Полиэтилен
Оригинал взят у jennifer_hot в Полиэтилен
На моноспектакле я была один раз в жизни.
На моноопере - никогда. До вчерашнего дня.
Театр музыки, драмы и комедии решил окультурить местную блогосферу и, воодушивившись нашими постами про "Дурочек", зазвал нас к себе, на очередную камерную постановку - монооперу "Человеческий голос" Франсиса Пуленка по пьесе Жана Кокто.
Режиссёр - Валерий Долганов, музыкальный руководитель и концертмейстер - очароваха Кирилл Бузмаков,
единственная актриса - Мария Салмина.
Нас было трое: я, evetskaya и guriny. Нам пообещали: "Никаких балконов!" и посадили в первые ряды. Зрителей было для камерной постановки порядочное количество: сотрудникам театра пришлось добавлять стулья в некоторые ряды. Билет на премьеру стоил 250 рублей. Продолжительность оперы - около часа.
Ну всё, усну, - подумала я изначально. Но нет. До начала спектакля я разглядывала декорации: воздушные шары, подушки, одеялки, дисковые телефоны, упакованные в полиэтилен.
Зачем это? - первая мысль. Всё упаковано, как будто идёт ремонт. Как будто эти шары, подушки и телефоны хотят защитить от неряшливой побелки или краски...
Затем вышла странная, расстроенная женщина в пальто, появились циферблаты часов на экране...
- Алло, алло! - голосит она. Голосит и суетится, под тревожные нотки рояля.
Она любит. Она любит и страдает. Склеивает изорванный портрет какого-то негодяя-красавца. И разговаривает с ним, висит на каком-то невидимом проводе...
Да, я зевала, да, я вертелась, но такой уж я человек. Тридцатилетний ребёнок, который не может быть статичным. Даже если я нахожусь в кресле стоматолога, после пятиминутного пребывания в одной позе, я начинаю подрыгивать ногой, моргать, шевелить языком, чесать руку...
Я дёргалась. Я переживала. Я переживала так, будто этот засранец кинул именно меня. И знаете, знакомо.
Иногда поток мыслей, навеянный снёсшей голову влюблённостью, некуда деть, и это становится твоей шизофренией. Ты говоришь непонятно что и непонятно кому. Ты слушаешь непонятно откуда взявшиеся голоса, выдающие себя за голос того, с кем хочется говорить бесконечно. Ты просто говоришь сама с собой, и тебе становится легче. На фоне собственной психопатии это выглядит нормально.
Моя шизфорения села рядышком с её шизфоренией и сказала:
- Чего ты унижаешься? Не пойти бы ему в задницу?
А потом моя шизфорения поняла: это же утончённая француженка, сумасшедшая, депрессивная. Она будет умолять и тосковать, пока не прижмёт, пока не захочется уснуть. Навсегда.
Её сжимало и раздавливало. И вместе с декорациями это походило на сюрреализм. Среди шаров в мусорных пакетах мечется и кричит чья-то страдающая душа.
Постойте, может, это уже ад?
Я поняла, что спектакль окончен только тогда, когда Валерий Вадимович Долганов спросил у нас:
- Ну что, есть вопросы?
- А почему всё в пакетах? - спросила я.
- А на какие мысли тебя это наводит?
- Трупы? Расчленёнка?
- Это же мусорные пакеты...
Мусор. Просто все чувства, которые пережила главная героиня к своему мужчине, оказались мусором.
Не надо больше продолжать. Я всё поняла. Свернула в свой конвертик, положила на полочку в мозгу. Мы становимся ближе к искусству. Проясняется.
Во всём есть своя сила.
На моноспектакле я была один раз в жизни.
На моноопере - никогда. До вчерашнего дня.
Театр музыки, драмы и комедии решил окультурить местную блогосферу и, воодушивившись нашими постами про "Дурочек", зазвал нас к себе, на очередную камерную постановку - монооперу "Человеческий голос" Франсиса Пуленка по пьесе Жана Кокто.
Режиссёр - Валерий Долганов, музыкальный руководитель и концертмейстер - очароваха Кирилл Бузмаков,
единственная актриса - Мария Салмина.
Нас было трое: я, evetskaya и guriny. Нам пообещали: "Никаких балконов!" и посадили в первые ряды. Зрителей было для камерной постановки порядочное количество: сотрудникам театра пришлось добавлять стулья в некоторые ряды. Билет на премьеру стоил 250 рублей. Продолжительность оперы - около часа.
Ну всё, усну, - подумала я изначально. Но нет. До начала спектакля я разглядывала декорации: воздушные шары, подушки, одеялки, дисковые телефоны, упакованные в полиэтилен.
Зачем это? - первая мысль. Всё упаковано, как будто идёт ремонт. Как будто эти шары, подушки и телефоны хотят защитить от неряшливой побелки или краски...
Затем вышла странная, расстроенная женщина в пальто, появились циферблаты часов на экране...
- Алло, алло! - голосит она. Голосит и суетится, под тревожные нотки рояля.
Она любит. Она любит и страдает. Склеивает изорванный портрет какого-то негодяя-красавца. И разговаривает с ним, висит на каком-то невидимом проводе...
Да, я зевала, да, я вертелась, но такой уж я человек. Тридцатилетний ребёнок, который не может быть статичным. Даже если я нахожусь в кресле стоматолога, после пятиминутного пребывания в одной позе, я начинаю подрыгивать ногой, моргать, шевелить языком, чесать руку...
Я дёргалась. Я переживала. Я переживала так, будто этот засранец кинул именно меня. И знаете, знакомо.
Иногда поток мыслей, навеянный снёсшей голову влюблённостью, некуда деть, и это становится твоей шизофренией. Ты говоришь непонятно что и непонятно кому. Ты слушаешь непонятно откуда взявшиеся голоса, выдающие себя за голос того, с кем хочется говорить бесконечно. Ты просто говоришь сама с собой, и тебе становится легче. На фоне собственной психопатии это выглядит нормально.
Моя шизфорения села рядышком с её шизфоренией и сказала:
- Чего ты унижаешься? Не пойти бы ему в задницу?
А потом моя шизфорения поняла: это же утончённая француженка, сумасшедшая, депрессивная. Она будет умолять и тосковать, пока не прижмёт, пока не захочется уснуть. Навсегда.
Её сжимало и раздавливало. И вместе с декорациями это походило на сюрреализм. Среди шаров в мусорных пакетах мечется и кричит чья-то страдающая душа.
Постойте, может, это уже ад?
Я поняла, что спектакль окончен только тогда, когда Валерий Вадимович Долганов спросил у нас:
- Ну что, есть вопросы?
- А почему всё в пакетах? - спросила я.
- А на какие мысли тебя это наводит?
- Трупы? Расчленёнка?
- Это же мусорные пакеты...
Мусор. Просто все чувства, которые пережила главная героиня к своему мужчине, оказались мусором.
Не надо больше продолжать. Я всё поняла. Свернула в свой конвертик, положила на полочку в мозгу. Мы становимся ближе к искусству. Проясняется.
Во всём есть своя сила.