(no subject)
У меня стрептококк (видимо), судя по симптомам. Плохо то, что он пролез ко мне в мозг, и теперь у меня безо всяких грибов такое состояние, что я всерьез уверена, будто я дирижирую симфоническим оркестром, исполняющим музыку Сергея Сергеича Прокофьева.
У меня белая рубашка с объемными рукавами, собранными на запястьях в манжеты, и кремовая жилетка. Я дирижирую в жилетке. Почему? Непонятно.
Вот сейчас я дирижирую балетом "Ромео и Джульетта".
Мой оркестр мне в целом нравится. Впрочем, среди гобоистов есть откровенно наглый персонаж. Любит манерничать. Очень мне не нравится этот гобоист. Своей непредсказуемостью.
Я случайно замечаю свое отражение и мне кажется, что вместо себя я вижу в зеркале своего научного руководителя, в такой вот рубашке и жилетке. Смотрю на свои руки - и руки такие же, как у научного руководителя.
Я понимаю, что я превратилась в своего научного руководителя.
Потом в голову мне приходит мысль, что я не хочу преподавать ни какую-либо латинскую историческую грамматику, ни вообще латинский язык, и латинские статьи я писать не хочу, и доклады на конференциях я делать не хочу, и книги я писать не хочу.
Мне кажется, что в такой ситуации может выжить только один, так устроена природа, и мне совершенно не хочется, чтобы выжившим была я.
Из всего этого я делаю вывод, что я должна с непременностью умереть. Именно от этой мысли особенно тяжело избавиться, когда твой организм разрушается от какой-то очередной бактерии, и ты понимаешь, что больше не способна работать по специальности.
Непременно надо умереть. Потому что я же не хочу, чтобы умер мой научный руководитель. Значит, умереть должна я. Потому что Боливар не вынесет двоих.
Мое существование является статистической погрешностью, которая засоряет пространство.
Мое существование должно прекратиться.
Однажды осенью мой научный руководитель зачем-то сказал мне, что для того, чтобы он взял меня на работу, должен кто-нибудь умереть. Хотя я совершенно не просила его брать меня на работу.
Но теперь мне очень и очень плохо. И я прихожу к выводу, что умереть в этой ситуации должна я.
Потому что в противном случае умрет он. Почему-то в состоянии лихорадки мне именно так и кажется: если я не умру, то умрет мой научный руководитель.
Боливар не вынесет двоих.
Я вижу в зеркале своего научного руководителя, и мне его жалко. И я снова понимаю, что я должна умереть, иначе мне придется смотреть, как умрет он, а я этого не хочу.
Если я не буду лечиться от стрептококка, в конечном итоге сердце не выдержит, и я умру.
Если это случится, многим людям будет польза. Я перестану засорять собой пространство.
Я должна умереть и не должна лечиться.
У меня белая рубашка с объемными рукавами, собранными на запястьях в манжеты, и кремовая жилетка. Я дирижирую в жилетке. Почему? Непонятно.
Вот сейчас я дирижирую балетом "Ромео и Джульетта".
Мой оркестр мне в целом нравится. Впрочем, среди гобоистов есть откровенно наглый персонаж. Любит манерничать. Очень мне не нравится этот гобоист. Своей непредсказуемостью.
Я случайно замечаю свое отражение и мне кажется, что вместо себя я вижу в зеркале своего научного руководителя, в такой вот рубашке и жилетке. Смотрю на свои руки - и руки такие же, как у научного руководителя.
Я понимаю, что я превратилась в своего научного руководителя.
Потом в голову мне приходит мысль, что я не хочу преподавать ни какую-либо латинскую историческую грамматику, ни вообще латинский язык, и латинские статьи я писать не хочу, и доклады на конференциях я делать не хочу, и книги я писать не хочу.
Мне кажется, что в такой ситуации может выжить только один, так устроена природа, и мне совершенно не хочется, чтобы выжившим была я.
Из всего этого я делаю вывод, что я должна с непременностью умереть. Именно от этой мысли особенно тяжело избавиться, когда твой организм разрушается от какой-то очередной бактерии, и ты понимаешь, что больше не способна работать по специальности.
Непременно надо умереть. Потому что я же не хочу, чтобы умер мой научный руководитель. Значит, умереть должна я. Потому что Боливар не вынесет двоих.
Мое существование является статистической погрешностью, которая засоряет пространство.
Мое существование должно прекратиться.
Однажды осенью мой научный руководитель зачем-то сказал мне, что для того, чтобы он взял меня на работу, должен кто-нибудь умереть. Хотя я совершенно не просила его брать меня на работу.
Но теперь мне очень и очень плохо. И я прихожу к выводу, что умереть в этой ситуации должна я.
Потому что в противном случае умрет он. Почему-то в состоянии лихорадки мне именно так и кажется: если я не умру, то умрет мой научный руководитель.
Боливар не вынесет двоих.
Я вижу в зеркале своего научного руководителя, и мне его жалко. И я снова понимаю, что я должна умереть, иначе мне придется смотреть, как умрет он, а я этого не хочу.
Если я не буду лечиться от стрептококка, в конечном итоге сердце не выдержит, и я умру.
Если это случится, многим людям будет польза. Я перестану засорять собой пространство.
Я должна умереть и не должна лечиться.