Сочинение. Как я провела этот переворот
3-4 октября 1993-го...
Тогда я работала в заштатной газетёнке с гордым названием "Московские ведомости" оператором компьютерного набора. За год до окончательного разорения администрация придумала ход конём, и каждый из нас - верстальщиков, макетчиков, корректоров - оказался по совместительству ведущим одной-двух постоянных рубрик. Техническая бригада состояла из людей действительно незаурядных, и мы это дело осилили, за что зарплата наша поднялась до выживабельной.
Редакция наша располагалась в полуподвале второго дома от угла Старого Арбата и Сивцева Вражка.
Газета выходила раз в две недели, во вторник вечером макет отвозили в типографию.
Курить выходили наверх.
И где-то в конце сентября у меня под тем козырьком приключилось что-то вроде спора с Виктором Исааковичем Викторовым, нашим шеф-редактором, ветераном газетного дела, лет 20 до этого возглавлявшим "Магаданскую правду".
Что-то я неправильное, с его точки зрения, сказала. Дальше был такой примерно диалог:
- Ты что, газет не читаешь?
- А мне газет хватает на работе, я дома книжки читаю.
- А если коммунисты захватят власть?!
- А мне об этом соседи доложат.
Так и вышло. Ранним вечером 3-го октября на коммунальную кухню вышел с чайником сосед Вася (диплом МФТИ) и торжественно объявил: в Москве фатальный ахтунг, телик не работает, народ штурмует Останкино.
Первая моя реакция - "Вась, а где тут телефон?"
Вася показал. Ответственный редактор (мой непосредственный начальник) на мой вопрос ответил: "Работаем. Езжай через "Кропоткинскую", Арбат могут заблокировать. Я тоже через "Кропоткинскую" пойду".
Пикантность ситуации состояла в том, что удостоверения нам на тот момент администрация выдать не подсуетилась. И милицию, по предварительным подсчётам, обойти не представлялось возможным.
Наутро я поехала до "Кропоткинской" и пешком по Сивцеву Вражку.
Морально и текстологически подготовившись к контакту-конфликту с родной милицией на предмет отсутствия удостоверения и тем не менее необходимости моего присутствия на рабочем месте.
И что вы ждали?.. Милиция меня не остановила.
Я беспрепятственно прошла по Сивцеву Вражку до своей подворотни. Под стрельбу не то автоматную, не то пулемётную. Двора через два, судя по звуку.
В поле зрения граждане ходили в бакалею и выгуливали девушек и собак. Как в мирное время.
Стояло дивное, прозрачное, классическое бабье лето.
Никакая милиция никого не берегла.
В общем, на рабочее место я попала беспрепятственно.
В душЕ было холодное бешенство: "Это что?! Это в моём городе война? Умрите, уроды!.."
Кажется, именно тогда строчка Марины Цветаевой "усмехаючись стояла под обстрелом" впервые не показалась мне эпатажной позой.
Дальше было весело.
Наш Лёша и парни из коммерческого отдела бегали к американскому посольству и обратно, после чего под козырьком делились впечатлениями: "Рафик, это там, где автобус горит?" - "А что там только ни горит!"
Милиция в бронежилетах носилась по двору бесцельно и беспорядочно. То самое 5-е отделение, которое уже несколько лет отвечало за наркоманов и прочих неформалов по всему Арбату.
А мы на них смотрели и курили. Хочу отдать должное нашим парням - ни одна женская фигура в тот день под козырёк не вышла без мужского сопровождения.
На перекрёстке Арбата и Серебряного фигуры в маскхалатах стреляли друг в друга.
Говорили, что с Калошина (соседнего) переулка стреляли по прохожим.
Сергей Семёнович (ответственный редактор) воочию дымился, одним ухом говоря с женой, другим командуя нами.
Корректор Валентина Ивановна чуточку опоздала, но таки доехала из Филей. Вид имела бледный - дочке в техникум надо было ехать на Щёлковскую из Филей. Через тот самый мост...
Знакомые, жившие в районе Белорусской и Пресни, числом две семьи, на звонки не отвечали. Я, в истерике, пыталась дозвониться хоть до кого...
Номер в типографию мы сдали вовремя.
А поздно вечером вышел в эфир Гайдар. Я уже гостила у родственников. Гайдар звал всех к Мосгордуме, трясяся жирными щеками.
Самое удивительное: я лично знала как минимум одного человека, который откликнулся и пошёл.
Когда через пару дней впечатления отстоялись, в сухом остатке осталось лет на 20: "Чума на оба ваши дома".
В следующий раз про 91-й расскажу.