Эфир на ЕТВ и кое-что об информполитике Росатома
Вчера пригласили на местный телеканал ЕТВ, поговорить все о том же ввозе урановых "хвостов". Ольга Павлова замечательный интервьюер - разговорила меня не только на технологию и матчасть процесса, которые я уже описывал ранее, но и на разговор об информационной открытости Росатома. Высказал несколько мыслей, которые ранее публично не озвучивал. Попробую сформулировать письменно. Пусть они покажутся наивными и очень поверхностными, но уж какие есть. Мысли - под катом. А ниже - запись эфира.
Мысль первая, пессимистичная. Росатом большой. Это огромный технологический и инфраструктурный организм, у которого много лиц, сотни подразделений и организаций, множество функций и задач. Он исторически вырос из закрытого Минсредмаша, отвечавшего за атомный проект, он до сих пор занимается оборонкой. Но глобально его можно поделить на две части - мирную, гражданскую, и военную, или как минимум часть двойного назначения. Я уже многие годы выступаю своего рода экспертом, к которому СМИ обращаются за вопросами на ядерную тематику, особенно когда происходит какое-то ЧП или подозрение на него. По своему опыту могу сказать, что самым открытым в Росатоме является Росэнергоатом - та его часть, которая занимается производством энергии на АЭС. Сложный вопрос что тут следствие, а что причина, но они больше всего на виду, к ним чаще возникают вопросы (любой чих на АЭС - это информационный повод), их функции более понятны, но главное - они занимаются мирным атомом. Это лицо атомной энергетики, их продукт и его польза обществу практически понятна (вокруг этого тоже много споров, но на фоне многих других атомных дел это так), а о хорошем рассказывать легко и приятно. Росатом давно строит АЭС за рубежом, и это пример высокотехнологичной экспортной продукции, которая качественно выделяется на фоне экспорта сырья или оружия. Короче, что я хочу сказать - при всей закрытости (а Росэнергоатом это часть Росатома, и они тоже отягощены этим бременем), их открытость заметна на фоне других частей Росатома.
Но происходит масса радиационных инцидентов и на других предприятиях или объектах, порой даже не связанных с Росатомом. Взять тот же взрыв под Северодвинском (курирует все Минобороны, Росатом там исполнитель), или выброс рутения в 2017 (формально никто ответственность на себя так и взял, но подозреваемый остался один - тут как с дырочкой на МКС), или тот же ввоз обедненного урана (вообще не проблема с точки зрения технологии, но попробуй это объясни). Для обычного гражданина, не специалиста из отрасли, все это все равно связывается с госкорпорацией, и даже глобальнее - с Государством, с властью во всех ее проявлениях, которая всегда что-то скрывает, всегда готова обмануть. И закрытость тех частей Росатома, которые занимаются технологиями двойного назначения, и тем более военными, пусть отчасти и оправдана секретностью, все же бьет по отрасли в целом. И популярная стратегия «проигнорируем или просто скажем что у нас все хорошо, а потом как-нибудь рассосется», может дать тактические плюсы, но не работает в долгую, потому как недоверие в обществе только накапливается, как мышечная память, которая в нужный момент говорит устами обывателя сложившуюся формулу «радиация=власть все скрывает=Чернобыль». И это касается всех атомщиков, чем бы они ни занимались.
Мысль вторая, оптимистичная, которая пришла мне весной на форуме Атомэкспо-2019 в Сочи. У меня есть маленькая надежда. Она совершенно не перекрывает пессимизм мысли первой, просто идет параллельно. Росатом - крупная международная компания. Она строит атомные станции, ядерные центры и ведет проекты в десятках стран мира. Самых разных. В том числе и в тех, где довольно развиты экологические организации, общественный контроль, в т.ч. через СМИ и выборные органы (Финляндия, например). В том числе и тех, где ранее вообще не было атомной промышленности (тут список огромный - Турция, Египет, Бангладеш и т.д.). И в этих условиях, играя отчасти по рыночным правилам, Росатом порой вынужден работать с обществом, объяснять, рассказывать, убеждать, подстраиваться, потому что ему нужно реализовать эти проекты на новых местах, где к этому не привыкли (в России есть подобные примеры, например, Нацоператор по обращению с РАО, но их мало). И делать это в условиях, отличных от российских. И это, я надеюсь, многому учит Росатом. И я надеюсь, что лучшие положительные (а не отрицательные) практики будут привноситься и внутрь страны. Хотя есть мысль первая, которая губит все на корню.
Такие вот мысли популяризатора атомных технологий.
Click to viewМысль первая, пессимистичная. Росатом большой. Это огромный технологический и инфраструктурный организм, у которого много лиц, сотни подразделений и организаций, множество функций и задач. Он исторически вырос из закрытого Минсредмаша, отвечавшего за атомный проект, он до сих пор занимается оборонкой. Но глобально его можно поделить на две части - мирную, гражданскую, и военную, или как минимум часть двойного назначения. Я уже многие годы выступаю своего рода экспертом, к которому СМИ обращаются за вопросами на ядерную тематику, особенно когда происходит какое-то ЧП или подозрение на него. По своему опыту могу сказать, что самым открытым в Росатоме является Росэнергоатом - та его часть, которая занимается производством энергии на АЭС. Сложный вопрос что тут следствие, а что причина, но они больше всего на виду, к ним чаще возникают вопросы (любой чих на АЭС - это информационный повод), их функции более понятны, но главное - они занимаются мирным атомом. Это лицо атомной энергетики, их продукт и его польза обществу практически понятна (вокруг этого тоже много споров, но на фоне многих других атомных дел это так), а о хорошем рассказывать легко и приятно. Росатом давно строит АЭС за рубежом, и это пример высокотехнологичной экспортной продукции, которая качественно выделяется на фоне экспорта сырья или оружия. Короче, что я хочу сказать - при всей закрытости (а Росэнергоатом это часть Росатома, и они тоже отягощены этим бременем), их открытость заметна на фоне других частей Росатома.
Но происходит масса радиационных инцидентов и на других предприятиях или объектах, порой даже не связанных с Росатомом. Взять тот же взрыв под Северодвинском (курирует все Минобороны, Росатом там исполнитель), или выброс рутения в 2017 (формально никто ответственность на себя так и взял, но подозреваемый остался один - тут как с дырочкой на МКС), или тот же ввоз обедненного урана (вообще не проблема с точки зрения технологии, но попробуй это объясни). Для обычного гражданина, не специалиста из отрасли, все это все равно связывается с госкорпорацией, и даже глобальнее - с Государством, с властью во всех ее проявлениях, которая всегда что-то скрывает, всегда готова обмануть. И закрытость тех частей Росатома, которые занимаются технологиями двойного назначения, и тем более военными, пусть отчасти и оправдана секретностью, все же бьет по отрасли в целом. И популярная стратегия «проигнорируем или просто скажем что у нас все хорошо, а потом как-нибудь рассосется», может дать тактические плюсы, но не работает в долгую, потому как недоверие в обществе только накапливается, как мышечная память, которая в нужный момент говорит устами обывателя сложившуюся формулу «радиация=власть все скрывает=Чернобыль». И это касается всех атомщиков, чем бы они ни занимались.
Мысль вторая, оптимистичная, которая пришла мне весной на форуме Атомэкспо-2019 в Сочи. У меня есть маленькая надежда. Она совершенно не перекрывает пессимизм мысли первой, просто идет параллельно. Росатом - крупная международная компания. Она строит атомные станции, ядерные центры и ведет проекты в десятках стран мира. Самых разных. В том числе и в тех, где довольно развиты экологические организации, общественный контроль, в т.ч. через СМИ и выборные органы (Финляндия, например). В том числе и тех, где ранее вообще не было атомной промышленности (тут список огромный - Турция, Египет, Бангладеш и т.д.). И в этих условиях, играя отчасти по рыночным правилам, Росатом порой вынужден работать с обществом, объяснять, рассказывать, убеждать, подстраиваться, потому что ему нужно реализовать эти проекты на новых местах, где к этому не привыкли (в России есть подобные примеры, например, Нацоператор по обращению с РАО, но их мало). И делать это в условиях, отличных от российских. И это, я надеюсь, многому учит Росатом. И я надеюсь, что лучшие положительные (а не отрицательные) практики будут привноситься и внутрь страны. Хотя есть мысль первая, которая губит все на корню.
Такие вот мысли популяризатора атомных технологий.