Малолетняя сталинистка
Кажется, я уже рассказывала эту историю.
Ещё раз...
Был сарай дровяной, и была в нём книга Елены Ильиной "Четвёртая высота" 1947 года издания.
Про Гулю Королёву.
Когда сносили в 1970м наш старый дом вместе с сараем, я, семилетняя, едва успела спасти эту книгу.
Через полгода я пошла в первый класс.
В шестом случилось нехорошее. Урок внеклассного чтения. Тема - "Подвиг советского народа в Великой Отечественной войне".
Я выбрала Гулю. Она была спортсменка, комсомолка, просто красавица и ещё с младенчества кинозвезда. В 20 лет погибла как герой: будучи санинструктором, возглавила атаку в Сталинграде, получив смертельное ранение. Наши победили...
Полагалось мне прочесть вслух самую пафосную сцену.
Я в свои 12 понятия не имела о том, как редакторы при переизданиях калечат книги...
"Вперёд, товарищи! За Родину, за Сталина!" - "За Родину, за Сталина!" - подхватили сильные мужские голоса...
Зачла по первому изданию. Русичка скривилась и потребовала, чтобы родители пришли.
В маме я не сомневалась. Она пришла, поговорила. Все мои дальнейшие ржаки по поводу русичкиных благоглупостей остались без последствий.
Мама была классическим отпрыском ХХ съезда. Правда, мыслящим, открытым каждой новой мысли при условии, что это была Мысль, а не эрзац. Она переболела диссидентством в его наиболее распространённом, правозащитном варианте; она прочла в 70-х всю русскую религиозную философию от Бердяева до Ильина, за что мы обе однажды чуть не сели по спекулянтской статье... В анализе лучших образцов русской поэзии ей просто не было равных (если что и спасло меня от серости моих школьных училок, так это наши вечерние чаепития, где меня, в хлам уморённую общей и музыкальной школами, она терзала анализом "Мастера и Маргариты" и стихов Пастернака). Первой моей самиздатской книжкой стала повесть Фридриха Горенштейна "Зима 53-го". Я виновата, моё юное любопытство пересилило элементарную порядочность, и я прочла от и до ксеруху, найденную в мамином письменном столе в её отсутствие... Разбор полётов был гуманным. Мама просто сказала: "Проживи Сталин ещё год, со мною было б то же, что и с Кимом" (героем повести). А дальше был 1999 год и бомбардировки Сербии...
Как говорит мой друг Олег Стрельцов - СОБЛЮДАЙТЕ, ТВАРИ, ИСТОРИЧЕСКУЮ ПРАВДУ!!!
Ещё раз...
Был сарай дровяной, и была в нём книга Елены Ильиной "Четвёртая высота" 1947 года издания.
Про Гулю Королёву.
Когда сносили в 1970м наш старый дом вместе с сараем, я, семилетняя, едва успела спасти эту книгу.
Через полгода я пошла в первый класс.
В шестом случилось нехорошее. Урок внеклассного чтения. Тема - "Подвиг советского народа в Великой Отечественной войне".
Я выбрала Гулю. Она была спортсменка, комсомолка, просто красавица и ещё с младенчества кинозвезда. В 20 лет погибла как герой: будучи санинструктором, возглавила атаку в Сталинграде, получив смертельное ранение. Наши победили...
Полагалось мне прочесть вслух самую пафосную сцену.
Я в свои 12 понятия не имела о том, как редакторы при переизданиях калечат книги...
"Вперёд, товарищи! За Родину, за Сталина!" - "За Родину, за Сталина!" - подхватили сильные мужские голоса...
Зачла по первому изданию. Русичка скривилась и потребовала, чтобы родители пришли.
В маме я не сомневалась. Она пришла, поговорила. Все мои дальнейшие ржаки по поводу русичкиных благоглупостей остались без последствий.
Мама была классическим отпрыском ХХ съезда. Правда, мыслящим, открытым каждой новой мысли при условии, что это была Мысль, а не эрзац. Она переболела диссидентством в его наиболее распространённом, правозащитном варианте; она прочла в 70-х всю русскую религиозную философию от Бердяева до Ильина, за что мы обе однажды чуть не сели по спекулянтской статье... В анализе лучших образцов русской поэзии ей просто не было равных (если что и спасло меня от серости моих школьных училок, так это наши вечерние чаепития, где меня, в хлам уморённую общей и музыкальной школами, она терзала анализом "Мастера и Маргариты" и стихов Пастернака). Первой моей самиздатской книжкой стала повесть Фридриха Горенштейна "Зима 53-го". Я виновата, моё юное любопытство пересилило элементарную порядочность, и я прочла от и до ксеруху, найденную в мамином письменном столе в её отсутствие... Разбор полётов был гуманным. Мама просто сказала: "Проживи Сталин ещё год, со мною было б то же, что и с Кимом" (героем повести). А дальше был 1999 год и бомбардировки Сербии...
Как говорит мой друг Олег Стрельцов - СОБЛЮДАЙТЕ, ТВАРИ, ИСТОРИЧЕСКУЮ ПРАВДУ!!!