Ещё цитата из "Косого дождя"
"Однако, с точки зрения высокого начальства, Козев обладал некоторыми изъянами, особо заметными из-за того, что он жил там же, где и работал, в тассовском служебном кабинете с длинным кожаным диваном. Изъяны были такие: Николай Алексеевич закладывал за воротник больше, чем полагалось. Иногда был пьян в стельку и в таком виде показывался сотрудникам. И -- второй изъян -- Козев обожал женский пол, затаскивал дам на свой кожаный диван, так сказать, на рабочее место. Это сопровождалось трудностями, поскольку в ТАССе была железная система пропусков: перед входом стояли два амбала с оружием, и им надо было предъявить либо постоянный, либо разовый пропуск и в таком случае ещё и паспорт. Но окрестные дамы-киоскёры и продавщицы всё же каким-то необъяснимым образом проникали "на объект", то есть на диван. Естественно, это бросало тень. Однако Николай Алексеевич никого не боялся. У него был особый дар, можно сказать, талант, и он был незаменим.
Пьяный ли, трезвый ли, он безошибочно угадывал, в какой последовательности надо перечислять фамилии вождей... Допустим, вожди стоят на Мавзолее, или подписывают обращение к своему народу, или принимают высокого гостя, или приветствуют слёт передовиков, или пошли в Большой театр. Ну, Сталин... А дальше? Никакой алфавит в данном случае не признавался. А дальше, очевидно, Молотов. Но в конце войны мог быть и Маленков. А после Молотова или Маленкова вообще непонятно. Лес тёмный. Берия? Жданов? А потом Ворошилов или Каганович? Каганович или Ворошилов? Микоян или Хрущёв, Хрущёв или Микоян? А куда девать Суслова и Щербакова? Начнём с начала: Молотов, Маленков или Берия, Молотов, Жданов? Берия, Жданов, Маленков, Суслов, Ворошилов, Каганович?.. Словом, хождение по минному полю без миноискателя... Надо ли объяснять, что за каждую не по чину поставленную фамилию всё руководство ТАСС могло попасть в лагерь, в тюрьму. Дело шло о жизни и смерти. Ни больше ни меньше!
И вот будили Николая Алексеевича среди ночи. Известно, что Сталин, как и Гитлер, по ночам не спал -- и, соответственно, не спали даже малые начальники -- будили среди ночи, расталкивали на кожаном диване, вопили, молили: мол, встань, напрягись, Родина зовёт... И бедный талант вставал, шатаясь шёл в уборную, обливал голову холодной водой, садился в одних подштанниках за стол и начинал творить, молитвенно шепча: Сталин, Молотов, Маленков... А все вокруг не дышали, чтоб, упаси бог, не спугнуть вдохновение у Николая Алексеевича.
Можете ли вы, читатель далёкий от тех событий, понять всю значимость, всю поистине эпохальность этих пятнадцати минут в жизни Козева? Уже назавтра миллионы советских людей узнают, в каком порядке размещаются их любимые вожди. На каком месте стоит Анастас Микоян и на каком Климент Ворошилов. А может, и сам легендарный Клим Ворошилов увидит на следующий день свой порядковый номер и сомлеет от счастья или, наоборот, содрогнётся от ужаса. А может, и далёкий Уинстон Черчилль, просматривая радиоперехваты, задумается: почему вдруг Сталин, "Усатый Джо", совершил малую рокировку фигур? Нет ли тут тайного умысла?
Кто объяснит, что на самом деле происходило в те ночи в кабинете Николая Алексеевича -- не проворачивал ли он с бодуна руль мировой истории?
Бездонный омут тоталитаризма далеко не изучен."