ОГРАНИЧЕННАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Трамвай полз, полз и остановился. Что-то там впереди случилась. "Это надолго!", - сообщил водитель, сбегавший в разведку.
Большинство пассажиров дружно покинуло вагон. Оставшиеся, облегченно вздохнув, расселись на освободившиеся места. Я в их числе.
Ехать предстояло далеко. Пересесть было не на что. Пешком.... хм... спешить некуда, так что я лучше книжку почитаю. Благо, она всегда в сумке.
Усевшись поудобнее, я углубилась в чтение и выпала из реальности.
- Гляди-ка! И не боятся ни шума, ни людей! - удивленно сказала какая-то женщина звонким голосом.
- Наверное, жили там, - предположила другая.
Их разговор бесцеремонно выдернул меня из жизнеописания девятнадцатого века и вернул в Московскую действительность. Я с сожалением закрыла книгу и огляделась - что за шум-то?
Оказалось, трамвай короткими перебежками уже передислоцировался остановок на шесть, и двигался неспешно мимо длинного девятиэтажного дома. Такие дома строили в 70-80-е года прошлого века и называли их "с улучшенной планировкой". Еще бы! Кухня не пятиметровая, как в хрущевках, а чуть больше шести (риелторы любят писать 6,5, а то и все 7 квадратов. Округлять, так округлять!), изолированные комнаты и окна почти до пола.
Одно из таких окон на втором этаже было распахнуто настежь. На газоне под ним стоял большой мусорный контейнер. Двое дворников в спецовках, перчатках и марлевых масках,переговариваясь, с каким-то веселым азартом вышвыривали прямо из окна тряпки, чашки, кастрюли, подушки, тарелки и обломки мебели. Мебель разбивал внутри квартиры коренастый мужик. Без униформы, но в строительном респираторе.
Вокруг контейнера бегали худющие разномастные кошки. Сколько их было, десять или пятнадцать, сосчитать было невозможно. Они запрыгивали внутрь, тут же выскакивали, испуганные очередным летящим мусором, и опять запрыгивали, пытаясь улечься то на рваную куртку, то на ободранный стул. Больше всех повезло крупному полосатому коту - массивное кресло через большое окно прошло целиком, в контейнер стало на свои оставшиеся три ножки и, как навесом, прикрылось столешницей. Котяра, видимо, по привычке возлежал на этом грязном, продавленном ложе и не обращал никакого внимания ни на падающие вокруг предметы, ни на собратьев по несчастью.
- Вот так и уедет на свалку, как на троне, - невесело пошутила женщина со звонким голосом.
- Ой! Зачем же они вазу-то выбросили! - домовито опечалилась другая, - Могли бы дворники себе забрать. Краси-и-ивая.
- Не переживай, тетка, - со смешком обернулся к ней дедок, сидящий впереди, - Если не разбилась, на мусорке ваза себе хозяина найдет.
- Это не ваза, - тихо сказала подумала я, - Это урна с прахом.
- Да. Мне приходилось бывать в этой квартире, - пришлось бы сказать в ответ на удивленные взгляды.
Вовремя промолчала.
***
Лет 6-7 назад, когда наше агентство еще располагалось на Арбате, а я там еще работала, позвонила в мое дежурство женщина. Она хотела поменять свою квартиру на квартиру с меньшей площадью и, желательно, на первом этажом. Договорились о встрече.
На следующий день я поехала на окраину Москвы. Посмотреть квартиру, познакомиться с хозяйкой, понять, что она хочет и насколько ее желания исполнимы.
Кодовый замок в подъезде был сломан. Лестница загажена, перила ободраны, стены исписаны. Запах..... Тот, кто оказывался рядом с бомжами, знает этот запах. Как люди умудряются жить в таких гадюшниках, для меня всегда было загадкой. Тем не менее, есть покупатели и на такие дома.
На площадке второго этажа к общей вони присоединился, даже забил ее, характерный запах кошек.
Дверь мне открыла неопрятная старуха в засаленном байковом халате, накинутом на выцветшую ночнушку. За неимением пуговиц, подвязан халат был таким же грязным фартуком неопределяемого цвета. Стало понятно, где кошки живут.
- Ты Наталья? - строго спросила хозяйка и окинула меня подозрительным взглядом из-под седых косм, - Ну, заходи!
- А Вы, как я понимаю, Софья Николаевна, - заставив себя улыбнуться, я переступила порог и, несмотрея на приступ тошноты, постралась не скорчить брезгливую гримасу. Хоть бы одежда не успела пропитаться, думала я, рассматривая нищее жилище, кишащее тараканами и кошками.
Все, что на взгдяд кошек можно было использовать для точки когтей, не один год использовалось ими по назначению. Обои были ободраны до панелей; обивка дивана и кресла - до пружин; двери, наличники окон и деревянные части мебели - до белой щепы. На вытертом дощатом полу во всех помещениях стояли ржавые протвини, заполненные рваными рекламными листовками, бесплатными газетенками и не только.
- Ну что, сможешь продать мой сарай? - напрямик спросила Софья Николаевна.
- Это вопрос цены, - так же прямо ответила я, - Дорого такую квартиру не купят.
- Да я за ценой не гонюсь! - недовольно поморщилась старуха, - Мне главное, чтобы мои котики могли на улицу через форточки ходить. Да и мне уже по ступенькам тяжело карабкаться. Вот жила бы на первом этаже, Барсика бы вынесла свежим воздухом подышать, - кивнула она в сторону трехного кресла. Роль четвертой ножки исполняли кирпич и толстый телефонный справочник.
На кресле валялась, вся в крови и жидких экстрементах, зеленая вязанная кофта. На кофте, тяжело дыша, лежал крупный полосатый кот. Услышав свою кличку, он приподнял голову и слабо мяукнул. К нему тут же запрыгнула и улеглась рядом рыжая кошечка.
- Все понимают! - старуха осторожно погладила грязную шерстку Барсика, потрепала рыжие ушки его соседки и улыбнулась. Эта улыбка разгладила морщины и на мгновение проявила бывшую красоту Софьи Николаевны.
- Звери лучше людей! - с вызовом сказала она и опять строго глянула на меня, - Будешь спорить?!
- Не буду, - ответила я, - Что с ним?
- Может, под машину попал. Может, мальчишки забили. Мало ли уродов по земле ходит! - на глаза хозяйки навернулись слезы, - Я его с месяц назад нашла. Не знаю, выживет ли. Вон, Муська его под опеку взяла. Все вылизывает, да греет как котенка. Надеюсь, вместе вЫходим. Так что с квартирой-то может получиться?
Я достала распечатки однушек на первых этажах. Софья Николаенвна принесла документы на квартиру.
- Мена? - удивилась я, начав их изучать, - Вы же по телефону сказали, что купили эту квартиру.
- Да какая разница! - возмутилась хозяйка, - Купили, поменяли, не все равно, что ли!?
- Разница есть, - возразила я, - Любой покупатель хочет знать истиную и подробную историю квартиры.
- Историю! - хмыкнула Софья Николаевна, - История простая. Жила себе семья в центре Москвы. Нашелся шустрый малый, уговорил разъехаться. Мама с дочкой вот сюда приехали, а внучка с деньгами в однокомнатную на другой конец Москвы укатила.
- Так вы тут с дочкой живете? - уточнила я.
- Это я - дочка! - повысила голос, раздраженная моей бестолковойстью хозяйка и тут же сникла, - А мама вон стоит!
- Где... стоит? - мне стало не по себе. В квартире мы точно были вдвоем. Я же все помещения осмотрела. Но и на сумашедшую собеседница не было похожа. Я их немало повидала за свою практику, сумела бы узнать.
- Да вон, на серванте! - показала скрюченным пальцем Софья Николаевна на то, что я приняла за вазу и еще удивилась, зачем ее в старую газету замотали.
Бумага выгорела на солнце и начала распадаться, и сквозь дыры была видна довольно красивая ваза. Оказавшаяся урной с прахом.
Я невольно поежилась и только вопросительно глянула - не шутит ли? - на старуху.
- Что? Страшно? - хмуро спросила та, - Мне самой сначала страшно было. Мама и месяца на новом месте не прожила, умерла от инфаркта, - А у меня денег только на кремирование и хватило. Вот разменяю квартиру с Божьей и твоей помощью, получу какие-никакие деньги и похороню наконец-то свою мамочку. Уж и не помню сколько лет она тут стоит. Газету вот не выбрасываю, чтобы не забыть в каком году принесла ее домой.
- А.... как же внучка? - решилась я спросить, хоть и не касалось это квартиного вопроса, - Не могла помочь бабушку похоронить по-человечески?
- Внучка? - грустно переспросила Софья Николаевна, - Внучка - это моя единственная дочка. Свет в окошке, цветочек аленький, надежда и опора..... ЧЕРТ БЫ ЕЕ ПОБРАЛ! - почти перешла она на крик, в сердцах стукнув кулаком по столу. Видимо, я задела очень больное место, - Она из гнезда выпорхнула и забыла, как мать ее одна без мужа тянула. Пока вместе жили, хоть сквозь зубы разговаривала, а разъехались, совсем забыла. Звонила я ей, когда бабушка умерла. Знаешь, что она ответила? "А мне-то какое дело!" - вот и весь сказ. От людей узнала, что она замуж выскочила, детей нарожала. Матери сообщить не удосужилась. Стесняется она меня. Не хочет ни с мужем, ни с внуками знакомить. Ну и Бог ей судья! Мне и с котиками хорошо. Вот только бы мамочку похоронить, да самой ближе к земле перебраться. Поможешь?
- Я постараюсь.
- Так поехали в вашу контору! Нечего резину тянуть! - Софья Николаевна решительно поднялась со стула и начала собираться. Прямо поверх халата натянула через голову длинную вязаную юбку. Одела бесформенную трикотажную кофту. На нее - безрукавку из вылезшего кроличьего меха. Повязала голову некогда белым штапельным платком, затем напялила вязанную шапку из свалявшейся шерсти. В прихожей с трудом влезла в засаленную болоньевую куртку, которая была ей, мягко говоря, тесновата. Кряхтя, обула мужские растоптанные ботинки. Обвязала поясницу рваным пуховым платком. Взяла в руки клюку и кивнула мне на дверь, - Пошли! Я готова.
- Н-да.... я бы наверное тоже стеснялась такой родственницы, - думала я, идя рядом с ней, - Или она от горя и одиночества так отпустлась?
Невеселые размышления превали крики и остервенелый лай, которые слышались за домом. Мы завернули за угол и я просто остолбенела от ужаса.
На алллейке, ведущей к автобусной остановке, бесновалась свора собак. Они кружились вокруг мужчины с мальчиком лет пяти, вот-вот готовые броситься на них. Мужчина подхватил сына и поднял над головой, спасая от клыков мощных псов. Ребенок орал от страха. Балансируя на обледенелой дорожке, мужик пытался отгонять собак ногами, и матерился во всю глотку от ярости и бессилия. Редкие прохожие старались перебежать на другую сторону улицы, повернуть назад, остановиться. Из подъехавшего автобуса "почему-то" никто не стал выходить. Помощи мужчине ждать было неоткуда.
И тут Софья Николаевна переложила свою клюку в другую руку, сунула два пальца в рот и залихвастски свистнула.
Вожак стаи, все еще яростно скалясь и рыча, обернулся на ее свист.
- Шарик, ко мне! - зычно гаркнула старуха.
Шарик - огромная псина тигровой раскраски, помесь сенбернара и боксера, с хвостом лайки и ушами спаниэля - кинулся к нам. Остальные собаки за ним. Я замерла, как вкопанная. Ноги от страха отказывались идти.
- Ша-а-арик! Хоро-о-оший песик! - трепала моя клиентка уши монстра, - Что же ты к людям пристаешь, озорник ты этакий?!
Пес виновато вилял хвостом и подобострастно смотрел в глаза Софьи Николаевны. Остальные собаки, с родословными не хуже, чем у вожака, кружились вокруг, пытаясь привлечь ее внимание к собственным персонам, - Нет у меня сейчас ничего, хорошие мои. Буду возвращаться, куплю вам хлебушка.
- Как жеНаедятся такие телята хлебушком! - подумала я, медленно выходя из ступора.
- Развели псарню, мать вашу! - прошел мимо бледный, как мел, мужчина, все еще не спускавший сына с рук. Мальчишка всхлипывал, уткнувшись в отцовское плечо. Шарик оскалился и зарычал.
- Ты иди, мил человек, иди! - мягко сказала Софья Николаевна, - Не хочешь спасибо сказать, и ладно, иди своей дорогой. А мы своей пойдем.
В агентстве мы быстро и без проблем заключили договор и сразу выставили квартиру в рекламу.
Но на следующий день, идя по Арбату, я издалека увидела знакомую фигуру, которая топталась у закрытых еще дверей АН.
- Наконец-то! Замерзнуть с вами можно! Работнички!
- А что случилось, Софья Николаевна?
- Я хочу расторгнуть договор, - тон не терпящий возражений.
- Почему?
- Дома рассмотрела с лупой вашу печать. И спросила у соседа, что такое ООО, - тон общественного обвинителя.
- И?
- Что ты передо мной дурочку-то корчишь?! ООО - это Общество с Ограниченной Ответственностью! - тон победителя.
- Разумеется. Ну и что?
- Да на х.... вы мне нужны, если у вас отвественность ограничена?! - возмущенно воскликнула Софья Николаевна, - Отдавайте документы!
Так мы расстались.
И вот теперь я ехала мимо ее дома. И видела знакомую квартиру, и выжившего-таки Барсика на том же старом кресле.
А самой Софьи Николаевны, видимо, уже не было в живых. Иначе не валялась бы урна с прахом ее матери в мусорном контейнере.
Большинство пассажиров дружно покинуло вагон. Оставшиеся, облегченно вздохнув, расселись на освободившиеся места. Я в их числе.
Ехать предстояло далеко. Пересесть было не на что. Пешком.... хм... спешить некуда, так что я лучше книжку почитаю. Благо, она всегда в сумке.
Усевшись поудобнее, я углубилась в чтение и выпала из реальности.
- Гляди-ка! И не боятся ни шума, ни людей! - удивленно сказала какая-то женщина звонким голосом.
- Наверное, жили там, - предположила другая.
Их разговор бесцеремонно выдернул меня из жизнеописания девятнадцатого века и вернул в Московскую действительность. Я с сожалением закрыла книгу и огляделась - что за шум-то?
Оказалось, трамвай короткими перебежками уже передислоцировался остановок на шесть, и двигался неспешно мимо длинного девятиэтажного дома. Такие дома строили в 70-80-е года прошлого века и называли их "с улучшенной планировкой". Еще бы! Кухня не пятиметровая, как в хрущевках, а чуть больше шести (риелторы любят писать 6,5, а то и все 7 квадратов. Округлять, так округлять!), изолированные комнаты и окна почти до пола.
Одно из таких окон на втором этаже было распахнуто настежь. На газоне под ним стоял большой мусорный контейнер. Двое дворников в спецовках, перчатках и марлевых масках,переговариваясь, с каким-то веселым азартом вышвыривали прямо из окна тряпки, чашки, кастрюли, подушки, тарелки и обломки мебели. Мебель разбивал внутри квартиры коренастый мужик. Без униформы, но в строительном респираторе.
Вокруг контейнера бегали худющие разномастные кошки. Сколько их было, десять или пятнадцать, сосчитать было невозможно. Они запрыгивали внутрь, тут же выскакивали, испуганные очередным летящим мусором, и опять запрыгивали, пытаясь улечься то на рваную куртку, то на ободранный стул. Больше всех повезло крупному полосатому коту - массивное кресло через большое окно прошло целиком, в контейнер стало на свои оставшиеся три ножки и, как навесом, прикрылось столешницей. Котяра, видимо, по привычке возлежал на этом грязном, продавленном ложе и не обращал никакого внимания ни на падающие вокруг предметы, ни на собратьев по несчастью.
- Вот так и уедет на свалку, как на троне, - невесело пошутила женщина со звонким голосом.
- Ой! Зачем же они вазу-то выбросили! - домовито опечалилась другая, - Могли бы дворники себе забрать. Краси-и-ивая.
- Не переживай, тетка, - со смешком обернулся к ней дедок, сидящий впереди, - Если не разбилась, на мусорке ваза себе хозяина найдет.
- Это не ваза, - тихо сказала подумала я, - Это урна с прахом.
- Да. Мне приходилось бывать в этой квартире, - пришлось бы сказать в ответ на удивленные взгляды.
Вовремя промолчала.
***
Лет 6-7 назад, когда наше агентство еще располагалось на Арбате, а я там еще работала, позвонила в мое дежурство женщина. Она хотела поменять свою квартиру на квартиру с меньшей площадью и, желательно, на первом этажом. Договорились о встрече.
На следующий день я поехала на окраину Москвы. Посмотреть квартиру, познакомиться с хозяйкой, понять, что она хочет и насколько ее желания исполнимы.
Кодовый замок в подъезде был сломан. Лестница загажена, перила ободраны, стены исписаны. Запах..... Тот, кто оказывался рядом с бомжами, знает этот запах. Как люди умудряются жить в таких гадюшниках, для меня всегда было загадкой. Тем не менее, есть покупатели и на такие дома.
На площадке второго этажа к общей вони присоединился, даже забил ее, характерный запах кошек.
Дверь мне открыла неопрятная старуха в засаленном байковом халате, накинутом на выцветшую ночнушку. За неимением пуговиц, подвязан халат был таким же грязным фартуком неопределяемого цвета. Стало понятно, где кошки живут.
- Ты Наталья? - строго спросила хозяйка и окинула меня подозрительным взглядом из-под седых косм, - Ну, заходи!
- А Вы, как я понимаю, Софья Николаевна, - заставив себя улыбнуться, я переступила порог и, несмотрея на приступ тошноты, постралась не скорчить брезгливую гримасу. Хоть бы одежда не успела пропитаться, думала я, рассматривая нищее жилище, кишащее тараканами и кошками.
Все, что на взгдяд кошек можно было использовать для точки когтей, не один год использовалось ими по назначению. Обои были ободраны до панелей; обивка дивана и кресла - до пружин; двери, наличники окон и деревянные части мебели - до белой щепы. На вытертом дощатом полу во всех помещениях стояли ржавые протвини, заполненные рваными рекламными листовками, бесплатными газетенками и не только.
- Ну что, сможешь продать мой сарай? - напрямик спросила Софья Николаевна.
- Это вопрос цены, - так же прямо ответила я, - Дорого такую квартиру не купят.
- Да я за ценой не гонюсь! - недовольно поморщилась старуха, - Мне главное, чтобы мои котики могли на улицу через форточки ходить. Да и мне уже по ступенькам тяжело карабкаться. Вот жила бы на первом этаже, Барсика бы вынесла свежим воздухом подышать, - кивнула она в сторону трехного кресла. Роль четвертой ножки исполняли кирпич и толстый телефонный справочник.
На кресле валялась, вся в крови и жидких экстрементах, зеленая вязанная кофта. На кофте, тяжело дыша, лежал крупный полосатый кот. Услышав свою кличку, он приподнял голову и слабо мяукнул. К нему тут же запрыгнула и улеглась рядом рыжая кошечка.
- Все понимают! - старуха осторожно погладила грязную шерстку Барсика, потрепала рыжие ушки его соседки и улыбнулась. Эта улыбка разгладила морщины и на мгновение проявила бывшую красоту Софьи Николаевны.
- Звери лучше людей! - с вызовом сказала она и опять строго глянула на меня, - Будешь спорить?!
- Не буду, - ответила я, - Что с ним?
- Может, под машину попал. Может, мальчишки забили. Мало ли уродов по земле ходит! - на глаза хозяйки навернулись слезы, - Я его с месяц назад нашла. Не знаю, выживет ли. Вон, Муська его под опеку взяла. Все вылизывает, да греет как котенка. Надеюсь, вместе вЫходим. Так что с квартирой-то может получиться?
Я достала распечатки однушек на первых этажах. Софья Николаенвна принесла документы на квартиру.
- Мена? - удивилась я, начав их изучать, - Вы же по телефону сказали, что купили эту квартиру.
- Да какая разница! - возмутилась хозяйка, - Купили, поменяли, не все равно, что ли!?
- Разница есть, - возразила я, - Любой покупатель хочет знать истиную и подробную историю квартиры.
- Историю! - хмыкнула Софья Николаевна, - История простая. Жила себе семья в центре Москвы. Нашелся шустрый малый, уговорил разъехаться. Мама с дочкой вот сюда приехали, а внучка с деньгами в однокомнатную на другой конец Москвы укатила.
- Так вы тут с дочкой живете? - уточнила я.
- Это я - дочка! - повысила голос, раздраженная моей бестолковойстью хозяйка и тут же сникла, - А мама вон стоит!
- Где... стоит? - мне стало не по себе. В квартире мы точно были вдвоем. Я же все помещения осмотрела. Но и на сумашедшую собеседница не было похожа. Я их немало повидала за свою практику, сумела бы узнать.
- Да вон, на серванте! - показала скрюченным пальцем Софья Николаевна на то, что я приняла за вазу и еще удивилась, зачем ее в старую газету замотали.
Бумага выгорела на солнце и начала распадаться, и сквозь дыры была видна довольно красивая ваза. Оказавшаяся урной с прахом.
Я невольно поежилась и только вопросительно глянула - не шутит ли? - на старуху.
- Что? Страшно? - хмуро спросила та, - Мне самой сначала страшно было. Мама и месяца на новом месте не прожила, умерла от инфаркта, - А у меня денег только на кремирование и хватило. Вот разменяю квартиру с Божьей и твоей помощью, получу какие-никакие деньги и похороню наконец-то свою мамочку. Уж и не помню сколько лет она тут стоит. Газету вот не выбрасываю, чтобы не забыть в каком году принесла ее домой.
- А.... как же внучка? - решилась я спросить, хоть и не касалось это квартиного вопроса, - Не могла помочь бабушку похоронить по-человечески?
- Внучка? - грустно переспросила Софья Николаевна, - Внучка - это моя единственная дочка. Свет в окошке, цветочек аленький, надежда и опора..... ЧЕРТ БЫ ЕЕ ПОБРАЛ! - почти перешла она на крик, в сердцах стукнув кулаком по столу. Видимо, я задела очень больное место, - Она из гнезда выпорхнула и забыла, как мать ее одна без мужа тянула. Пока вместе жили, хоть сквозь зубы разговаривала, а разъехались, совсем забыла. Звонила я ей, когда бабушка умерла. Знаешь, что она ответила? "А мне-то какое дело!" - вот и весь сказ. От людей узнала, что она замуж выскочила, детей нарожала. Матери сообщить не удосужилась. Стесняется она меня. Не хочет ни с мужем, ни с внуками знакомить. Ну и Бог ей судья! Мне и с котиками хорошо. Вот только бы мамочку похоронить, да самой ближе к земле перебраться. Поможешь?
- Я постараюсь.
- Так поехали в вашу контору! Нечего резину тянуть! - Софья Николаевна решительно поднялась со стула и начала собираться. Прямо поверх халата натянула через голову длинную вязаную юбку. Одела бесформенную трикотажную кофту. На нее - безрукавку из вылезшего кроличьего меха. Повязала голову некогда белым штапельным платком, затем напялила вязанную шапку из свалявшейся шерсти. В прихожей с трудом влезла в засаленную болоньевую куртку, которая была ей, мягко говоря, тесновата. Кряхтя, обула мужские растоптанные ботинки. Обвязала поясницу рваным пуховым платком. Взяла в руки клюку и кивнула мне на дверь, - Пошли! Я готова.
- Н-да.... я бы наверное тоже стеснялась такой родственницы, - думала я, идя рядом с ней, - Или она от горя и одиночества так отпустлась?
Невеселые размышления превали крики и остервенелый лай, которые слышались за домом. Мы завернули за угол и я просто остолбенела от ужаса.
На алллейке, ведущей к автобусной остановке, бесновалась свора собак. Они кружились вокруг мужчины с мальчиком лет пяти, вот-вот готовые броситься на них. Мужчина подхватил сына и поднял над головой, спасая от клыков мощных псов. Ребенок орал от страха. Балансируя на обледенелой дорожке, мужик пытался отгонять собак ногами, и матерился во всю глотку от ярости и бессилия. Редкие прохожие старались перебежать на другую сторону улицы, повернуть назад, остановиться. Из подъехавшего автобуса "почему-то" никто не стал выходить. Помощи мужчине ждать было неоткуда.
И тут Софья Николаевна переложила свою клюку в другую руку, сунула два пальца в рот и залихвастски свистнула.
Вожак стаи, все еще яростно скалясь и рыча, обернулся на ее свист.
- Шарик, ко мне! - зычно гаркнула старуха.
Шарик - огромная псина тигровой раскраски, помесь сенбернара и боксера, с хвостом лайки и ушами спаниэля - кинулся к нам. Остальные собаки за ним. Я замерла, как вкопанная. Ноги от страха отказывались идти.
- Ша-а-арик! Хоро-о-оший песик! - трепала моя клиентка уши монстра, - Что же ты к людям пристаешь, озорник ты этакий?!
Пес виновато вилял хвостом и подобострастно смотрел в глаза Софьи Николаевны. Остальные собаки, с родословными не хуже, чем у вожака, кружились вокруг, пытаясь привлечь ее внимание к собственным персонам, - Нет у меня сейчас ничего, хорошие мои. Буду возвращаться, куплю вам хлебушка.
- Как жеНаедятся такие телята хлебушком! - подумала я, медленно выходя из ступора.
- Развели псарню, мать вашу! - прошел мимо бледный, как мел, мужчина, все еще не спускавший сына с рук. Мальчишка всхлипывал, уткнувшись в отцовское плечо. Шарик оскалился и зарычал.
- Ты иди, мил человек, иди! - мягко сказала Софья Николаевна, - Не хочешь спасибо сказать, и ладно, иди своей дорогой. А мы своей пойдем.
В агентстве мы быстро и без проблем заключили договор и сразу выставили квартиру в рекламу.
Но на следующий день, идя по Арбату, я издалека увидела знакомую фигуру, которая топталась у закрытых еще дверей АН.
- Наконец-то! Замерзнуть с вами можно! Работнички!
- А что случилось, Софья Николаевна?
- Я хочу расторгнуть договор, - тон не терпящий возражений.
- Почему?
- Дома рассмотрела с лупой вашу печать. И спросила у соседа, что такое ООО, - тон общественного обвинителя.
- И?
- Что ты передо мной дурочку-то корчишь?! ООО - это Общество с Ограниченной Ответственностью! - тон победителя.
- Разумеется. Ну и что?
- Да на х.... вы мне нужны, если у вас отвественность ограничена?! - возмущенно воскликнула Софья Николаевна, - Отдавайте документы!
Так мы расстались.
И вот теперь я ехала мимо ее дома. И видела знакомую квартиру, и выжившего-таки Барсика на том же старом кресле.
А самой Софьи Николаевны, видимо, уже не было в живых. Иначе не валялась бы урна с прахом ее матери в мусорном контейнере.