облаков, плывущих над нашими головами. Мы послушали и равнодушно покивали. Была сделана еще попытка запудрить нам мозги россказнями о материальном благополучии сабжа. Мы покивали еще. И тогда Толик пустил в ход тяжелую артиллерию и поведал нам свою печальную историю. Которая должна была вызвать в нас сочувствие.
- Когда я встретил свою нынешнюю жену, - сказал Толик, - ей было семнадцать лет. А мне - тридцать два. Я увидел ее силуэт на улице и пошел следом, как загипнотизированный. Она была восхитительная - тоненькая, волосы по пояс, натуральная блондинка. Она не сразу поддалась моим чарам, нет, не сразу. Только через полгода мы поженились. И женаты до сих пор. Но есть одна проблема, - печально продолжил Толик. - Она с годами стала совсем не такой, как была тогда, в тот памятный день.
- Растолстела чтоле? - предположила Ковальская.
- Нет, нет, не растолстела. И даже не очень постарела. Она, как бы это сказать, - почесал репу Толик, - укрупнилась, вот! Укрупнилась вся, - и показал на себе, как именно она укрупнилась.
- О, это пиздец, - посочувствовала я, глядя ему прямо в живот. - Представляю, как вы изводитесь.
Толик не услышал сарказма и горячо подтвердил:
- Да! Я ведь брал совсем другое.
Мы с Ковальской переглянулись и запрыскали. После чего я повернулась к Толику и сказала:
- При всем сочувствии мы ничем не можем вам помочь. Придется вам самому искать пути умельчения вашей супруги.
Мы встали со скамейки и отправились за Сангрией. В те благословенные времена никто не спрашивал паспорта, а спиртные напитки продавались даже в самом зачуханном ларьке.
Я оглянулась всего раз и увидела Толика, сидящего на нашей лавке. В руке у него был прутик и он что-то печально чертил им на тротуарной плитке. А Ковальская всю дорогу повторяла:
- Укрупнилась. Охуеть. Укрупнилась!
Этот чудесный персонаж возник перед нашими глазами, когда мы с Ковальской, убежав с лекций по спецтехнологии и микробиологии, сидели на лавочке в сквере и курили красный элэм. Год был девяносто пятый, весна больше похожа на лето, нам по шестнадцать и денег еще на бутылку "Сангрии", то есть жизнь, определенно, удалась. А Толик просто ехал мимо, но мимо проехать не смог. Поэтому припарковался неподалеку и уверенно направился прямо к нам. Дяденьке было за сорок, ремень был застегнут под внушающим уважение пузцом, припухшее лицо украшала пышная борода. Мы сразу поняли, что перед нами - истинный соблазнитель, потому убегать не стали (хотя Ковальская поначалу и хотела), а решили посмотреть презентацию. Для начала он поздоровался, представился - да, именно "Толиком", и принялся рассказывать нам про типы облаков, плывущих над нашими головами. Мы послушали и равнодушно покивали. Была сделана еще попытка запудрить нам мозги россказнями о материальном благополучии сабжа. Мы покивали еще. И тогда Толик пустил в ход тяжелую артиллерию и поведал нам свою печальную историю. Которая должна была вызвать в нас сочувствие.
- Когда я встретил свою нынешнюю жену, - сказал Толик, - ей было семнадцать лет. А мне - тридцать два. Я увидел ее силуэт на улице и пошел следом, как загипнотизированный. Она была восхитительная - тоненькая, волосы по пояс, натуральная блондинка. Она не сразу поддалась моим чарам, нет, не сразу. Только через полгода мы поженились. И женаты до сих пор. Но есть одна проблема, - печально продолжил Толик. - Она с годами стала совсем не такой, как была тогда, в тот памятный день.
- Растолстела чтоле? - предположила Ковальская.
- Нет, нет, не растолстела. И даже не очень постарела. Она, как бы это сказать, - почесал репу Толик, - укрупнилась, вот! Укрупнилась вся, - и показал на себе, как именно она укрупнилась.
- О, это пиздец, - посочувствовала я, глядя ему прямо в живот. - Представляю, как вы изводитесь.
Толик не услышал сарказма и горячо подтвердил:
- Да! Я ведь брал совсем другое.
Мы с Ковальской переглянулись и запрыскали. После чего я повернулась к Толику и сказала:
- При всем сочувствии мы ничем не можем вам помочь. Придется вам самому искать пути умельчения вашей супруги.
Мы встали со скамейки и отправились за Сангрией. В те благословенные времена никто не спрашивал паспорта, а спиртные напитки продавались даже в самом зачуханном ларьке.
Я оглянулась всего раз и увидела Толика, сидящего на нашей лавке. В руке у него был прутик и он что-то печально чертил им на тротуарной плитке. А Ковальская всю дорогу повторяла:
- Укрупнилась. Охуеть. Укрупнилась!