Книжный мир
Для
je_nny
Смотрите здесь http://dianov-art.ru/2016/09/03/okoloknizhie-dzhungxo-li/ прекрасные иллюстрации южнокорейского художника Джунгхо Ли, из которых я выбрала ту, которая больше всего соответствует моему восприятию книг в детстве--светлый таинственный мир книги, увлекающий мое воображение далеко-далеко от всего плохого и безобразного. Приоткрываешь книгу, заглядываешь в нее, листаешь--непонятно, загадочно. Потом читаешь по порядку и все встает на место, становится интересно, погружаешься иногда до полной иллюзии присутствия в описанном месте и времени.
Мы все шли в школу, не умея читать, зная по две-три буквы, и к концу первого класса все читали и писали. Так как у меня день рожденья осенью, можно сказать, что я пошла учиться с 8-ми лет. И не вижу смысла в том, что детей стали учить читать раньше, некоторых с 4-х лет. Не вижу никаких преимуществ, которые получили люди, рано научившиеся читать. (Многие из них очки рано водрузили на нос, но это вряд ли премущество.) Детям надо больше играть и жить своей детской жизнью в этом возрасте.
У нас была тетрадь по внеклассному чтению, там мы должны были записать название и автора прочитанной книги, нарисовать обложку книги и написать краткий отзыв о ней. Как я ее любила! Разрисовывала картинками, муслякая цветные карандаши губами, писала свои впечатления. Нам давали списки книг на лето по программе и по внеклассному, то есть дополнительному чтению. Кроме этого моим чтением никто не руководил, я сама себя записывала в библиотеки, сама брала там, что хотела, иногда библиотекари советовали или подружки. Книги в домах были практически у всех, к кому не придешь. Я вспоминаю большие и очень большие библиотеки у знакомых девочек, на которые я с завистью заглядывалась, так заманчиво было хоть корешки посмотреть. Полки или книжные шкафы, стеллажи вошли в моду в 70-ые годы, книги стали ставить в один ряд, а не в два.
У нас тоже был книжный шкаф(дед сделал сам), я его содержимое начала осваивать довольно рано. Там две трети было юридических книг, политических, учебников--отец по ним учился. Понятное дело--собрание сочинений Ленина и Сталина на почетном месте, судебные речи Вышинского, я во все заглялывала. Учебник по судебно-медицинской экспертизе со страшными фотографиями всяких убитых и раненых и описаниями всех этих безобразий был жутким и притягательным одновременно, любопытно было. К тому времени, как его родители догадались выбросить, по нему уже была изучена темная сторона жизни и мной, и младшим братом. Так что я сначала узнала о половых извращениях, не все там поняла, вопросов никому не задавала, а потом уже узнала, как это бывает у нормальных людей.
Стояли у нас собрания сочинений Гарина -Михайловского, Алексея Толстого, Куприна, Пушкина, Лермонтова, два тома Диккенса ( 24 и 25-ый), "Как закалялась сталь", какие-то романы, получившие Сталинские премии, военные мемуары--отец читал, "Конец главы" Голсуорси, "Детство, отрочество, юность" Л.Толстого, "Война и мир", "Василий Теркин" Твардовского и другие отдельные книги, все родные, по многу раз мною просмотренные и перечитанные. Детские книги тоже были: "Старая крепость", Жюль Верн разрозненными книгами, немного их было. Часть этих книг были с надписями и пожеланиями--подарки на день рожденья от подружек, тогда было принято дарить книги, они продавались и в магазинах и в газетных киосках, стоили недорого. Помню пыльную витрину газетного киоска у перехода через наш Мазутный проезд, там не один месяц лежало собрание сочинений Грина в 6-ти томах, но дорогое--6рублей с чем-то, серое такое, с красной надписью, так хотелось.
В раннем детстве у меня было несколько больших с цветными картинками книг: "Приключения Незнайки и его друзей", "Барон Мюнхаузен", "Конек-горбунок" и еще одна книга, которой меня наградили в конце третьего класса за отличную учебу и примерное поведение(одна четверка была по чистописанию-- наказание мое, а не урок), остальные пятерки. Названия не помню, а рассказывалась там, как делают различные вещи из стекла, фарфора, металпа, пластмассы, хлопка, я ее тоже не раз прочитала и очень любила. От частого пользования они были изрядно потрепанными и родители пытались их выбросить, а я спасала из помойки и водворяла на полку. В 70-годы ситуация с книгами в стране постепенно стала меняться, хороших стало не купить, что-то продавали за сданную макулатуру, что-то из-под прилавка продавали, спекулянты с наценкой предлагали или случайно можно было купить в магазине. Но почитать можно было достать, в институте мы в очередь записывались и читали все, иногда только на день-два доставалась книга, тогда читалась на коленях на лекциях, а то и на ночь. А ведь не было ни детективов, ни женских романов, читали хорошую литературу. И думали о ней, и обсуждали и переживали за героев, они были вместе с нами, как друзья.
В нашем книжном шкафу любимым писателем у меня стал Куприн, 6 томов которого я читала и перечитывала по многу раз. Сначала его рассказы, потом "Поединок", "Юнкера", "Кадеты" и др. "Гранатовый браслет" и "Суламифь" стали любимыми, мне нравилось чувственное восприятие мира Куприным, его описание цвета, запахов, драгоценных камней, цветов, животных, платьев, природы, наверно, это совпадало с моим восприятием мира. Я плохо отличала, где литература, а где жизнь, все во мне жило вместе. На первом курсе моя подруга Парамонова осудила мое увлечение и сказала, что надо читать первостепенных писателей, а он--второстепенный. Я стала читать Достоевского, до тех пор мне неведемого (в школе мы до него не доходили тогда), чтобы не быть отсталой. Тогда выходили хорошие фильмы по его романам, мы все смотрели, обсуждали героев, я брала у однокурсницы том за томом из серенького собрания сочиней Достоевского и читала его, страшно гордясь собой, что я приобщаюсь к такому всему умному, важному. После первого курса мы всей семьей поплыли на теплоходе по Волге до Горького, а оттуда в Б. Болдино к бабушке с дедушкой. Я сидела в кресле на палубе с "Идиотом" на коленях, с интересом читала и робко, но с еще большим интересом посматривала по сторонам, наблюдая людей вокруг.
После смерти родителей я взяла из их квартиры только одну вещь--сине-зеленый шеститомник Куприна. Это моя юность, начало моеего самостоятельного плавания по жизни, мои виртуальные друзья, становившиеся реальными, близкими и родными в моем воображении, иногда они становились вполне реальными и помогали в трудных ситуациях.