пропущенный юбилей
Оригинал взят у nashenasledie в пропущенный юбилей
13 ноября исполнилось 90 лет со дня рождения Сергея Ивановича Смирнова, тассовца, известинца, выдающегося фоторепортера, старейшего советского фотографа.
УРА!
МНОГАЯ ЛЕТА!
Сергей Иванович Смирнов отдал фотографии всю свою жизнь. Начал с фронтовой газеты. Потом была фотохроника ТАСС, ленинградская "Смена" и, наконец,"Известия".
За все время работы в самых разных изданиях: фронтовых, молодежных, областных и центральных - Сергей Смирнов ни разу не опоздал сделать необходимые снимки в номер. Его работы всегда были лучшими. Фоторепортер Смирнов любит жизнь и людей. Иначе у него не получалось бы таких настоящих, живых фотографий. Снимает ли он правителей мира сего или депутатов комсомольских съездов, актеров или строителей - народ на его фотографиях выходит светлым, душевным, красивым.
Рассказывая о своей жизни и показывая свои фотографии, Сергей Иванович запросто говорит: "А вот мы с Хрущевым, вот - с Брежневым. А вот, видите, я Фиделя шашлыком рыбным угощаю..." Сказать, что он был на "ты" с сильными мира сего, - погрешить против истины. Но и Хрущев, и Брежнев, и Аджубей предпочитали, чтобы фотографировал их именно Смирнов. Потому что у него наша жизнь даже в невеселые застойные времена получалась красивой и... правдивой. О наградах Сергей Иванович говорить не любит, хотя есть у него и фронтовые, и "мирные" ордена.
Более всего гордится он медалью "За оборону Ленинграда". Потому что это - его родной город. Потому что в Ленинграде пережили блокаду его родители, и сам он в блокадное время защищал свой город. Есть у него и многочисленные журналистские награды. Среди них - премия Союза журналистов СССР, самая почетная для репортера, которая дается раз за всю жизнь. Эту награду он считает самой высокой оценкой своего труда.
Первый фотоаппарат будущему фоторепортеру отец подарил еще до войны. С тех самых пор он и заболел фотографией. Потом, где бы ни был, таскал с собой многокилограммовое оборудование и... московскую воду, чтобы проявлять фотопленку. В любой захудалой комнатушке мог организовать фотолабораторию, отпечатать снимки и тут же послать их в газету, прямо в номер. Фотограф при дворе - Когда мне пришлось снимать в Австрии встречу на высшем уровне советского и американского правителей, я занял место для съемки за шесть часов до начала саммита! И вот после 6-часовой вахты ко мне подходят американские распорядители и просят покинуть свой наблюдательный пункт, мол, американцы должны стоять отдельно, русские - отдельно. Но я свой пост не уступил: точка для съемок была у меня самая лучшая!
Наблюдая за жизнью Хрущева и Брежнева изнутри - на дачах, выездах, во время визитов, Смирнов видел в них не великих правителей, а обычных людей с присущими каждому недостатками и достоинствами. Но иногда все-таки удивлялся подобострастию окружающих.
- Когда в Индонезии сын Хрущева ловил бабочек, офицеры охраны Сукарно готовы были переловить всех бабочек в округе и посадить ему в сачок. Это выглядело очень комично...
- Сергей Иванович, когда глядишь на ваши фотографии, кажется, что у наших вождей вовсе не было охраны. Она вам не мешала? Вы всегда так близко подходили к первым лицам...
- Времена были разные. Раньше нас, фоторепортеров, собирали у ТАСС, и специальный чекист выдавал пропуска: кому-то на Красную площадь, кому-то на подступы. Во время оттепели вообще было "теплее": снимай как хочешь. Но к "Известиям" всегда было отношение доброе. Меня пропускали. На линии фронта Бывшему фронтовику Смирнову к неожиданностям не привыкать. Но в мирное время, в спокойные 70-е, бывалому репортеру пришлось оказаться в боевой обстановке. А случилось вот что...
В 72-м году поехали мы в Мюнхен, на ХХ Олимпийские игры. Наших спортсменов хотели поселить по соседству с командой Израиля. Но наше руководство отказалось. Может, и к лучшему. И вот, представляете, в это мирное время, когда Европа еще терроризма не знала, взяли в заложники команду Израиля. Застрелили ее капитана. Началась паника. Я сделал несколько удачных фотографий: как велись переговоры с террористами, что делалось в это время в нашей команде. Одна - очень забавная. Сидит наш штангист Вася Алексеев с детским выражением лица, а его два автоматчика охраняют. А американцы так перетрусили, что отвезли одного своего известного спортсмена на американскую военную базу. Олимпийские игры оказались под угрозой срыва. Мы бросились в магазины тратить командировочные. Но игры решено было продолжать. Без команды Израиля, которая все-таки погибла вся.
На снимках, где присутствует сам Смирнов, цепкий взгляд отметит его особую выправку и... безупречные, какие-то "несоветские" костюмы.
- Фотографы центральных газет обязаны были всегда выглядеть парадно?
- Нет... это моя личная инициатива. Я шил себе костюмы в Таллине, у очень известного портного. У него одевалась ленинградская "элита" - картежники и спекулянты. Я и сегодня видите, как одет? У молодежи умения так выглядеть нет.
- Вы смогли бы стать папарацци? У вас был доступ к известным "телам"...
- Я достаточно хорошо воспитан. И брезглив. Известным фотографом можно стать и не роясь в чужом белье. Еще одна удивительная черта старого репортера - исключительная память. Показывая свои снимки, рассказывая о жизни "за кадром", он сыплет труднопроизносимыми именами импортных вождей, датами известных и совсем неизвестных событий. Объясняет это просто: у фотографа всегда должна быть трезвая голова и накануне работы память чистая, как слеза. Независимо от того, что и сколько было выпито накануне. Кстати: это его главный профессиональный принцип.
- А как, по-вашему, за последнее время изменились приоритеты в фотографии?
- Молодые фотографы сегодня очень любят снимать абстракцию. А это далеко от реальности. И - непонятно. А надо снимать живую жизнь. И обязательно - чтобы это было красиво. Вот даже членов Политбюро при желании можно сделать интересными, а не штампованными людьми. А вот был со мной случай...
- Сергей Иванович, а что важнее в газете - фотография или текст?
- А что на данный момент актуальнее, - дипломатично выходит из положения маэстро, - но хорошая фотография в газете всегда заменяла плохой текст.
- Каждый репортер имеет в своем арсенале фирменную байку, которая обязательно начинается словами: "А вот был со мною случай...". У вас такая история имеется?
- Да, и эта байка всего в несколько слов. А вот был со мной случай - вся моя жизнь...
источник, к 80-летию Мастера
к 85-летию
Один знакомый олигарх, сколотивший состояние в шальные 90-е, не так давно удалился на покой. Погулял, покутил... В путешествиях по миру увлекся фотографированием. Купил себе пару самых дорогих репортерских камер, роскошный набор оптики и всякие фотографические мелочи. И пошло, поехало... Как выяснилось, сие занятие - сильно интересная штука. Своего рода лекарство от депрессии и меланхолии. Постепенно стены в его доме начали занимать закаты Куршевеля, рассветы Бали, туманы Парижа и Лондона, портреты жителей Кении и Мальдив. Словом, все, как у всех.
Однажды я попал к нему на яхту. Чтобы не являться в гости с пустыми руками, в подарок я захватил известинский фотоальбом, выпущенный к 90-летию газеты. Потягивая редкое Шато Марго 1962 года в неторопливой, свойственной отставному генералу бизнеса обстановке, мы убивали время беседой про выдержки, диафрагмы, контровой свет и мультиэкспозицию. Пока меня не отвлек какой-то очень важный телефонный звонок. Я вышел на палубу, оставив собеседника в прохладе каютного кондиционера. Когда я вернулся, то застал его в странном состоянии.
Олигарх держал ладони над раскрытым фотоальбомом. Как над костром, когда ночь свежа.
- Посмотри, посмотри, какая фотка! Ой, как прет от нее! - запричитал он. - Вот это энергетика!!!
Его руки еще долго восхищенно "висели" над одной из фотографий, словно действительно улавливая какую-ту неведомую энергию. И зависали всякий раз, пока меня отвлекали телефонные звонки. И все время над одной и той же фотографией, автора которой - в отличие от моего собеседника - я знаю не понаслышке.
Его зовут Сергей Иванович. Русская фамилия Смирнов что-то скажет лишь достаточно узкому кругу посвященных, потому как Смирновых в России много. Вот только Сергей Иванович, без сомнения, в репортерской профессии один. Даже не звезда. Мегазвезда, как принято сейчас говорить.
Отдел кадров газеты выдаст очень короткую справку - в "Известиях" с 1959 года. Свидетель всех крупнейших политических событий страны - все годы он провел в "первом круге" первых же лиц государства.
Сергей Иванович страшно не любит, когда в его присутствии кто-то произносит слово "фотка". Багровеет, сжимает кулаки и, еле сдерживаясь, чтобы не пустить их в ход, обычно произносит: "Фотки сейчас тинейджеры мобильными телефонами снимают, а мы (подразумевая всю фотокорреспондентскую братию) снимаем фотографии".
Он считает, что этот обиходный ныне символ фотографического искусства придумали беспечные бездельники, которым в руки посыпались "цифровики" и "мобилы". Производящие миллионы пикселей и "выстреливающие" по 8 кадров в секунду. Но, получив невероятную по возможности технику, большинство так и не сумело "приделать" к ней свою голову.
В отличие от гигабайтов часто бессмысленного современного мусора, которые производят толпы "фотиков" (тоже термин, заставляющий угрожающе сжиматься кулак мастера), истерически нажимающих на "кнопочку" при появлении нынешних глянцевых персон, звезды на его фотографиях совсем иные. Как он сам. Благородные. Элегантные. Аристократичные. Остаются таковыми даже в весьма и весьма "приватных" ситуациях.
Это сейчас в технике все гораздо проще: сфотографировал - "слил" фото в компьютер - вышел в интернет - передал в редакцию. Перелистывая же выцветшие страницы "Известий", видишь, что за каждой фотографией Сергея Ивановича - колоссальный, изматывающий, часто многочасовой труд. Щелчок его фирменного, Смирновского, затвора увиденное превращал сначала в "мокрый негатив", который, часто даже не успев стать сухой фотографией, улетал по фототелетайпу откуда-нибудь из Гаваны или Токио в Москву. И совершенно немыслимыми для современности тропами приводил в конце концов на газетную полосу. Гагарина. Хрущева. Брежнева и Горбачева. Плисецкую и Уланову. Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевару. И многих других, как сейчас говорят, "топов" и "випов".
С течением времени имя фоторепортера благодаря дизайнерской моде стало печататься все меньшим и меньшим шрифтом. Наконец в девяностых во многих газетах имя автора фотографии стали ставить сбоку от сделанного им снимка - для экономии места под текст. Навряд ли с фотографиями Сергея Смирнова, публикуемыми сегодня, можно поступить таким образом. Работая над сюжетом, он часто одной-единственной фотографией мог и может выразить куда больше самого искрометного текста. Поэтому сегодня, отмечая 85-летие выдающегося мастера, придется отойти от дизайнерских канонов и заголовком сделать копирайт автора (см. ниже).
Рецепт фирменной Смирновской фотографии
Чтобы фото, к примеру, с визита Леонида Брежнева на Кубу появилось в газете день в день, Сергею Смирнову надо было:
1. Сфотографировать сам сюжет. На "перестройку" организма на местный часовой пояс и климат времени не отводилось.
2. В минуты и часы отдыха правительственной делегации, когда все шли спать, в гостиничном номере проявлялась пленка и затем печатались фотографии. Обычно для этого везлась мини-фотолаборатория, состоящая из фотоувеличителя, 2-3 бачков для проявки пленки, ванночек, запаса концентрированного проявителя и фиксажа, фена для сушки волос (использовался для сушки фотопленки). Отпечатанные фотографии обычно сушились на оконном стекле - электроглянцеватель не брали по причинам большого веса.
Общий вес багажа фоторепортера достигал 60-70 килограммов.
3. Выбрать "политкорректный" сюжет - чтобы главного редактора газеты потом не уволили с работы.
4. Чтобы передать фото в редакцию "Известий", нужно было договориться с тогдашними "провайдерами" ИТАР-ТАСС или АПН (специально обученные работники информационных агентств, занимавшиеся передачей фото по фототелетайпу). "Своих" газеты позволить себе не могли, поэтому пользовались услугами агентских. Поскольку "телетайписты" в первую очередь должны были передавать "свое", чтобы вклиниться в процесс передачи, приходилось проявлять мастерство уговорщика, подкрепленное когда бутылкой рома, когда местным сувениром (обычно покупался на валюту из "суточных", поскольку "представительских" фоторепортеру предусмотрено не было), когда байкой или анекдотом (в те годы деньги не решали практически ничего).
5. Убедиться, что фото дошло до приемлемого качества. Дозвониться в редакцию и, если произошел сбой, повторить программу пункта 3. Иногда несколько раз.
6. Завершив "процесс", нужно было бежать снимать дальше. Часто случалось, что двое-трое суток официального визита заканчивались "мертвецким" сном в самолете на обратном пути - раньше возможности спать попросту не было. Для бодрствования использовались самые передовые достижения фармацевтики, за которые отвечал великолепный врач, ныне академик Евгений Иванович Чазов, с которым Смирнов дружит до сих пор.
7. Успеть где-то "по пути" купить ром "Гавана клуб" и сувениры, чтобы по возвращении в редакции достойно отметить "визит на Кубу".
источник
к 90-летию
культура: Ваша дружба с фотоаппаратом началась еще в довоенной юности. Но как получилось, что из любителя Вы стали профессиональным фотокорреспондентом?
Смирнов: Окончилась война. К осени 1945-го я демобилизовался, вернулся домой, пару месяцев погулял, но, поскольку тогда существовала карточная система, да и бездельничать, как это многие делают сегодня, было просто нельзя, надо было устраиваться на работу. И мой ныне покойный друг, фронтовой оператор Иван Андриевский, дал совет, предопределивший всю мою дальнейшую судьбу.
- Послушай, - сказал он, - ты же умеешь снимать. Пойдем-ка в ТАСС!
А я действительно в последнее время перед демобилизацией делал снимки для газеты «Сталинский сокол». И несмотря на большие сомнения, мы поехали в фотохронику ленинградского ТАСС на угол Садовой и Гороховой. А через два часа я вышел оттуда, держа в левой руке хлебные карточки, а в правой - удостоверение фотокорреспондента ЛенТАСС.
культура: Представляли ли Вы в тот момент, какая интересная работа Вас ожидает?
Смирнов: Конечно, нет. Я и подумать не мог, что много раз пролечу через Атлантику, объеду полмира, побываю на нескольких Олимпийских играх, мировых первенствах по хоккею, фигурному катанию, легкой атлетике, лыжному спорту. Пересеку экватор по воздуху в Индийском океане и по суше, как это принято по традиции, толкая впереди себя машину из Сомали в Кению. Пересеку 60-й меридиан, границу Европы и Азии, от полярной тундры Новой Земли и памятного столба в городе Первоуральске до туркменского Копетдага. Сниму двух пастухов - самого северного - ненца Ивана Леткова, пасшего оленей, и самого южного - в Туркмении. Самый западный маяк нашей Родины - «Брюстерорт» в Калининградской области на Балтийском море и его смотрителя Сергея Теряева, и самый восточный пограничный наряд на острове Кунашир в Тихом океане. Совершу путешествие на лошадях в горы Памира, где первым сделаю очерк «Бальзам поднебесных скал» о ныне знаменитом мумиё - тогда о нем никто ничего не знал...
культура: Получается, Вы не всегда ходили по паркету, снимая советское руководство и выдающихся деятелей культуры?
Смирнов: Разумеется, нет. Да и в «Известия» я попал не сразу. Это сейчас любой, у кого есть деньги, может приехать в Москву, купить жилье. А тогда разрешение на прописку получали немногие, причем с огромным трудом. Когда мы с женой-москвичкой решили перебраться из Ленинграда в Москву, я смог добиться разрешения на обмен большой отдельной ленинградской квартиры на комнату в московской коммуналке в районе Лужников. Тогда там не было никакого стадиона - одни огороды.
Но пришел я в московское Бюро обмена и понял, что у меня все равно ничего не получится. Там была неимоверная толпа. Выручили фотографии. Перед этим я снимал в Ленинграде приезд индийской кинематографической делегации, в которую входили Радж Капур и Наргис, снявшиеся в знаменитом «Бродяге». Пачка их изображений в компании Николая Черкасова была у меня с собой. И будто бы невзначай я уронил ее на пол. Толпа забыла, зачем пришла. Секретарь Бюро обмена тоже не сдержалась. После чего я подарил ей снимок, и она помогла мне оформить документы и получить визу начальства.
культура: Как Вы впервые попали в Кремль?
Смирнов: Это было тогда же, в 1954 году. Никакого спецдопуска у меня не было, но вопрос решился элементарно: коллеги позвонили в комендатуру Кремля, где у них все было схвачено, и в этот же день через Спасские ворота я попал на официальную встречу к Георгию Маленкову. И дальше снимал все наше высшее руководство. Последняя съемка главы государства была, когда Владимир Владимирович в 2000 году награждал орденом Майю Плисецкую.
культура: А завязывались ли у Вас с кем-нибудь из высшего руководства дружеские отношения?
Смирнов: Ну, так высоко - нет, а вот с начальником 4-го Главного Управления Министерства здравоохранения СССР профессором Александром Михайловичем Марковым, личным врачом сначала Берии, а потом Хрущева, мы подружились сразу. Кстати, именно он после того, как мы с женой и дочерью прожили десять лет в коммуналке, помог нам получить отдельную квартиру на «Соколе», где мы живем вот уже почти полвека.
культура: Какое событие из тех, что приходилось запечатлевать, оказалось наиболее значимым?
Смирнов: Таких много. Но никогда не забуду съемку встречи в Москве Юрия Гагарина после полета. Аджубей дал мне поручение снять, как Хрущев целует первого советского космонавта. Но сам этот момент неудобен - люди сливаются, лица неразличимы. Мне удалось зафиксировать момент, когда они только начали выпускать друг друга из объятий. Этот кадр я считаю очень удачным. Вообще я был одним из трех фотокорреспондентов, которым была оказана честь ехать из аэропорта «Внуково» в Кремль через всю Москву в сопровождающем Гагарина кортеже.
культура: До какого возраста Вы продолжали работать?
Смирнов: Активно снимал примерно до 85 лет. Но и сейчас я не отдыхаю, а разбираю свой бездонный архив, который, надеюсь, будет полезен. И вот что я вам скажу: за все время работы я никогда, ни единого раза не опоздал с фотографиями в номер!
источник
вышел фотоальбом работ С. И. Смирнова
13 ноября исполнилось 90 лет со дня рождения Сергея Ивановича Смирнова, тассовца, известинца, выдающегося фоторепортера, старейшего советского фотографа.
УРА!
МНОГАЯ ЛЕТА!
Сергей Иванович Смирнов отдал фотографии всю свою жизнь. Начал с фронтовой газеты. Потом была фотохроника ТАСС, ленинградская "Смена" и, наконец,"Известия".
За все время работы в самых разных изданиях: фронтовых, молодежных, областных и центральных - Сергей Смирнов ни разу не опоздал сделать необходимые снимки в номер. Его работы всегда были лучшими. Фоторепортер Смирнов любит жизнь и людей. Иначе у него не получалось бы таких настоящих, живых фотографий. Снимает ли он правителей мира сего или депутатов комсомольских съездов, актеров или строителей - народ на его фотографиях выходит светлым, душевным, красивым.
Рассказывая о своей жизни и показывая свои фотографии, Сергей Иванович запросто говорит: "А вот мы с Хрущевым, вот - с Брежневым. А вот, видите, я Фиделя шашлыком рыбным угощаю..." Сказать, что он был на "ты" с сильными мира сего, - погрешить против истины. Но и Хрущев, и Брежнев, и Аджубей предпочитали, чтобы фотографировал их именно Смирнов. Потому что у него наша жизнь даже в невеселые застойные времена получалась красивой и... правдивой. О наградах Сергей Иванович говорить не любит, хотя есть у него и фронтовые, и "мирные" ордена.
Более всего гордится он медалью "За оборону Ленинграда". Потому что это - его родной город. Потому что в Ленинграде пережили блокаду его родители, и сам он в блокадное время защищал свой город. Есть у него и многочисленные журналистские награды. Среди них - премия Союза журналистов СССР, самая почетная для репортера, которая дается раз за всю жизнь. Эту награду он считает самой высокой оценкой своего труда.
Первый фотоаппарат будущему фоторепортеру отец подарил еще до войны. С тех самых пор он и заболел фотографией. Потом, где бы ни был, таскал с собой многокилограммовое оборудование и... московскую воду, чтобы проявлять фотопленку. В любой захудалой комнатушке мог организовать фотолабораторию, отпечатать снимки и тут же послать их в газету, прямо в номер. Фотограф при дворе - Когда мне пришлось снимать в Австрии встречу на высшем уровне советского и американского правителей, я занял место для съемки за шесть часов до начала саммита! И вот после 6-часовой вахты ко мне подходят американские распорядители и просят покинуть свой наблюдательный пункт, мол, американцы должны стоять отдельно, русские - отдельно. Но я свой пост не уступил: точка для съемок была у меня самая лучшая!
Наблюдая за жизнью Хрущева и Брежнева изнутри - на дачах, выездах, во время визитов, Смирнов видел в них не великих правителей, а обычных людей с присущими каждому недостатками и достоинствами. Но иногда все-таки удивлялся подобострастию окружающих.
- Когда в Индонезии сын Хрущева ловил бабочек, офицеры охраны Сукарно готовы были переловить всех бабочек в округе и посадить ему в сачок. Это выглядело очень комично...
- Сергей Иванович, когда глядишь на ваши фотографии, кажется, что у наших вождей вовсе не было охраны. Она вам не мешала? Вы всегда так близко подходили к первым лицам...
- Времена были разные. Раньше нас, фоторепортеров, собирали у ТАСС, и специальный чекист выдавал пропуска: кому-то на Красную площадь, кому-то на подступы. Во время оттепели вообще было "теплее": снимай как хочешь. Но к "Известиям" всегда было отношение доброе. Меня пропускали. На линии фронта Бывшему фронтовику Смирнову к неожиданностям не привыкать. Но в мирное время, в спокойные 70-е, бывалому репортеру пришлось оказаться в боевой обстановке. А случилось вот что...
В 72-м году поехали мы в Мюнхен, на ХХ Олимпийские игры. Наших спортсменов хотели поселить по соседству с командой Израиля. Но наше руководство отказалось. Может, и к лучшему. И вот, представляете, в это мирное время, когда Европа еще терроризма не знала, взяли в заложники команду Израиля. Застрелили ее капитана. Началась паника. Я сделал несколько удачных фотографий: как велись переговоры с террористами, что делалось в это время в нашей команде. Одна - очень забавная. Сидит наш штангист Вася Алексеев с детским выражением лица, а его два автоматчика охраняют. А американцы так перетрусили, что отвезли одного своего известного спортсмена на американскую военную базу. Олимпийские игры оказались под угрозой срыва. Мы бросились в магазины тратить командировочные. Но игры решено было продолжать. Без команды Израиля, которая все-таки погибла вся.
На снимках, где присутствует сам Смирнов, цепкий взгляд отметит его особую выправку и... безупречные, какие-то "несоветские" костюмы.
- Фотографы центральных газет обязаны были всегда выглядеть парадно?
- Нет... это моя личная инициатива. Я шил себе костюмы в Таллине, у очень известного портного. У него одевалась ленинградская "элита" - картежники и спекулянты. Я и сегодня видите, как одет? У молодежи умения так выглядеть нет.
- Вы смогли бы стать папарацци? У вас был доступ к известным "телам"...
- Я достаточно хорошо воспитан. И брезглив. Известным фотографом можно стать и не роясь в чужом белье. Еще одна удивительная черта старого репортера - исключительная память. Показывая свои снимки, рассказывая о жизни "за кадром", он сыплет труднопроизносимыми именами импортных вождей, датами известных и совсем неизвестных событий. Объясняет это просто: у фотографа всегда должна быть трезвая голова и накануне работы память чистая, как слеза. Независимо от того, что и сколько было выпито накануне. Кстати: это его главный профессиональный принцип.
- А как, по-вашему, за последнее время изменились приоритеты в фотографии?
- Молодые фотографы сегодня очень любят снимать абстракцию. А это далеко от реальности. И - непонятно. А надо снимать живую жизнь. И обязательно - чтобы это было красиво. Вот даже членов Политбюро при желании можно сделать интересными, а не штампованными людьми. А вот был со мной случай...
- Сергей Иванович, а что важнее в газете - фотография или текст?
- А что на данный момент актуальнее, - дипломатично выходит из положения маэстро, - но хорошая фотография в газете всегда заменяла плохой текст.
- Каждый репортер имеет в своем арсенале фирменную байку, которая обязательно начинается словами: "А вот был со мною случай...". У вас такая история имеется?
- Да, и эта байка всего в несколько слов. А вот был со мной случай - вся моя жизнь...
источник, к 80-летию Мастера
к 85-летию
Один знакомый олигарх, сколотивший состояние в шальные 90-е, не так давно удалился на покой. Погулял, покутил... В путешествиях по миру увлекся фотографированием. Купил себе пару самых дорогих репортерских камер, роскошный набор оптики и всякие фотографические мелочи. И пошло, поехало... Как выяснилось, сие занятие - сильно интересная штука. Своего рода лекарство от депрессии и меланхолии. Постепенно стены в его доме начали занимать закаты Куршевеля, рассветы Бали, туманы Парижа и Лондона, портреты жителей Кении и Мальдив. Словом, все, как у всех.
Однажды я попал к нему на яхту. Чтобы не являться в гости с пустыми руками, в подарок я захватил известинский фотоальбом, выпущенный к 90-летию газеты. Потягивая редкое Шато Марго 1962 года в неторопливой, свойственной отставному генералу бизнеса обстановке, мы убивали время беседой про выдержки, диафрагмы, контровой свет и мультиэкспозицию. Пока меня не отвлек какой-то очень важный телефонный звонок. Я вышел на палубу, оставив собеседника в прохладе каютного кондиционера. Когда я вернулся, то застал его в странном состоянии.
Олигарх держал ладони над раскрытым фотоальбомом. Как над костром, когда ночь свежа.
- Посмотри, посмотри, какая фотка! Ой, как прет от нее! - запричитал он. - Вот это энергетика!!!
Его руки еще долго восхищенно "висели" над одной из фотографий, словно действительно улавливая какую-ту неведомую энергию. И зависали всякий раз, пока меня отвлекали телефонные звонки. И все время над одной и той же фотографией, автора которой - в отличие от моего собеседника - я знаю не понаслышке.
Его зовут Сергей Иванович. Русская фамилия Смирнов что-то скажет лишь достаточно узкому кругу посвященных, потому как Смирновых в России много. Вот только Сергей Иванович, без сомнения, в репортерской профессии один. Даже не звезда. Мегазвезда, как принято сейчас говорить.
Отдел кадров газеты выдаст очень короткую справку - в "Известиях" с 1959 года. Свидетель всех крупнейших политических событий страны - все годы он провел в "первом круге" первых же лиц государства.
Сергей Иванович страшно не любит, когда в его присутствии кто-то произносит слово "фотка". Багровеет, сжимает кулаки и, еле сдерживаясь, чтобы не пустить их в ход, обычно произносит: "Фотки сейчас тинейджеры мобильными телефонами снимают, а мы (подразумевая всю фотокорреспондентскую братию) снимаем фотографии".
Он считает, что этот обиходный ныне символ фотографического искусства придумали беспечные бездельники, которым в руки посыпались "цифровики" и "мобилы". Производящие миллионы пикселей и "выстреливающие" по 8 кадров в секунду. Но, получив невероятную по возможности технику, большинство так и не сумело "приделать" к ней свою голову.
В отличие от гигабайтов часто бессмысленного современного мусора, которые производят толпы "фотиков" (тоже термин, заставляющий угрожающе сжиматься кулак мастера), истерически нажимающих на "кнопочку" при появлении нынешних глянцевых персон, звезды на его фотографиях совсем иные. Как он сам. Благородные. Элегантные. Аристократичные. Остаются таковыми даже в весьма и весьма "приватных" ситуациях.
Это сейчас в технике все гораздо проще: сфотографировал - "слил" фото в компьютер - вышел в интернет - передал в редакцию. Перелистывая же выцветшие страницы "Известий", видишь, что за каждой фотографией Сергея Ивановича - колоссальный, изматывающий, часто многочасовой труд. Щелчок его фирменного, Смирновского, затвора увиденное превращал сначала в "мокрый негатив", который, часто даже не успев стать сухой фотографией, улетал по фототелетайпу откуда-нибудь из Гаваны или Токио в Москву. И совершенно немыслимыми для современности тропами приводил в конце концов на газетную полосу. Гагарина. Хрущева. Брежнева и Горбачева. Плисецкую и Уланову. Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевару. И многих других, как сейчас говорят, "топов" и "випов".
С течением времени имя фоторепортера благодаря дизайнерской моде стало печататься все меньшим и меньшим шрифтом. Наконец в девяностых во многих газетах имя автора фотографии стали ставить сбоку от сделанного им снимка - для экономии места под текст. Навряд ли с фотографиями Сергея Смирнова, публикуемыми сегодня, можно поступить таким образом. Работая над сюжетом, он часто одной-единственной фотографией мог и может выразить куда больше самого искрометного текста. Поэтому сегодня, отмечая 85-летие выдающегося мастера, придется отойти от дизайнерских канонов и заголовком сделать копирайт автора (см. ниже).
Рецепт фирменной Смирновской фотографии
Чтобы фото, к примеру, с визита Леонида Брежнева на Кубу появилось в газете день в день, Сергею Смирнову надо было:
1. Сфотографировать сам сюжет. На "перестройку" организма на местный часовой пояс и климат времени не отводилось.
2. В минуты и часы отдыха правительственной делегации, когда все шли спать, в гостиничном номере проявлялась пленка и затем печатались фотографии. Обычно для этого везлась мини-фотолаборатория, состоящая из фотоувеличителя, 2-3 бачков для проявки пленки, ванночек, запаса концентрированного проявителя и фиксажа, фена для сушки волос (использовался для сушки фотопленки). Отпечатанные фотографии обычно сушились на оконном стекле - электроглянцеватель не брали по причинам большого веса.
Общий вес багажа фоторепортера достигал 60-70 килограммов.
3. Выбрать "политкорректный" сюжет - чтобы главного редактора газеты потом не уволили с работы.
4. Чтобы передать фото в редакцию "Известий", нужно было договориться с тогдашними "провайдерами" ИТАР-ТАСС или АПН (специально обученные работники информационных агентств, занимавшиеся передачей фото по фототелетайпу). "Своих" газеты позволить себе не могли, поэтому пользовались услугами агентских. Поскольку "телетайписты" в первую очередь должны были передавать "свое", чтобы вклиниться в процесс передачи, приходилось проявлять мастерство уговорщика, подкрепленное когда бутылкой рома, когда местным сувениром (обычно покупался на валюту из "суточных", поскольку "представительских" фоторепортеру предусмотрено не было), когда байкой или анекдотом (в те годы деньги не решали практически ничего).
5. Убедиться, что фото дошло до приемлемого качества. Дозвониться в редакцию и, если произошел сбой, повторить программу пункта 3. Иногда несколько раз.
6. Завершив "процесс", нужно было бежать снимать дальше. Часто случалось, что двое-трое суток официального визита заканчивались "мертвецким" сном в самолете на обратном пути - раньше возможности спать попросту не было. Для бодрствования использовались самые передовые достижения фармацевтики, за которые отвечал великолепный врач, ныне академик Евгений Иванович Чазов, с которым Смирнов дружит до сих пор.
7. Успеть где-то "по пути" купить ром "Гавана клуб" и сувениры, чтобы по возвращении в редакции достойно отметить "визит на Кубу".
источник
к 90-летию
культура: Ваша дружба с фотоаппаратом началась еще в довоенной юности. Но как получилось, что из любителя Вы стали профессиональным фотокорреспондентом?
Смирнов: Окончилась война. К осени 1945-го я демобилизовался, вернулся домой, пару месяцев погулял, но, поскольку тогда существовала карточная система, да и бездельничать, как это многие делают сегодня, было просто нельзя, надо было устраиваться на работу. И мой ныне покойный друг, фронтовой оператор Иван Андриевский, дал совет, предопределивший всю мою дальнейшую судьбу.
- Послушай, - сказал он, - ты же умеешь снимать. Пойдем-ка в ТАСС!
А я действительно в последнее время перед демобилизацией делал снимки для газеты «Сталинский сокол». И несмотря на большие сомнения, мы поехали в фотохронику ленинградского ТАСС на угол Садовой и Гороховой. А через два часа я вышел оттуда, держа в левой руке хлебные карточки, а в правой - удостоверение фотокорреспондента ЛенТАСС.
культура: Представляли ли Вы в тот момент, какая интересная работа Вас ожидает?
Смирнов: Конечно, нет. Я и подумать не мог, что много раз пролечу через Атлантику, объеду полмира, побываю на нескольких Олимпийских играх, мировых первенствах по хоккею, фигурному катанию, легкой атлетике, лыжному спорту. Пересеку экватор по воздуху в Индийском океане и по суше, как это принято по традиции, толкая впереди себя машину из Сомали в Кению. Пересеку 60-й меридиан, границу Европы и Азии, от полярной тундры Новой Земли и памятного столба в городе Первоуральске до туркменского Копетдага. Сниму двух пастухов - самого северного - ненца Ивана Леткова, пасшего оленей, и самого южного - в Туркмении. Самый западный маяк нашей Родины - «Брюстерорт» в Калининградской области на Балтийском море и его смотрителя Сергея Теряева, и самый восточный пограничный наряд на острове Кунашир в Тихом океане. Совершу путешествие на лошадях в горы Памира, где первым сделаю очерк «Бальзам поднебесных скал» о ныне знаменитом мумиё - тогда о нем никто ничего не знал...
культура: Получается, Вы не всегда ходили по паркету, снимая советское руководство и выдающихся деятелей культуры?
Смирнов: Разумеется, нет. Да и в «Известия» я попал не сразу. Это сейчас любой, у кого есть деньги, может приехать в Москву, купить жилье. А тогда разрешение на прописку получали немногие, причем с огромным трудом. Когда мы с женой-москвичкой решили перебраться из Ленинграда в Москву, я смог добиться разрешения на обмен большой отдельной ленинградской квартиры на комнату в московской коммуналке в районе Лужников. Тогда там не было никакого стадиона - одни огороды.
Но пришел я в московское Бюро обмена и понял, что у меня все равно ничего не получится. Там была неимоверная толпа. Выручили фотографии. Перед этим я снимал в Ленинграде приезд индийской кинематографической делегации, в которую входили Радж Капур и Наргис, снявшиеся в знаменитом «Бродяге». Пачка их изображений в компании Николая Черкасова была у меня с собой. И будто бы невзначай я уронил ее на пол. Толпа забыла, зачем пришла. Секретарь Бюро обмена тоже не сдержалась. После чего я подарил ей снимок, и она помогла мне оформить документы и получить визу начальства.
культура: Как Вы впервые попали в Кремль?
Смирнов: Это было тогда же, в 1954 году. Никакого спецдопуска у меня не было, но вопрос решился элементарно: коллеги позвонили в комендатуру Кремля, где у них все было схвачено, и в этот же день через Спасские ворота я попал на официальную встречу к Георгию Маленкову. И дальше снимал все наше высшее руководство. Последняя съемка главы государства была, когда Владимир Владимирович в 2000 году награждал орденом Майю Плисецкую.
культура: А завязывались ли у Вас с кем-нибудь из высшего руководства дружеские отношения?
Смирнов: Ну, так высоко - нет, а вот с начальником 4-го Главного Управления Министерства здравоохранения СССР профессором Александром Михайловичем Марковым, личным врачом сначала Берии, а потом Хрущева, мы подружились сразу. Кстати, именно он после того, как мы с женой и дочерью прожили десять лет в коммуналке, помог нам получить отдельную квартиру на «Соколе», где мы живем вот уже почти полвека.
культура: Какое событие из тех, что приходилось запечатлевать, оказалось наиболее значимым?
Смирнов: Таких много. Но никогда не забуду съемку встречи в Москве Юрия Гагарина после полета. Аджубей дал мне поручение снять, как Хрущев целует первого советского космонавта. Но сам этот момент неудобен - люди сливаются, лица неразличимы. Мне удалось зафиксировать момент, когда они только начали выпускать друг друга из объятий. Этот кадр я считаю очень удачным. Вообще я был одним из трех фотокорреспондентов, которым была оказана честь ехать из аэропорта «Внуково» в Кремль через всю Москву в сопровождающем Гагарина кортеже.
культура: До какого возраста Вы продолжали работать?
Смирнов: Активно снимал примерно до 85 лет. Но и сейчас я не отдыхаю, а разбираю свой бездонный архив, который, надеюсь, будет полезен. И вот что я вам скажу: за все время работы я никогда, ни единого раза не опоздал с фотографиями в номер!
источник
вышел фотоальбом работ С. И. Смирнова