Такой день.
День, который наступает в полночь, за работой, за глубоким разговором, и я не успеваю сообразить, что это он.
Солнце, которое будит меня в семь утра, через четыре часа после того, как я ложусь спать.
И какая-то трогательность внутри, невыразимая пронзительность, и никому не объяснишь, почему я в такую рань сижу за компом, реву и улыбаюсь.
А просто мама всегда помнит. И всегда поздравляет. И дело не в празднике, дело именно вот в этом вот - открываешь случайно скайп, и там от неё куча цветов, специально проснулась, ждала, оттуда, из-за полутора тысяч километров - человек, который всегда за меня, который всегда обо мне, что бы ни случилось.
И эта весна из крайности в крайность... То я так устаю, что во мне совсем не остаётся любви, только непривычная жёсткость и взгляд исподлобья. То не могу без людей рядом. То клонит в сон. То два крыла за спиной. И целый мир внутри и вокруг. И чёрт-те знает что ещё.
Просто у меня снова день ангела. Единственный день Дарьи в году. Последний перед моим двадцатипятилетием.
С добрым утром!
(а вот так я смотрю на Лидку:)
Солнце, которое будит меня в семь утра, через четыре часа после того, как я ложусь спать.
И какая-то трогательность внутри, невыразимая пронзительность, и никому не объяснишь, почему я в такую рань сижу за компом, реву и улыбаюсь.
А просто мама всегда помнит. И всегда поздравляет. И дело не в празднике, дело именно вот в этом вот - открываешь случайно скайп, и там от неё куча цветов, специально проснулась, ждала, оттуда, из-за полутора тысяч километров - человек, который всегда за меня, который всегда обо мне, что бы ни случилось.
И эта весна из крайности в крайность... То я так устаю, что во мне совсем не остаётся любви, только непривычная жёсткость и взгляд исподлобья. То не могу без людей рядом. То клонит в сон. То два крыла за спиной. И целый мир внутри и вокруг. И чёрт-те знает что ещё.
Просто у меня снова день ангела. Единственный день Дарьи в году. Последний перед моим двадцатипятилетием.
С добрым утром!
(а вот так я смотрю на Лидку:)