навстречу празднику защитников
Эта история произошла в действительности в июне 1977 года в г. «Балабаново 1», Калужской области, на 101 км. от Москвы.
***
Июньское солнце топило асфальт на плаце. Пахло битумом, сиренью и дембелем. Я стоял в болотного цвета строю и мечтал, как ровно через три месяца я вернусь из этих «Левитановско-Третьяковских, Подмосковных мест» в суровый родной Уральский край.
Матушка утром принесет мне в постель блюдо с возлежащими на нем томно - румяными, хрустящими парными пирожками с луком и яйцом и запотевший граненый стакан молока…
«Ефрейтор Иванов»…
…и скажет, как в раннем детстве: « Доброе утро, сынок!»…
«ЕФРЕЙТОР ИВАНОВ!»
«ЙААА!» - проорал я в глубину плаца после того, как друг Серега повторно ткнул мне кулаком в бок и этим прекратил миражное воображение.
«Выйти из строя, круУугом!» - разнеслось по плацу.
Я исполнил армейское «фуэте» и впялился в лица друзей-дембелей. На их фейсах я прочитал разное: удивление, завидки, «ну, конечно, любимчик!», «так тебе и надо!», «хм…!»
Сзади меня, гулко раздавались чеканные шаги
Высокий, срывающийся, гортанный голос командира части подполковника «АвтухА» не прокричал, нет, …он прогремел по плацу тройным эхом, ударившимся в столовую и вернувшемся не менее слабым, а довольно усиленным над раскаленным асфальтом, как цунами над Средиземноморьем:
«Соколы мои! (пауза), сегодня лучшего из лучших мы отправляем на испытание, равным которому не было за последние 2 года Вашей службы!» Почти что истерично он продолжал громыхать в строй: «Мы понимаем, какая великая ответственность лежит на этом бойце!» - он ткнул пальцем в мою чувственную спину сзади, - «но мы - уверены, что не осрамим честь нашей части, и с достоинством выполним ту важную задачу, которую поставила перед Советскими войсками Партия и Правительство в части воспитания подрастающего поколения!»
Он повернул меня лицом к себе, и я испугался, что сейчас начнется лобызание. Но расчувствовавшийся командир части подполковник «АвтуХ» взял мое лицо в холодные и холеные ладошки, внимательно взглянув в мое подсознание рыбьими глазами, и прогрохотал на весь полк, чтобы всем было слышно: «Разве эти глаза могут лгать?» - вопрошал хорошо отточенным командным басом командир части, выискивая подтверждения в моих глазах, и вскидывал театрально руки в сторону замершего строя.
«Никак нет!» - воскликнул я перед строем уставным гласом, маленьким эхом повторившимся среди ровного строя сослуживцев и командиров, стоящих по «стойке смирно» перед замершей в театральной паузе скульптурной группой: «Командир части подполковник «АвтуХ» провожает на гражданское испытание ефрейтора Иванова».
Громыхнули в пристолбовых динамиках волнительные такты «Прощания Славянки», и я под восторженные взгляды командующего состава части и троекратные громогласные «Урраа!» сослуживцев и командиров, чеканя шаг, направился к КПП, ибо там меня уже ждал армейский «бобик», чтобы доставить в ближайший пионерский лагерь «Орленок» в Чехове, где до понедельника приказано было мне отремонтировать проводку в летнем кинозале. И где («О! маленький дембель!») некому блюсти за солдатом службу.
***
Я наслаждался свободой и знойным летом, волнующим легким трепетом воздушных юбочек молодых, игривых пионервожатых, томным, духмяным настоем свежескошенного клевера и манящим зевом поселкового продуктового магазина. Работа, порученная мне командиром части, была выполнена за один час, и я имел в активе 4 часа свободной, безмятежной жизни. Не мудрствуя лукаво, я потратил все свои скудные сбережения на бутылку «Русской водки» за 3 руб. 62 коп., и кусок докторской колбасы местного производства. Поскольку предложить дамам водки с колбасой я посчитал некорректным, то залег в близ лежавший стожок и, потягивая свой запрещенный в рядах «СА» напиток из ржаной соломинки, щурился на ласковое солнце и сверкающие блики голубого пруда.
Я не заметил, как меня разморило, и я крепко заснул…
«Но здесь, позвольте отступленье»…если вспомнить те далекие советские годы, то мы не пройдем мимо от установленной в то время идеологии в части «патриотического воспитания подрастающего поколения». В свете данных постановлений весьма широко были организованы так называемые «Зарницы», где пионеры под руководством шефствующих военных организаций играли в «войнушку»! Сквозь дымовые шашки, имитирующие взрывы, брали «в плен солдат» противника и получали призовые места, дружно тряся деревянными автоматами и фанерными танками. Именно в этих краях и проходило данное действо с участием воинского контингента моей родной части.
Было душно, комар пил кровь из моей щеки, а я не мог смахнуть кровососущую тварь рукой… «Почему?», «Что происходит?», «Где я?». Руки не слушались, земля сама текла под ногами, меня несло…» «Наверное, это алкогольный синдром», подумал я неуверенно. Помните чувства Гулливера, когда он проснулся на острове лилипутов? Я - вспомнил, и не только это. Я вспомнил кадры из фильма по новелле «Вождь краснокожих», когда гурьба рыжих, веснушчатых хулиганов несла на плечах, гикая и завывая, связанного здорового борова - к костру! Сейчас происходило тоже самое, но не в кино и («О! Ужас!») со мной.
«Ребята! Вы - что?», «Зачем?», « Прекратите!».
«Нет, дяденька-солдат! Мы Вас захватили, сейчас сдадим «командующему» и получим призовое место!». Мне ничего не оставалось делать, как скрипеть зубами и ждать счастливого конца. И он наступил, когда меня, связанного, с радостными воплями и гиканьем опустили в пыль к сияющим сапогам «командующего Зарницей»…подполковника «АвтуХа»!
«Боже мой!» - подумал я, отряхивая пыльную гимнастерку и дыша запретным амбре в багровое лицо командира части. Его глаза, казалось, выкатились из орбит, словно он увидел генералиссимуса.
«Позор!» - страшно воскликнул, наконец, дрожащим голосом, «АвтуХ»!
«Позор!» - эхом разнеслось поверх ушастых голов «вождей краснокожих», и от грохота гласа этого веснушки, казалось, отпадали от их разгоряченных щек.
«Вы, ефрейтор, опозорили советскую Армию!
"Вас, ефрейтор, повязали пионэры!"
Я Вас, ефрейтор, сгною на гауптической вахте!» - орал командир так бесславно осрамленной воинской части ракетных войск стратегического назначения.
Я готов был провалиться сквозь землю и не иначе, как в Америку - подальше от суровой советской действительности. На каждый рык побагровевшего командира я мог только скороговорить: «Так точно, трищь подполковник!»… «Никак нет, трищь подполковник!» и хлопать ладошками себя по галифе, выполняя стойку «смирно».
***
В тот же вечер перед строем воинской части, взирая исподлобья на фейсы своих товарищей и командиров, я читал все те же: удивление, завидки, «ну, конечно, любимчик!», «так тебе и надо!», «хм…!» А позднее подполковник «АвтуХ» театрально-размашисто лезвием «Нева» срезал мои лычки ефрейтора, и под гробовое молчание я, без ремня и шнурков, без «Прощания Славянки», под конвоем был отправлен на гауптическую вахту. А вслед мне смотрели холодные презрительные глаза, и было в них столько отвращения и ненависти, что и до сих пор я помню эти две точки, как сверла впивающиеся в спину мокрой гимнастерки!
***
***
Июньское солнце топило асфальт на плаце. Пахло битумом, сиренью и дембелем. Я стоял в болотного цвета строю и мечтал, как ровно через три месяца я вернусь из этих «Левитановско-Третьяковских, Подмосковных мест» в суровый родной Уральский край.
Матушка утром принесет мне в постель блюдо с возлежащими на нем томно - румяными, хрустящими парными пирожками с луком и яйцом и запотевший граненый стакан молока…
«Ефрейтор Иванов»…
…и скажет, как в раннем детстве: « Доброе утро, сынок!»…
«ЕФРЕЙТОР ИВАНОВ!»
«ЙААА!» - проорал я в глубину плаца после того, как друг Серега повторно ткнул мне кулаком в бок и этим прекратил миражное воображение.
«Выйти из строя, круУугом!» - разнеслось по плацу.
Я исполнил армейское «фуэте» и впялился в лица друзей-дембелей. На их фейсах я прочитал разное: удивление, завидки, «ну, конечно, любимчик!», «так тебе и надо!», «хм…!»
Сзади меня, гулко раздавались чеканные шаги
Высокий, срывающийся, гортанный голос командира части подполковника «АвтухА» не прокричал, нет, …он прогремел по плацу тройным эхом, ударившимся в столовую и вернувшемся не менее слабым, а довольно усиленным над раскаленным асфальтом, как цунами над Средиземноморьем:
«Соколы мои! (пауза), сегодня лучшего из лучших мы отправляем на испытание, равным которому не было за последние 2 года Вашей службы!» Почти что истерично он продолжал громыхать в строй: «Мы понимаем, какая великая ответственность лежит на этом бойце!» - он ткнул пальцем в мою чувственную спину сзади, - «но мы - уверены, что не осрамим честь нашей части, и с достоинством выполним ту важную задачу, которую поставила перед Советскими войсками Партия и Правительство в части воспитания подрастающего поколения!»
Он повернул меня лицом к себе, и я испугался, что сейчас начнется лобызание. Но расчувствовавшийся командир части подполковник «АвтуХ» взял мое лицо в холодные и холеные ладошки, внимательно взглянув в мое подсознание рыбьими глазами, и прогрохотал на весь полк, чтобы всем было слышно: «Разве эти глаза могут лгать?» - вопрошал хорошо отточенным командным басом командир части, выискивая подтверждения в моих глазах, и вскидывал театрально руки в сторону замершего строя.
«Никак нет!» - воскликнул я перед строем уставным гласом, маленьким эхом повторившимся среди ровного строя сослуживцев и командиров, стоящих по «стойке смирно» перед замершей в театральной паузе скульптурной группой: «Командир части подполковник «АвтуХ» провожает на гражданское испытание ефрейтора Иванова».
Громыхнули в пристолбовых динамиках волнительные такты «Прощания Славянки», и я под восторженные взгляды командующего состава части и троекратные громогласные «Урраа!» сослуживцев и командиров, чеканя шаг, направился к КПП, ибо там меня уже ждал армейский «бобик», чтобы доставить в ближайший пионерский лагерь «Орленок» в Чехове, где до понедельника приказано было мне отремонтировать проводку в летнем кинозале. И где («О! маленький дембель!») некому блюсти за солдатом службу.
***
Я наслаждался свободой и знойным летом, волнующим легким трепетом воздушных юбочек молодых, игривых пионервожатых, томным, духмяным настоем свежескошенного клевера и манящим зевом поселкового продуктового магазина. Работа, порученная мне командиром части, была выполнена за один час, и я имел в активе 4 часа свободной, безмятежной жизни. Не мудрствуя лукаво, я потратил все свои скудные сбережения на бутылку «Русской водки» за 3 руб. 62 коп., и кусок докторской колбасы местного производства. Поскольку предложить дамам водки с колбасой я посчитал некорректным, то залег в близ лежавший стожок и, потягивая свой запрещенный в рядах «СА» напиток из ржаной соломинки, щурился на ласковое солнце и сверкающие блики голубого пруда.
Я не заметил, как меня разморило, и я крепко заснул…
«Но здесь, позвольте отступленье»…если вспомнить те далекие советские годы, то мы не пройдем мимо от установленной в то время идеологии в части «патриотического воспитания подрастающего поколения». В свете данных постановлений весьма широко были организованы так называемые «Зарницы», где пионеры под руководством шефствующих военных организаций играли в «войнушку»! Сквозь дымовые шашки, имитирующие взрывы, брали «в плен солдат» противника и получали призовые места, дружно тряся деревянными автоматами и фанерными танками. Именно в этих краях и проходило данное действо с участием воинского контингента моей родной части.
Было душно, комар пил кровь из моей щеки, а я не мог смахнуть кровососущую тварь рукой… «Почему?», «Что происходит?», «Где я?». Руки не слушались, земля сама текла под ногами, меня несло…» «Наверное, это алкогольный синдром», подумал я неуверенно. Помните чувства Гулливера, когда он проснулся на острове лилипутов? Я - вспомнил, и не только это. Я вспомнил кадры из фильма по новелле «Вождь краснокожих», когда гурьба рыжих, веснушчатых хулиганов несла на плечах, гикая и завывая, связанного здорового борова - к костру! Сейчас происходило тоже самое, но не в кино и («О! Ужас!») со мной.
«Ребята! Вы - что?», «Зачем?», « Прекратите!».
«Нет, дяденька-солдат! Мы Вас захватили, сейчас сдадим «командующему» и получим призовое место!». Мне ничего не оставалось делать, как скрипеть зубами и ждать счастливого конца. И он наступил, когда меня, связанного, с радостными воплями и гиканьем опустили в пыль к сияющим сапогам «командующего Зарницей»…подполковника «АвтуХа»!
«Боже мой!» - подумал я, отряхивая пыльную гимнастерку и дыша запретным амбре в багровое лицо командира части. Его глаза, казалось, выкатились из орбит, словно он увидел генералиссимуса.
«Позор!» - страшно воскликнул, наконец, дрожащим голосом, «АвтуХ»!
«Позор!» - эхом разнеслось поверх ушастых голов «вождей краснокожих», и от грохота гласа этого веснушки, казалось, отпадали от их разгоряченных щек.
«Вы, ефрейтор, опозорили советскую Армию!
"Вас, ефрейтор, повязали пионэры!"
Я Вас, ефрейтор, сгною на гауптической вахте!» - орал командир так бесславно осрамленной воинской части ракетных войск стратегического назначения.
Я готов был провалиться сквозь землю и не иначе, как в Америку - подальше от суровой советской действительности. На каждый рык побагровевшего командира я мог только скороговорить: «Так точно, трищь подполковник!»… «Никак нет, трищь подполковник!» и хлопать ладошками себя по галифе, выполняя стойку «смирно».
***
В тот же вечер перед строем воинской части, взирая исподлобья на фейсы своих товарищей и командиров, я читал все те же: удивление, завидки, «ну, конечно, любимчик!», «так тебе и надо!», «хм…!» А позднее подполковник «АвтуХ» театрально-размашисто лезвием «Нева» срезал мои лычки ефрейтора, и под гробовое молчание я, без ремня и шнурков, без «Прощания Славянки», под конвоем был отправлен на гауптическую вахту. А вслед мне смотрели холодные презрительные глаза, и было в них столько отвращения и ненависти, что и до сих пор я помню эти две точки, как сверла впивающиеся в спину мокрой гимнастерки!
***