Охота на «Волка». Ликвидация Романа Шухевича. часть 4.
Охота на «Волка». Ликвидация Романа Шухевича. часть 4.
Во второй половине октября 1948 г. УМГБ Львовской области был арестован отец руководителя Львовского краевого провода ОУН З.Тершаковца «Фёдора» Г.Тершаковец. Он был немедленно взят в разработку действовавшей под видом боевки СБ ОУН агентурно-боевой группой «Тайфун» и дал показания, что 17 сентября встречался с «Федором» в с. Гуциско Олеского района Львовской области.
21. Тершаковец - Фотографии пользователя novoross-73 на Рамблер-Фото
«Федор» жаловался отцу на обострение ревматизма и планировал зимовать в одном из сёл Городокского района Львовской области. В этом же районе он намеревался устроить на зимовку и своего отца. Вдобавок ко всему, на территории Городокского района за последние месяцы был совершен ряд громких террористических актов над лицами, которых подполье подозревало в связях с органгами МГБ. В совокупности эти данные позволили чекистам предположить, что «Федор» скрывается в лесном массиве и прилегающих к нему селах Городокского района.
Сразу же в МГБ УССР при участии УМГБ Львовской области была разработана операция по розыску, захвату или ликвидации З.Тершаковца «Федора». Согласно утверждённому плану, в ночь с 3 на 4 ноября 1948 г. чекистско-войсковая группа под руководством зам. начальника отделения Управления 2-Н МГБ УССР ст. лейтенанта Беляченко была скрытно выброшена в лесной массив в районе села Любень Великий на стыке Комарновского района Дрогобычской области, Городокского, Пустомытовского и Щирецкого районов Львовской области. Группе была придана агентурно-боевая группа УМГБ Львовской области «Тайфун». Днём 4 ноября в результате проведения комбинированных агентурно-войсковых мероприятий в лесном массиве была обнаружена группа бандитов. Принятыми мерами бандгруппа оказалась блокирована, и в результате полуторачасового боя ликвидирована. При этом четверо бандитов были убиты, одному, раненому, в темноте удалось скрыться.
Проведенным опознанием, в том числе через Ф.Тершаковца, З.Благия и Е.Зарицкую, было установлено, что одним из убитых является Зиновий Тершаковец по кличке «Федор», кадровый оуновский нелегал, которого Р.Шухевич в 1946 г. назначил руководителем Львовского краевого провода ОУН. После своего назначения З.Тершаковец активно «включился» в работу: только по Львовской области в 1947-1948 годах было совершено 635 бандитских проявлений, в результате которых было убито 853 человека советско-партийного актива и мирных граждан. По указанию З.Тершаковца в сентябре 1948 г. во Львове был убит организатор и вдохновитель Львовского собора по объединению греко-католической и православной церквей отец доктор Г.Костельник, а в октябре 1948 года в с. Новый Яр Яворовского района убита депутат Верховного Совета УССР М.Р.Мацко.
Также при трупе убитого З.Тершаковца чекисты обнаружили оуновские документы, из которых следовало, что Львовский краевой провод ОУН играл ведущую роль в подрывной и террористической деятельности против Советской власти на территории Западной Украины, а в самом Львове З.Тершаковец создал широко разветвленную организационную сетку среди местной интеллигенции, которая выполняла различные задания главарей подполья разведывательного и пропагандитского характера (54).
Казалось, сотрудники госбезопасности Украины должны быть довольны таким результатом... Но главной цели операции вновь достичь не удалось - Шухевич оставался неуловим. И Москва им об этом напомнила.
***
14 декабря своеобразным «подарком» украинским чекистам к наступающему Новому году стал разгромный приказ №00469 министра государственной безопасности СССР Виктора Абакумова.
22.Абакумов - Фотографии пользователя novoross-73 на Рамблер-Фото
В нём он подверг резкой критике действия чекистов Украины, назвал сложившееся положение «нетерпимым», и указал, что если недостатки в работе «теперь же не устранить, то нельзя будет успешно решить задачу разгрома бандитско-террористического подполья ОУН».
Первым и основным недостатком Абакумов назвал слабую работу с агентурой, «в результате чего часть агентурно-осведомительной сети по существу не работает...и засорена предателями, которые нередко водят за нос кое-кого из наших работников».
Следующим пунктом в перечне недостатков Абакумов назвал «отсутствие ощутимых результатов в работе по ликвидации верхушки оуновского подполья». Понятно, что под обтекаемой фразой «верхушка» Абакумов, прежде всего, подразумевал главаря этой самой верхушки - Романа Шухевича. Как с сарказмом отметил министр, «руководящий состав УМГБ западных областей Украины и некоторые работники МГБ УССР зачастую много говорят, но практически мало делают по вскрытию руководящих звеньев оуновского подполья», в то время как без ликвидации руководящих звеньев ОУН нанести окончательный удар попросту невозможно. При этом оставались невскрытыми связи оуновцев с разведками США и Великобритании, под руководством и по заданию которых работали националистические центры за рубежом и забрасывали эмиссаров в западные области Украины.
Ещё одним пунктом Абакумов выделил «самоуспокоенность, совершенно нетерпимую для чекистов, тем более для чекистов западных областей Украины», что привело чекистов к созданию путаницы в оценке действительного положения дел в подполье. «Одни считают, что они уже достигли больших результатов в борьбе с оуновским подпольем и благодушествуют, а другие переоценивают силы подполья и занимаются фантазерством вместо нанесения метких оперативных ударов по украинским националистам..
«Руководящие работники МГБ УССР и некоторые работники МГБ СССР, приезжающие для помощи чекистам западных областей Украины, вместо того, чтобы непосредственно окунуться в практическую работу по борьбе с оуновским подпольем, не прочь отсидеться в самом областном аппарате или в квартирах и думают, что если они оттуда по телефону или путем совещаний будут руководить работой, то добьются результатов». Конечно, резюмировал Абакумов, «от такого стиля руководства помощи в чекистском деле ждать нельзя» .
Учитывая всё вышеизложенное, В.Абакумов приказывал:
1. Искоренить вредные настроения самоуспокоенности и привести чекистский аппарат в такое состояние, чтобы он стал грозой для украинских националистов, и в ближайшее время ликвидировать бандитско-террористическое подполье в западных областях Украины.
2. Заставить всех чекистов, от рядового оперативного работника до начальника Управления МГБ включительно, повседневно и вдумчиво работать с агентурой, сделав все возможное для того, чтобы агентурно-осведомительная сеть честно работала на чекистов, и при этом всячески оберегать её от провалов.
3. Перестроить работу, направив агентурно-осведомительную сеть на выявление участников националистического подполья, в том числе и из среды легализовавшихся оуновцев, проводящих вражескую деятельность; разработку этих лиц вести в направлении вскрытия их связей с иноразведками и руководящими центрами ОУН; взять в активную агентурную разработку националистические элементы среди интеллигенции и учащейся молодежи, особенно в высших учебных заведениях; все чекистские мероприятия проводить, руководствуясь проверенными материалами и документами, а не досужими домыслами отдельных работников.
В заключении Абакумов всё же немного подсластил пилюлю и отметил: «Слов нет, украинские чекисты проделали значительную работу по борьбе с националистическими бандами, за что советским правительством награждены орденами и медалями. Это обязывает нас приложить все усилия к тому, чтобы еще лучше организовать чекистскую работу по борьбе с врагами нашей Советской Родины.
МГБ СССР твердо уверено, что чекисты органов МГБ Украинской ССР, в соответствии с вышеизложенными задачами, сумеют быстро, на ходу перестроить свою работу и нанести еще более решительный и целеустремленный удар по оуновскому подполью» . (55)
Приказ МГБ СССР № 00469 был изучен и проработан на оперативных совещаниях работников МГБ УССР, управлений и горрайоотделов МГБ, в ходе которых чекистам пришлось по указанию Савченко «вскрывать недостатки в агентурно-оперативной работе и намечечать конкретные мероприятия по ликвидации националистического подполья и его вооруженных бандгрупп».
Для обеспечения выполнения приказа на места выехали генерал-лейтенант Едунов и генерал-майор Дроздов, по линии войск МГБ - генерал-лейтенант Сладкевич и генерал-майор Фадеев, также в западные области УССР были направлены работники и оперативный состав МГБ. Кроме того, Москва командировала на усиление украинских чекистов группу оперативных работников МГБ СССР и офицеров Главного Управления Внутренних Войск МГБ СССР, принявших участие в разработке и проведении конкретных агентурно-оперативных мероприятий.
Проведенная согласно приказу № 00469 проверка вскрыла серьезные недостатки в работе отдельных райотделов МГБ и чекистско-войсковых групп, по результатам которой были уволены от занимаемой должности 6 начальников отделений, заменены 24 начальника райотделов МГБ, на остальных наложены административные взыскания.
В дополнение ко всему, в Львовской области по указанию Савченко как филиал Управления 2-Н МГБ УССР был специально создан и укомплектован отдел 2-Н УМГБ по г. Львову.
Тогда же, в конце 1948 года, ориентировкой МГБ Союза ССР №4/1/64353 Роман Шухевич как особо важный государственный преступник был объявлен во Всесоюзный розыск с приложенной фотографией и подробным описанием его примет.
***
А что же сам герой нашого рассказа? После провала в Гримном лето и начало осени 1948 года Шухевич провел, как мы говорили выше, на территории Иловского леса в Николаевском и Бибрском районах Львовской области, в своеобразном повстанческом лагере, где проходили совещания руководителей ОУН, а в сентябре, в канун уже запланированной МГБ чекистско-войсковой операции, его боевики подобрали и оборудовали новое убежище - в селе Белогорща, предместье на северо-западной окраине Львова. Оно окажется для Шухевича последним… Но об этом - в своё время, а пока уместно рассказать читателям, какими были эти «повстанческие будни» в лагере, и здесь мы вновь обратимся к запискам уже упоминавшегося охранника Шухевича - М.Зайца.
«Жодного року не було у таборі Командира так людно, як осінню 1948 р. Дні були доволі теплі і погодні. На березі яру, долі якого журчав потік, розложили ватру - це ознаки існування табору.
Вранці чергового дня зійшлись: к[оманди]р Рен (Василий Мизерный - авт.) з охороною, пров[одник] Федір (Зиновий Тершаковец, убит вскоре после этих событий, 4 ноября 1948 г. - авт.) із своїми людьми, пров[ідник] Артем (Осип Дякив - авт.), пані Доля, к[оманди]р Стах і ін. Дзвінко вистукували закаблуки - друзі оголошували свій прихід. 3 радісною усмішкою, дотепним словом для кожного, Командир приймав гостей. Обмінявшись кількома словами про найконечніше - друзі пішли відпочивати, щоб із свіжими силами приступити до поважної праці.
В слідуючі дні від ранку до ночі починалися безперервні дискусії, розмови - тут виршувались важні справи.
В останніх днях чітко вистукували машинки і чорними рядочками заповнювались сторінки, як вислід кількаденної праці.
В такі дні пожвавлений рух в таборі: від ранку до пізньої ночі горить ватра. Варяться звичайні „партизанські" страви: кава, зупа, м'ясо. Друзі миються в потоці, мовлять спільну молитву - так починаеться Божий день.
Найбільш романтичним із всього є вечір у лісовому повстанському таборі. Скільки-то пісень проспівано, пригод із боротьби УПА розказано, всяких дотепів, анекдотів. Хто мав нагоду побувати із такими, як наш сл[авної] пам[яті] ген[ерал] Чупринка або сл[авної] пам[яті] пров[одник] Федір, той бачив життя, радість, товарискість хворих серцем, а духом здорових людей.
Як тільки покриє ніч землю і скінчиться денник по радіо, яке майже завжди було в таборі, тоді вся повстанська дружба присувається ближче ватри. Слово, друге, а тоді: „А ну, друзі, застваємо якусь нашу революційну» - каже командир. І вже гремить пров[одника] Федора бас, переливається пров[одника] Іскри тенор, підтягують решта друзів. Скінчують одну, починають другу, а Командир тільки рукою проводить і де треба помагає та й любується.
Іноді підуть розповіді про малечі роки, пригоди німецьких літ. I вже уявляєш собі Командира білокурим смільчаком з гуртом подібних йому, і немае кладочки, по якій першим не пройшов би Ромко, чи вишки, з якої б не вскочив він перший. Найбільше пригод біля ріки. Тут помисли у збитках (пустотах) приписувались тільки йому чи то нурцем підплисти до купаючихся дівчат або позав'язувати гудзи на рукавах наперед добре намочивши їх і багато інших.
Треба посвятити кілька слів нашим шахістам.
Сильним шахістом із повстанців був пров[одник] Федір, добрими партнерами ген[ерал] Чупринка, к[оманди]р Рен і ін. Не було дня, щоб не зігралось кіька партій. Наперед змагались пров[одник] Ф[едір] з генералом, відтак з к[оманди]ром Реном. Пров[одник] Федір поставив завдання дати к[оманди]ру Рену п'ять матів за порядком. К[оманди]р Рен пішов у заклад в золотий годинник.
23.шахматы - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Гра почалася заполудня. Цікаво було дивитися, як холодно і спокійно, весь час покурюючи, робив ходи Пров[одник] Ф[едір] і сопучи, нервовими рухами к[оманди]р Рен. Командир Чупринка, переступаючи з ноги на ногу докидав слово-друге пропаганди.
Запала ніч - шахісти присунулись поближче ватри і продовжували. Вже було 3:0 на користь пр[овідника] Ф[едора].
Місяць високо викотився на небо і друзі вертаючи з села далеко почули гомін розкотистого сміху пр[овідника] Федора це було 4:0. А за п'ятим стало тихо. К[оманди]р Рен виложив годинник на стіл „прошу". Пров[одник] Ф[едір] тричі відмовляється.
В хвилині понесся лоскіт розбитого об бук годинника - повстанська сім'я пішла спати.
В тому таки таборі складався проект Білогорської квартири, з того табору вирушили друзі на будову останньої Командира квартири. Стан здоров'я Командира вимагав життя „наверху". Життя в криївці було неможливе» . (56)
***
И ещё об одном событии этого периода жизни Шухевича мы обязаны рассказать. Здесь будет уместным напомнить характеристики, данные Р.Шухевичу М.Степаняком, А.Луцким, В.Дьячук-Чижевским, которые мы цитировали выше. И если эти мнения оуновских функционеров ещё объяснимы (завистью ли, карьерными дрязгами в ОУН или ещё чем), то без моральных оценок фактов, которые мы приведем ниже, вряд ли получится обойтись. И дело здесь даже не в проблемах Шухевича со здоровьем (кардиологические курорты, в конце концов, есть и на Западной Украине).
Впрочем, каждый волен понимать и воспринимать эти факты как угодно…
24.ликв. бойцы УПА - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Итак, пока рядовые члены ОУН и бойцы УПА, которыми командовал Р.Шухевич, сидели по «схронам», и в буквальном смысле выкуривались оттуда дымом сотрудниками МГБ, Главный командир УПА решил основательно поправить здоровье. Для этой цели была выбрана «жемчужина у моря» - южная столица Украины Одесса.
Первой в Одессу на разведку в июне-июле 1947 г. отправилась связная Шухевича Г.Дидык. С фиктивными документами на имя Софии Ксенжик она устроилась в санатории им. Карла Маркса и прошла необходимое лечение. Заодно свела знакомство с телефонисткой редакции газеты «Советская Украина» из Киева Т.Дрюковой. Позднее чекисты нашли эту бумажку с адресом Дрюковой на квартире в Белогорще, но Г.Дидык утверждала, что организационной связи с ней она не устанавливала. Лишь доложила Шухевичу о своем знакомстве и сообщила киевский адрес на случай, если понадобится выезжать в Киев и остановиться там под видом старой знакомой.
В июле 1948 года Г.Дидык в Одессу выехала уже вместе с Р.Шухевичем. Они летели самолетом из Станислава (билеты для них заранее приобретала связная Шухевича Дарка Гусяк) и имели на руках фиктивные документы: Г.Дидык на имя Анны Хамик, а Шухевич - на имя Ярослава Полевого. Возвращались назад уже в августе через Киев.
25.воен.билет - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Прилетев в Одессу, Шухевич и Дидык в поликлинике Лермонтовского курорта прошли врачебную комиссию и затем, согласно заключению этой комиссии, в курортном управлении купили за наличный расчет курсовки. Они сняли квартиру, вначале у сотрудницы Лермонтовской поликлиники, а затем прописались по фальшивым документам под видом родственников у жены шофера спортивного общества «Спартак» Л.Глущука Т.Барановской. Обеспечив себя жильем, они в течение полутора месяцев лечились при Лермонтовской поликлинике у врача Елены Неллингер, и ходили на прием к профессору Сигалу и зубному врачу Балабану. Отдельных врачей посещали на дому.
В документах чекисты отмечали, что «ШУХЕВИЧ и "АННА" каждый раз имели с собой оружие - пистолеты и яд. С оружием и ядом они даже ходили к врачам и на прием процеду»(57).
Шухевич и Дидык открыто появлялись в городе, посещали Одесский Оперный театр, кино, различные медицинские учреждения и неоднократно фотографировались в городских фотоателье. Более того, местными органами милиции они и прописаны были на жительство по фиктивным документам, причем на документах Шухевича «красовалась» та же фотография, что и в сборнике МГБ СССР на объявленных во Всесоюзный розыск! (58)
Это официальная трактовка событий. Но не меньший интерес представляет и взгляд с противоположной стороны. В 70-е годы прошлого века Галина Дидык после освобождения поселилась на Черкащине (въезд на Западную Украину ей был категорически запрещен). Там Г. Дидык посетили две львовянки Н.Мудрая и Г.Садовская и пригласили во Львов. Она тайно побывала в городе и оставила на магнитофонной плёнке свои воспоминания. Впоследствие они были расшифрованы - весьма ценные и примечательные, тем более что эти воспоминания оставил единственный человек, находившийся рядом с Шухевичем 5 марта 1950 г. Мы к ним ещё вернёмся, а пока приведём небольшой фрагмент из своеобразного интервью Г.Дидык о пребывании Р.Шухевича в Одессе:
«Почав хворіти і Провідник: у нього піднявся тиск, часто мучив головний біль. Треба було якось лікуватися. Але як і де, та ще й тут, у Львові? То був 1947 рік. Поїхала я в Одесу подивитись, чи можна там йому підлікуватись. Трохи було страшно, бо до того часу ми сиділи в лісі, а тут доводиться вийти з нього, переодягнутись і їхати поїздом. Одержала я якусь "путівку" і поїхала в Одесу на курорт. Крім того, що мала довідатись, чи можна там лікуватись, я ще мала завдання подивитись, що собою являють люди на Східній Україні.
Бо до того часу ми знали тільки НКВД або Червону армію. Ще до армії у нас таких претензій не було, а НКВД - то був для нас пострах, і ми знали, які то нелюди. Приїхала туди - післявоєнний час, повно інвалідів, якісь трофеї і все по-російськи. А я по-російськи говорити не вмію, ані підладитись під них. Попала я на курорт "Куяльник" немовби важко хвора на серце. Мене прийняли. Лікували там "грязями" (от тепер та задишка, що є у мене, - це ще й наслідок того "лікування"): обмажуть мене тим болотом, загорнуть в цельту.
Серце у страшний спосіб б'ється, але мені треба видержати. В "Куяльнику" довідалась, що туди можна привезти лікувати людей. Водночас побачила, що на Східній Україні люди як люди, що то не ті типи, до яких ми звикли тут, - енкаведисти. А головне те, що, коли вони довідались, що я з Галичини, стали до мене направду дуже гарно ставитися. Вони випитували мене, як ми живемо, як жили колись. Я їм могла тільки дещо розповісти. Я була здивована: ми тих людей колись боялись, а вони такі самі добрі, добрі українці. Але тоді серед них ще не було так багато того російського серед українців, як тепер, коли вже зуміли їм усе прищепити і так залякати, що вони стали боятись. Тоді ще того не було, не було тої русифікації зразу після війни (от себя добавим, Г.Дидык или наивный человек, или выдавала желаемое за действительное; Одесса с самого своего основания Екатериной II позиционировала себя как русский город, такую же идентификацию и язык сохранили её жители и сегодня - авт.). Був інший натиск - на різницю між багатим і бідним. Про це було тоді багато розмови, а тепер уже нема.
Видержала я тоді на тім курорті місяць. Не приїхала здоровша, але з багатим досвідом. По-перше, можна було їздити - не тільки пішки ходити чи на коні, а можна їхати через центр міста і не звертати на себе уваги. Це вже було добре.
- Чи поїхав лікуватись потім Провідник?
- В 1948 році Провідник поїхав лікуватися в Одесу. Це було досить складно, бо серед людей він уже давно не був, звик іншими командувати, а тут довелося мені ним командувати, бо я йому сказала, що він їде як пакунок, але за все я відповідаю. Дістали ми документи і поїхали в Одесу. Я дістала місце в санаторії "Лермонтовський" - лікувати серце, бо справді у Провідника було дуже вже бідне серце і високий тиск. Були призначені купелі. Провідник йшов купатися, сидів у ванні, а я у коридорі на всякий випадок. Це був перший раз...
…Згадався ще випадок, коли ми перший раз були в Одесі. Стоїть якийсь сліпий з паличкою і просить перевести його на другий бік вулиці. Перехожі не звертають уваги, усі кудись квапляться. Я підійшла до нього, він попросив підвести його до молочарні. Почув мою мову і відразу запитав, звідки я. Я сказала, що з Західної Гали¬чини, що не маємо мешкання, що є зі мною хворий вчитель, якому треба підлікуватись. Він тут же, почувши, звідки ми, сказав, що недалеко живе його син і може прийняти на мешкання. І справді, ми там прожили цілий місяць. Так до нас гарно ставились, усе нам довіряли, хоч самі кудись поїхали, а нам залишили цілу хату…» (59).
***
После возвращения из Одессы и жизни в повстанческом лагере в Иловском лесу, осенью 1948 года охрана переправила Р.Шухевича, как мы уже говорили, в небольшое село Белогорщу на северо-западной окраине Львова возле станции Пятый парк.
Нужно отметить, что первоначально боевики планировали организовать квартиру Шухевича в с. Зимние Воды (Зимноводка), в двух десятках километров от Белогорщи. Для этой цели Дарья Гусяк летом 1948 г. заключила фиктивный брак с Михаилом Мельником, переселенцем из Польши, который после репатриации поселился в Зимноводке. В его доме и предполагалось разместить Шухевича, однако Мельник заподозрил, что его «жена» связана с подпольем ОУН. Тогда по указанию Шухевича он был убит боевиком «Юрко», а «Дарка» из Зимноводки бежала.
Осенью 1948 г. по заданию Шухевича Д.Гусяк при содействии «Влодко» и «Юрко» организовала новое убежище - в селе Белогорща, где в итоге и поселились Шухевич и Г.Дидык с боевиками охраны.
На север от села тянулись болота, из которых добывали торф, с южной стороны - небольшой лес и множество тропинок, по которым ежедневно спешили на станцию робочие и служащие. На восточной окраине села жила семья Хробаков, переселенцев из польского села под Перемышлем.
Она состояла из отца, матери и троих взрослых детей. Анна Конюшик, старшая дочь Марии Хробак от первого брака, вступила в ОУН в 1941 г., еще будучи в Польше, и вскоре стала руководить женской сеткой Перемышлянского районного провода. Переселившись на Украину, она поступила на работу учительницей в местную среднюю школу, и после зимних каникул в 1948 года поселилась отдельно от родителей.
26.Конюшик - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Она переехала в центр села, в двухэтажный дом № 76-А, который хотя и был закреплен за школой, но фактически использовался для общественных нужд. На первом этаже находился небольшой кооперативный магазин, рядом жила семья выходцев с востока Украины - жена и дети бывшего председателя сельсовета Чало; весь второй этаж заняла Анна Конюшик. Она возобновила свою связь с ОУН, и тогда же в её доме была оборудована конспиративная квартира и бункер, где мог бы укрыться Шухевич.
27.Н.Хробак - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Её сестра Наталья Хробак, дочь Марии и Михаила Хробаков, была завербована в ОУН в 1945 г. также ещё во время своего проживания в Польше, и выполняла обязанности связной Перемышлянского районного провода. Затем, после переселения на Украину, в 1948 г. она, как и сестра, возобновила свою работу в подполье, и стала связной между Шухевичем и его боевиками. Для легального прикрытия Наталья Хробак поступила на службу в Брюховичский райисполком и устроилась там инспектором культучреждений.
Тяжелой и трудной оказалась для Р.Шухевича эта дорога в Белогорщу. Охранник М.Заец вспоминал: «Стан здоров'я в останніх днях значно погіршився. Відчувалась втома по всьому тілі. Одинокий абсолютний спокій був середником для полегші. Цю подорож від наших баз розложено на дві ночі (на посередній квартирі Командир весь день лежав закритий соломою). Другої ночі під час маршу часті атаки серця так вичерпали Командира, що ми побоювались чи допровадимо його на квартиру живим.
Над світанком, обережно втомленими ногами Командир переступив поріг до свойого зимівника. Дещо віддихнув, проспався і з ясним днем почались „оглядини" обстановки» .
Р.Шухевич поселился в доме №76-А, на втором этаже. Там же, под видом экономки А.Конюшик, по фиктивным документам переселенки из Польши «Антоси (Стефании) Кулик» заранее прописалась Г.Дидык. Она готовила еду, следила за огородом, кормила корову, поросенка - вобщем, вела хозяйство.
28.дом Конюшик - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Появление в доме нового человека, да ещё и привлекательного мужчины, вызвала у сестёр Анны и Натальи вполне объяснимую ревность к поселившейся вместе с Шухевичем Г.Дидык. Позднее, после ареста Н.Хробак, внутрикамерный агент сообщил чекистам: «Наталья очень симпатизирует Шухевичу, говорит, что он Галину (Г.Дидык - авт.) не любит, больше склонен к её сестре (А.Конюшик - авт.), а также уделяет внимание и ей, но она с ним ничего интимного не имела» (60).
В тамбуре второго этажа напротив лестницы боевики Шухевича оборудовали тайник - узкий деревянный короб с раздвигающимися простенками, вход в который прикрывал ковёр. По словам М.Зайца, «кожне приміщення має свої від'ємні (отрицательные - авт.) і додаткові (положительные - авт.) сторони. „Касетка" Командира своїм „тереновим (здесь переферическим -авт.) положенням" також вважалася від'ємною - для скриття треба було виходити на коридор (горішній), поза тим все інше додатне».
Обычно день начинался с умывания («завжди холодною водою, роздітий по пояс, розтирав тіло щіткою а також казав натирати собі плечі» ), общей молитвы и затрака. После затрака Шухевич слушал по радио лекции английского языка, новости на английском и немецком, изучал радиотехнику, давал уроки по этому вопросу М.Зайцу, дополнительно уделяя своему боевику время в изучении математики и физики, писал статьи. Затем обед («для Командира м'ясо заказувалось лікарем, тому на друге споживав молочні страви чи рибу»), часовой сон и чтение. Как правило, Шухевич читал книги советских писателей, пополнял словарный запас английскими словами, разбирал по ученику шахматные партии, снова слушал радио. Приходила из школы А.Конюшик, обсуждались новости дня («виключно з бабськими пльотками»), безопасность нового убежища, вечером Шухевич просматривал советскую прессу и опять слушал радио. После - ужин, общая молитва, и около половины двенадцатого ложились спать. В комнате было только две кровати, на одной спал Шухевич, на другой - Г.Дидык и А.Конюшик, боевикам стелили на полу.
Днем Шухевич любил стоять возле окна и наблюдать за прохожими и природой.
Из воспоминаний М.Зайца: «Вже саме положення дому веселе. В центрі села, біля школи, над кооперативою. Крізь вікна кімнат було видно широкий краєвид… З багатьма людьми зазнайомився на віддаль, з плечей пізнавав урядників села, а найбільше любив школярів» .
Видимо, «любов к школярам» и побудила Шухевича уделить особое внимание националистической работе среди студентов. С одной стороны, он отдал распоряжение оуновским ячейкам в институтах разрешить студенчеству, во избежание исключения из ВУЗов, вступать в комсомол, с другой - предлагал усилить националистическую работу, чтобы не дать возможности местным студентам полностью стать на сторону Советской власти. С этой целью Шухевич через Г.Дидык обратился к известным львовским профессорам и просил тех подготовить ряд брошюр, которые бы освещали историю Украины для молодежи в интересах ОУН и националистическом духе.
Так, по указанию Шухевича Г.Дидык весной 1949 г. посетила известного украинского историка, профессора Крипьякевича. Тот радушно её принял, живо инте-ресовался оуновским подпольем и его связями с заграницей, и через месяц передал Дидык рукописи своих статей: «300-летие народного восстания Богдана Хмельницкого» и «Историческое развитие украинской культуры». Понятное дело, все рукописи трак-товались с позиций украинского национализма. Вскоре М.Заяц отпечатал эти статьи в виде брошюр, и Шухевич через Д.Гусяк передал их для распространения среди студентов Львова. Другой учёный, проф.Зарицкий (отец знакомой нам К.Зарицкой «Монеты») подготовил для Шухевича и дальнейшего распространения в ВУЗах идеалистическую рукопись, направленную против учения К.Маркса и Ф.Энгельса (61).
Не забывал Шухевич и молодёжь на селе. Участникам подполья и своим боевикам он дал указания всячески срывать по сёлам проведение культурно-массовых мероприятий, уничтожать музыкальные инструменты и киноаппараты, жечь кинопленки, избивать молодёжь, собиравшуюся в клубах и избах-читальнях (62).Вместе с тем, по указанию Шухевича участники ОУН должны были заводить и близкие знакомства с молодыми людьми, прибывшими из восточных областей УССР по разнарядке на работу или учёбу, и вели перед ними пропаганду «идей» ОУН для распространения по всей Украине, а для того, чтобы эта «пропаганда» была более доходчивой, «спонсировали» малообеспеченных студентов из организационных средств ОУН.
Более того, Шухевич собирался и своё запасное убежище организовать в одной из восточных областей Украины. Для этой цели он через руководителя Городокского районного провода ОУН «Юрко» пытался наладить связь с бывшим студентом Львовской политехники Богданом Соловьем, который по окончании института был распределен на работу в Запорожье. В октябре 1949 г. Д.Гусяк написала Б.Соловью письмо, в котором «Юрко» сделал соответствующую приписку и поставил условный пароль для того, чтобы Соловей понял, что письмо написано «организационным» человеком из ОУН. При положительном результате Д.Гусяк должна была выехать в Запорожье, заключить там с Б.Соловьем фиктивный брак и организовать для Шухевича и его «свиты» конспиративную квартиру. Однако Б.Соловей, по-видимому, не рискнул впутываться в это дело, и ответа Шухевич так и не получил, в связи с чем и вопрос с квартирой остался не решенным (63).
В этот период Шухевич стал читать много русской классики - Толстого, Достоевского, Островского и Горького, занимался изучением русского языка и часто беседовал с «Анной» по-русски. Собирался с ней в поездку в восточные области Советского Союза, где без знания русского языка и литературы им с их «галицийским» акцентом пришлось бы трудно маскировать себя. Г.Дидык хотела даже посетить Сибирь (64).
Вместе с тем, видимо, русская классика типа «Бесов» Достоевского и описанный Федором Михайловичем в романе «пример» народовольцев, видимо, произвели на Шухевича действительно сильное впечатление, и «вдохновили» его заняться подготовкой диверсионных актов в восточных областях Украины. Осенью 1948 г. Д.Гусяк выезжала в Киев и детально осмотрела расположение и подходы к памятнику Ленину, который по заданию Шухевича нужно было взорвать. С той же «миссией» Шухевич направил Гусяк и в Полтаву, где она подробно изучала возможности для взрыва памятника Петру I (65).
Однако болезнь сердца по-прежнему давала себя знать, невзирая на поездки в одесский санаторий. Тогда Шухевич ложился в постель, и им занималась Г.Дидык. Из воспоминаний М.Зайца: «Спинялося серце, закружилось в голові - тоді западав на всіх сумний настрій... Для Командира постійна санітарна поміч вважалася більш як корисною і тому не зайве сказати, висловлюючись словами Командира: „то, що я ще сьогодні живий, мушу завдячувати пані Анні". Пані Анна направду солідно опікувалася здоров'ям Командира» . В то же время все проживающие в квартире были постоянко начеку: «Як тільки забубонить замок в долішніх дверях - ми готові ховатися. Для того був умовлений сигнал якого роду алярм: чи ховатися до „касетки" чи на стришок. Без алярмів не обходилося майже ніколи... На стришку не раз доводилося постояти з годину, тоді Командир викладав що-небудь з політзнання, ідеології і т.н.».
Во второй половине октября 1948 г. УМГБ Львовской области был арестован отец руководителя Львовского краевого провода ОУН З.Тершаковца «Фёдора» Г.Тершаковец. Он был немедленно взят в разработку действовавшей под видом боевки СБ ОУН агентурно-боевой группой «Тайфун» и дал показания, что 17 сентября встречался с «Федором» в с. Гуциско Олеского района Львовской области.
21. Тершаковец - Фотографии пользователя novoross-73 на Рамблер-Фото
«Федор» жаловался отцу на обострение ревматизма и планировал зимовать в одном из сёл Городокского района Львовской области. В этом же районе он намеревался устроить на зимовку и своего отца. Вдобавок ко всему, на территории Городокского района за последние месяцы был совершен ряд громких террористических актов над лицами, которых подполье подозревало в связях с органгами МГБ. В совокупности эти данные позволили чекистам предположить, что «Федор» скрывается в лесном массиве и прилегающих к нему селах Городокского района.
Сразу же в МГБ УССР при участии УМГБ Львовской области была разработана операция по розыску, захвату или ликвидации З.Тершаковца «Федора». Согласно утверждённому плану, в ночь с 3 на 4 ноября 1948 г. чекистско-войсковая группа под руководством зам. начальника отделения Управления 2-Н МГБ УССР ст. лейтенанта Беляченко была скрытно выброшена в лесной массив в районе села Любень Великий на стыке Комарновского района Дрогобычской области, Городокского, Пустомытовского и Щирецкого районов Львовской области. Группе была придана агентурно-боевая группа УМГБ Львовской области «Тайфун». Днём 4 ноября в результате проведения комбинированных агентурно-войсковых мероприятий в лесном массиве была обнаружена группа бандитов. Принятыми мерами бандгруппа оказалась блокирована, и в результате полуторачасового боя ликвидирована. При этом четверо бандитов были убиты, одному, раненому, в темноте удалось скрыться.
Проведенным опознанием, в том числе через Ф.Тершаковца, З.Благия и Е.Зарицкую, было установлено, что одним из убитых является Зиновий Тершаковец по кличке «Федор», кадровый оуновский нелегал, которого Р.Шухевич в 1946 г. назначил руководителем Львовского краевого провода ОУН. После своего назначения З.Тершаковец активно «включился» в работу: только по Львовской области в 1947-1948 годах было совершено 635 бандитских проявлений, в результате которых было убито 853 человека советско-партийного актива и мирных граждан. По указанию З.Тершаковца в сентябре 1948 г. во Львове был убит организатор и вдохновитель Львовского собора по объединению греко-католической и православной церквей отец доктор Г.Костельник, а в октябре 1948 года в с. Новый Яр Яворовского района убита депутат Верховного Совета УССР М.Р.Мацко.
Также при трупе убитого З.Тершаковца чекисты обнаружили оуновские документы, из которых следовало, что Львовский краевой провод ОУН играл ведущую роль в подрывной и террористической деятельности против Советской власти на территории Западной Украины, а в самом Львове З.Тершаковец создал широко разветвленную организационную сетку среди местной интеллигенции, которая выполняла различные задания главарей подполья разведывательного и пропагандитского характера (54).
Казалось, сотрудники госбезопасности Украины должны быть довольны таким результатом... Но главной цели операции вновь достичь не удалось - Шухевич оставался неуловим. И Москва им об этом напомнила.
***
14 декабря своеобразным «подарком» украинским чекистам к наступающему Новому году стал разгромный приказ №00469 министра государственной безопасности СССР Виктора Абакумова.
22.Абакумов - Фотографии пользователя novoross-73 на Рамблер-Фото
В нём он подверг резкой критике действия чекистов Украины, назвал сложившееся положение «нетерпимым», и указал, что если недостатки в работе «теперь же не устранить, то нельзя будет успешно решить задачу разгрома бандитско-террористического подполья ОУН».
Первым и основным недостатком Абакумов назвал слабую работу с агентурой, «в результате чего часть агентурно-осведомительной сети по существу не работает...и засорена предателями, которые нередко водят за нос кое-кого из наших работников».
Следующим пунктом в перечне недостатков Абакумов назвал «отсутствие ощутимых результатов в работе по ликвидации верхушки оуновского подполья». Понятно, что под обтекаемой фразой «верхушка» Абакумов, прежде всего, подразумевал главаря этой самой верхушки - Романа Шухевича. Как с сарказмом отметил министр, «руководящий состав УМГБ западных областей Украины и некоторые работники МГБ УССР зачастую много говорят, но практически мало делают по вскрытию руководящих звеньев оуновского подполья», в то время как без ликвидации руководящих звеньев ОУН нанести окончательный удар попросту невозможно. При этом оставались невскрытыми связи оуновцев с разведками США и Великобритании, под руководством и по заданию которых работали националистические центры за рубежом и забрасывали эмиссаров в западные области Украины.
Ещё одним пунктом Абакумов выделил «самоуспокоенность, совершенно нетерпимую для чекистов, тем более для чекистов западных областей Украины», что привело чекистов к созданию путаницы в оценке действительного положения дел в подполье. «Одни считают, что они уже достигли больших результатов в борьбе с оуновским подпольем и благодушествуют, а другие переоценивают силы подполья и занимаются фантазерством вместо нанесения метких оперативных ударов по украинским националистам..
«Руководящие работники МГБ УССР и некоторые работники МГБ СССР, приезжающие для помощи чекистам западных областей Украины, вместо того, чтобы непосредственно окунуться в практическую работу по борьбе с оуновским подпольем, не прочь отсидеться в самом областном аппарате или в квартирах и думают, что если они оттуда по телефону или путем совещаний будут руководить работой, то добьются результатов». Конечно, резюмировал Абакумов, «от такого стиля руководства помощи в чекистском деле ждать нельзя» .
Учитывая всё вышеизложенное, В.Абакумов приказывал:
1. Искоренить вредные настроения самоуспокоенности и привести чекистский аппарат в такое состояние, чтобы он стал грозой для украинских националистов, и в ближайшее время ликвидировать бандитско-террористическое подполье в западных областях Украины.
2. Заставить всех чекистов, от рядового оперативного работника до начальника Управления МГБ включительно, повседневно и вдумчиво работать с агентурой, сделав все возможное для того, чтобы агентурно-осведомительная сеть честно работала на чекистов, и при этом всячески оберегать её от провалов.
3. Перестроить работу, направив агентурно-осведомительную сеть на выявление участников националистического подполья, в том числе и из среды легализовавшихся оуновцев, проводящих вражескую деятельность; разработку этих лиц вести в направлении вскрытия их связей с иноразведками и руководящими центрами ОУН; взять в активную агентурную разработку националистические элементы среди интеллигенции и учащейся молодежи, особенно в высших учебных заведениях; все чекистские мероприятия проводить, руководствуясь проверенными материалами и документами, а не досужими домыслами отдельных работников.
В заключении Абакумов всё же немного подсластил пилюлю и отметил: «Слов нет, украинские чекисты проделали значительную работу по борьбе с националистическими бандами, за что советским правительством награждены орденами и медалями. Это обязывает нас приложить все усилия к тому, чтобы еще лучше организовать чекистскую работу по борьбе с врагами нашей Советской Родины.
МГБ СССР твердо уверено, что чекисты органов МГБ Украинской ССР, в соответствии с вышеизложенными задачами, сумеют быстро, на ходу перестроить свою работу и нанести еще более решительный и целеустремленный удар по оуновскому подполью» . (55)
Приказ МГБ СССР № 00469 был изучен и проработан на оперативных совещаниях работников МГБ УССР, управлений и горрайоотделов МГБ, в ходе которых чекистам пришлось по указанию Савченко «вскрывать недостатки в агентурно-оперативной работе и намечечать конкретные мероприятия по ликвидации националистического подполья и его вооруженных бандгрупп».
Для обеспечения выполнения приказа на места выехали генерал-лейтенант Едунов и генерал-майор Дроздов, по линии войск МГБ - генерал-лейтенант Сладкевич и генерал-майор Фадеев, также в западные области УССР были направлены работники и оперативный состав МГБ. Кроме того, Москва командировала на усиление украинских чекистов группу оперативных работников МГБ СССР и офицеров Главного Управления Внутренних Войск МГБ СССР, принявших участие в разработке и проведении конкретных агентурно-оперативных мероприятий.
Проведенная согласно приказу № 00469 проверка вскрыла серьезные недостатки в работе отдельных райотделов МГБ и чекистско-войсковых групп, по результатам которой были уволены от занимаемой должности 6 начальников отделений, заменены 24 начальника райотделов МГБ, на остальных наложены административные взыскания.
В дополнение ко всему, в Львовской области по указанию Савченко как филиал Управления 2-Н МГБ УССР был специально создан и укомплектован отдел 2-Н УМГБ по г. Львову.
Тогда же, в конце 1948 года, ориентировкой МГБ Союза ССР №4/1/64353 Роман Шухевич как особо важный государственный преступник был объявлен во Всесоюзный розыск с приложенной фотографией и подробным описанием его примет.
***
А что же сам герой нашого рассказа? После провала в Гримном лето и начало осени 1948 года Шухевич провел, как мы говорили выше, на территории Иловского леса в Николаевском и Бибрском районах Львовской области, в своеобразном повстанческом лагере, где проходили совещания руководителей ОУН, а в сентябре, в канун уже запланированной МГБ чекистско-войсковой операции, его боевики подобрали и оборудовали новое убежище - в селе Белогорща, предместье на северо-западной окраине Львова. Оно окажется для Шухевича последним… Но об этом - в своё время, а пока уместно рассказать читателям, какими были эти «повстанческие будни» в лагере, и здесь мы вновь обратимся к запискам уже упоминавшегося охранника Шухевича - М.Зайца.
«Жодного року не було у таборі Командира так людно, як осінню 1948 р. Дні були доволі теплі і погодні. На березі яру, долі якого журчав потік, розложили ватру - це ознаки існування табору.
Вранці чергового дня зійшлись: к[оманди]р Рен (Василий Мизерный - авт.) з охороною, пров[одник] Федір (Зиновий Тершаковец, убит вскоре после этих событий, 4 ноября 1948 г. - авт.) із своїми людьми, пров[ідник] Артем (Осип Дякив - авт.), пані Доля, к[оманди]р Стах і ін. Дзвінко вистукували закаблуки - друзі оголошували свій прихід. 3 радісною усмішкою, дотепним словом для кожного, Командир приймав гостей. Обмінявшись кількома словами про найконечніше - друзі пішли відпочивати, щоб із свіжими силами приступити до поважної праці.
В слідуючі дні від ранку до ночі починалися безперервні дискусії, розмови - тут виршувались важні справи.
В останніх днях чітко вистукували машинки і чорними рядочками заповнювались сторінки, як вислід кількаденної праці.
В такі дні пожвавлений рух в таборі: від ранку до пізньої ночі горить ватра. Варяться звичайні „партизанські" страви: кава, зупа, м'ясо. Друзі миються в потоці, мовлять спільну молитву - так починаеться Божий день.
Найбільш романтичним із всього є вечір у лісовому повстанському таборі. Скільки-то пісень проспівано, пригод із боротьби УПА розказано, всяких дотепів, анекдотів. Хто мав нагоду побувати із такими, як наш сл[авної] пам[яті] ген[ерал] Чупринка або сл[авної] пам[яті] пров[одник] Федір, той бачив життя, радість, товарискість хворих серцем, а духом здорових людей.
Як тільки покриє ніч землю і скінчиться денник по радіо, яке майже завжди було в таборі, тоді вся повстанська дружба присувається ближче ватри. Слово, друге, а тоді: „А ну, друзі, застваємо якусь нашу революційну» - каже командир. І вже гремить пров[одника] Федора бас, переливається пров[одника] Іскри тенор, підтягують решта друзів. Скінчують одну, починають другу, а Командир тільки рукою проводить і де треба помагає та й любується.
Іноді підуть розповіді про малечі роки, пригоди німецьких літ. I вже уявляєш собі Командира білокурим смільчаком з гуртом подібних йому, і немае кладочки, по якій першим не пройшов би Ромко, чи вишки, з якої б не вскочив він перший. Найбільше пригод біля ріки. Тут помисли у збитках (пустотах) приписувались тільки йому чи то нурцем підплисти до купаючихся дівчат або позав'язувати гудзи на рукавах наперед добре намочивши їх і багато інших.
Треба посвятити кілька слів нашим шахістам.
Сильним шахістом із повстанців був пров[одник] Федір, добрими партнерами ген[ерал] Чупринка, к[оманди]р Рен і ін. Не було дня, щоб не зігралось кіька партій. Наперед змагались пров[одник] Ф[едір] з генералом, відтак з к[оманди]ром Реном. Пров[одник] Федір поставив завдання дати к[оманди]ру Рену п'ять матів за порядком. К[оманди]р Рен пішов у заклад в золотий годинник.
23.шахматы - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Гра почалася заполудня. Цікаво було дивитися, як холодно і спокійно, весь час покурюючи, робив ходи Пров[одник] Ф[едір] і сопучи, нервовими рухами к[оманди]р Рен. Командир Чупринка, переступаючи з ноги на ногу докидав слово-друге пропаганди.
Запала ніч - шахісти присунулись поближче ватри і продовжували. Вже було 3:0 на користь пр[овідника] Ф[едора].
Місяць високо викотився на небо і друзі вертаючи з села далеко почули гомін розкотистого сміху пр[овідника] Федора це було 4:0. А за п'ятим стало тихо. К[оманди]р Рен виложив годинник на стіл „прошу". Пров[одник] Ф[едір] тричі відмовляється.
В хвилині понесся лоскіт розбитого об бук годинника - повстанська сім'я пішла спати.
В тому таки таборі складався проект Білогорської квартири, з того табору вирушили друзі на будову останньої Командира квартири. Стан здоров'я Командира вимагав життя „наверху". Життя в криївці було неможливе» . (56)
***
И ещё об одном событии этого периода жизни Шухевича мы обязаны рассказать. Здесь будет уместным напомнить характеристики, данные Р.Шухевичу М.Степаняком, А.Луцким, В.Дьячук-Чижевским, которые мы цитировали выше. И если эти мнения оуновских функционеров ещё объяснимы (завистью ли, карьерными дрязгами в ОУН или ещё чем), то без моральных оценок фактов, которые мы приведем ниже, вряд ли получится обойтись. И дело здесь даже не в проблемах Шухевича со здоровьем (кардиологические курорты, в конце концов, есть и на Западной Украине).
Впрочем, каждый волен понимать и воспринимать эти факты как угодно…
24.ликв. бойцы УПА - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Итак, пока рядовые члены ОУН и бойцы УПА, которыми командовал Р.Шухевич, сидели по «схронам», и в буквальном смысле выкуривались оттуда дымом сотрудниками МГБ, Главный командир УПА решил основательно поправить здоровье. Для этой цели была выбрана «жемчужина у моря» - южная столица Украины Одесса.
Первой в Одессу на разведку в июне-июле 1947 г. отправилась связная Шухевича Г.Дидык. С фиктивными документами на имя Софии Ксенжик она устроилась в санатории им. Карла Маркса и прошла необходимое лечение. Заодно свела знакомство с телефонисткой редакции газеты «Советская Украина» из Киева Т.Дрюковой. Позднее чекисты нашли эту бумажку с адресом Дрюковой на квартире в Белогорще, но Г.Дидык утверждала, что организационной связи с ней она не устанавливала. Лишь доложила Шухевичу о своем знакомстве и сообщила киевский адрес на случай, если понадобится выезжать в Киев и остановиться там под видом старой знакомой.
В июле 1948 года Г.Дидык в Одессу выехала уже вместе с Р.Шухевичем. Они летели самолетом из Станислава (билеты для них заранее приобретала связная Шухевича Дарка Гусяк) и имели на руках фиктивные документы: Г.Дидык на имя Анны Хамик, а Шухевич - на имя Ярослава Полевого. Возвращались назад уже в августе через Киев.
25.воен.билет - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Прилетев в Одессу, Шухевич и Дидык в поликлинике Лермонтовского курорта прошли врачебную комиссию и затем, согласно заключению этой комиссии, в курортном управлении купили за наличный расчет курсовки. Они сняли квартиру, вначале у сотрудницы Лермонтовской поликлиники, а затем прописались по фальшивым документам под видом родственников у жены шофера спортивного общества «Спартак» Л.Глущука Т.Барановской. Обеспечив себя жильем, они в течение полутора месяцев лечились при Лермонтовской поликлинике у врача Елены Неллингер, и ходили на прием к профессору Сигалу и зубному врачу Балабану. Отдельных врачей посещали на дому.
В документах чекисты отмечали, что «ШУХЕВИЧ и "АННА" каждый раз имели с собой оружие - пистолеты и яд. С оружием и ядом они даже ходили к врачам и на прием процеду»(57).
Шухевич и Дидык открыто появлялись в городе, посещали Одесский Оперный театр, кино, различные медицинские учреждения и неоднократно фотографировались в городских фотоателье. Более того, местными органами милиции они и прописаны были на жительство по фиктивным документам, причем на документах Шухевича «красовалась» та же фотография, что и в сборнике МГБ СССР на объявленных во Всесоюзный розыск! (58)
Это официальная трактовка событий. Но не меньший интерес представляет и взгляд с противоположной стороны. В 70-е годы прошлого века Галина Дидык после освобождения поселилась на Черкащине (въезд на Западную Украину ей был категорически запрещен). Там Г. Дидык посетили две львовянки Н.Мудрая и Г.Садовская и пригласили во Львов. Она тайно побывала в городе и оставила на магнитофонной плёнке свои воспоминания. Впоследствие они были расшифрованы - весьма ценные и примечательные, тем более что эти воспоминания оставил единственный человек, находившийся рядом с Шухевичем 5 марта 1950 г. Мы к ним ещё вернёмся, а пока приведём небольшой фрагмент из своеобразного интервью Г.Дидык о пребывании Р.Шухевича в Одессе:
«Почав хворіти і Провідник: у нього піднявся тиск, часто мучив головний біль. Треба було якось лікуватися. Але як і де, та ще й тут, у Львові? То був 1947 рік. Поїхала я в Одесу подивитись, чи можна там йому підлікуватись. Трохи було страшно, бо до того часу ми сиділи в лісі, а тут доводиться вийти з нього, переодягнутись і їхати поїздом. Одержала я якусь "путівку" і поїхала в Одесу на курорт. Крім того, що мала довідатись, чи можна там лікуватись, я ще мала завдання подивитись, що собою являють люди на Східній Україні.
Бо до того часу ми знали тільки НКВД або Червону армію. Ще до армії у нас таких претензій не було, а НКВД - то був для нас пострах, і ми знали, які то нелюди. Приїхала туди - післявоєнний час, повно інвалідів, якісь трофеї і все по-російськи. А я по-російськи говорити не вмію, ані підладитись під них. Попала я на курорт "Куяльник" немовби важко хвора на серце. Мене прийняли. Лікували там "грязями" (от тепер та задишка, що є у мене, - це ще й наслідок того "лікування"): обмажуть мене тим болотом, загорнуть в цельту.
Серце у страшний спосіб б'ється, але мені треба видержати. В "Куяльнику" довідалась, що туди можна привезти лікувати людей. Водночас побачила, що на Східній Україні люди як люди, що то не ті типи, до яких ми звикли тут, - енкаведисти. А головне те, що, коли вони довідались, що я з Галичини, стали до мене направду дуже гарно ставитися. Вони випитували мене, як ми живемо, як жили колись. Я їм могла тільки дещо розповісти. Я була здивована: ми тих людей колись боялись, а вони такі самі добрі, добрі українці. Але тоді серед них ще не було так багато того російського серед українців, як тепер, коли вже зуміли їм усе прищепити і так залякати, що вони стали боятись. Тоді ще того не було, не було тої русифікації зразу після війни (от себя добавим, Г.Дидык или наивный человек, или выдавала желаемое за действительное; Одесса с самого своего основания Екатериной II позиционировала себя как русский город, такую же идентификацию и язык сохранили её жители и сегодня - авт.). Був інший натиск - на різницю між багатим і бідним. Про це було тоді багато розмови, а тепер уже нема.
Видержала я тоді на тім курорті місяць. Не приїхала здоровша, але з багатим досвідом. По-перше, можна було їздити - не тільки пішки ходити чи на коні, а можна їхати через центр міста і не звертати на себе уваги. Це вже було добре.
- Чи поїхав лікуватись потім Провідник?
- В 1948 році Провідник поїхав лікуватися в Одесу. Це було досить складно, бо серед людей він уже давно не був, звик іншими командувати, а тут довелося мені ним командувати, бо я йому сказала, що він їде як пакунок, але за все я відповідаю. Дістали ми документи і поїхали в Одесу. Я дістала місце в санаторії "Лермонтовський" - лікувати серце, бо справді у Провідника було дуже вже бідне серце і високий тиск. Були призначені купелі. Провідник йшов купатися, сидів у ванні, а я у коридорі на всякий випадок. Це був перший раз...
…Згадався ще випадок, коли ми перший раз були в Одесі. Стоїть якийсь сліпий з паличкою і просить перевести його на другий бік вулиці. Перехожі не звертають уваги, усі кудись квапляться. Я підійшла до нього, він попросив підвести його до молочарні. Почув мою мову і відразу запитав, звідки я. Я сказала, що з Західної Гали¬чини, що не маємо мешкання, що є зі мною хворий вчитель, якому треба підлікуватись. Він тут же, почувши, звідки ми, сказав, що недалеко живе його син і може прийняти на мешкання. І справді, ми там прожили цілий місяць. Так до нас гарно ставились, усе нам довіряли, хоч самі кудись поїхали, а нам залишили цілу хату…» (59).
***
После возвращения из Одессы и жизни в повстанческом лагере в Иловском лесу, осенью 1948 года охрана переправила Р.Шухевича, как мы уже говорили, в небольшое село Белогорщу на северо-западной окраине Львова возле станции Пятый парк.
Нужно отметить, что первоначально боевики планировали организовать квартиру Шухевича в с. Зимние Воды (Зимноводка), в двух десятках километров от Белогорщи. Для этой цели Дарья Гусяк летом 1948 г. заключила фиктивный брак с Михаилом Мельником, переселенцем из Польши, который после репатриации поселился в Зимноводке. В его доме и предполагалось разместить Шухевича, однако Мельник заподозрил, что его «жена» связана с подпольем ОУН. Тогда по указанию Шухевича он был убит боевиком «Юрко», а «Дарка» из Зимноводки бежала.
Осенью 1948 г. по заданию Шухевича Д.Гусяк при содействии «Влодко» и «Юрко» организовала новое убежище - в селе Белогорща, где в итоге и поселились Шухевич и Г.Дидык с боевиками охраны.
На север от села тянулись болота, из которых добывали торф, с южной стороны - небольшой лес и множество тропинок, по которым ежедневно спешили на станцию робочие и служащие. На восточной окраине села жила семья Хробаков, переселенцев из польского села под Перемышлем.
Она состояла из отца, матери и троих взрослых детей. Анна Конюшик, старшая дочь Марии Хробак от первого брака, вступила в ОУН в 1941 г., еще будучи в Польше, и вскоре стала руководить женской сеткой Перемышлянского районного провода. Переселившись на Украину, она поступила на работу учительницей в местную среднюю школу, и после зимних каникул в 1948 года поселилась отдельно от родителей.
26.Конюшик - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Она переехала в центр села, в двухэтажный дом № 76-А, который хотя и был закреплен за школой, но фактически использовался для общественных нужд. На первом этаже находился небольшой кооперативный магазин, рядом жила семья выходцев с востока Украины - жена и дети бывшего председателя сельсовета Чало; весь второй этаж заняла Анна Конюшик. Она возобновила свою связь с ОУН, и тогда же в её доме была оборудована конспиративная квартира и бункер, где мог бы укрыться Шухевич.
27.Н.Хробак - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Её сестра Наталья Хробак, дочь Марии и Михаила Хробаков, была завербована в ОУН в 1945 г. также ещё во время своего проживания в Польше, и выполняла обязанности связной Перемышлянского районного провода. Затем, после переселения на Украину, в 1948 г. она, как и сестра, возобновила свою работу в подполье, и стала связной между Шухевичем и его боевиками. Для легального прикрытия Наталья Хробак поступила на службу в Брюховичский райисполком и устроилась там инспектором культучреждений.
Тяжелой и трудной оказалась для Р.Шухевича эта дорога в Белогорщу. Охранник М.Заец вспоминал: «Стан здоров'я в останніх днях значно погіршився. Відчувалась втома по всьому тілі. Одинокий абсолютний спокій був середником для полегші. Цю подорож від наших баз розложено на дві ночі (на посередній квартирі Командир весь день лежав закритий соломою). Другої ночі під час маршу часті атаки серця так вичерпали Командира, що ми побоювались чи допровадимо його на квартиру живим.
Над світанком, обережно втомленими ногами Командир переступив поріг до свойого зимівника. Дещо віддихнув, проспався і з ясним днем почались „оглядини" обстановки» .
Р.Шухевич поселился в доме №76-А, на втором этаже. Там же, под видом экономки А.Конюшик, по фиктивным документам переселенки из Польши «Антоси (Стефании) Кулик» заранее прописалась Г.Дидык. Она готовила еду, следила за огородом, кормила корову, поросенка - вобщем, вела хозяйство.
28.дом Конюшик - Фотографии из альбома Шухевич на Рамблер-Фото
Появление в доме нового человека, да ещё и привлекательного мужчины, вызвала у сестёр Анны и Натальи вполне объяснимую ревность к поселившейся вместе с Шухевичем Г.Дидык. Позднее, после ареста Н.Хробак, внутрикамерный агент сообщил чекистам: «Наталья очень симпатизирует Шухевичу, говорит, что он Галину (Г.Дидык - авт.) не любит, больше склонен к её сестре (А.Конюшик - авт.), а также уделяет внимание и ей, но она с ним ничего интимного не имела» (60).
В тамбуре второго этажа напротив лестницы боевики Шухевича оборудовали тайник - узкий деревянный короб с раздвигающимися простенками, вход в который прикрывал ковёр. По словам М.Зайца, «кожне приміщення має свої від'ємні (отрицательные - авт.) і додаткові (положительные - авт.) сторони. „Касетка" Командира своїм „тереновим (здесь переферическим -авт.) положенням" також вважалася від'ємною - для скриття треба було виходити на коридор (горішній), поза тим все інше додатне».
Обычно день начинался с умывания («завжди холодною водою, роздітий по пояс, розтирав тіло щіткою а також казав натирати собі плечі» ), общей молитвы и затрака. После затрака Шухевич слушал по радио лекции английского языка, новости на английском и немецком, изучал радиотехнику, давал уроки по этому вопросу М.Зайцу, дополнительно уделяя своему боевику время в изучении математики и физики, писал статьи. Затем обед («для Командира м'ясо заказувалось лікарем, тому на друге споживав молочні страви чи рибу»), часовой сон и чтение. Как правило, Шухевич читал книги советских писателей, пополнял словарный запас английскими словами, разбирал по ученику шахматные партии, снова слушал радио. Приходила из школы А.Конюшик, обсуждались новости дня («виключно з бабськими пльотками»), безопасность нового убежища, вечером Шухевич просматривал советскую прессу и опять слушал радио. После - ужин, общая молитва, и около половины двенадцатого ложились спать. В комнате было только две кровати, на одной спал Шухевич, на другой - Г.Дидык и А.Конюшик, боевикам стелили на полу.
Днем Шухевич любил стоять возле окна и наблюдать за прохожими и природой.
Из воспоминаний М.Зайца: «Вже саме положення дому веселе. В центрі села, біля школи, над кооперативою. Крізь вікна кімнат було видно широкий краєвид… З багатьма людьми зазнайомився на віддаль, з плечей пізнавав урядників села, а найбільше любив школярів» .
Видимо, «любов к школярам» и побудила Шухевича уделить особое внимание националистической работе среди студентов. С одной стороны, он отдал распоряжение оуновским ячейкам в институтах разрешить студенчеству, во избежание исключения из ВУЗов, вступать в комсомол, с другой - предлагал усилить националистическую работу, чтобы не дать возможности местным студентам полностью стать на сторону Советской власти. С этой целью Шухевич через Г.Дидык обратился к известным львовским профессорам и просил тех подготовить ряд брошюр, которые бы освещали историю Украины для молодежи в интересах ОУН и националистическом духе.
Так, по указанию Шухевича Г.Дидык весной 1949 г. посетила известного украинского историка, профессора Крипьякевича. Тот радушно её принял, живо инте-ресовался оуновским подпольем и его связями с заграницей, и через месяц передал Дидык рукописи своих статей: «300-летие народного восстания Богдана Хмельницкого» и «Историческое развитие украинской культуры». Понятное дело, все рукописи трак-товались с позиций украинского национализма. Вскоре М.Заяц отпечатал эти статьи в виде брошюр, и Шухевич через Д.Гусяк передал их для распространения среди студентов Львова. Другой учёный, проф.Зарицкий (отец знакомой нам К.Зарицкой «Монеты») подготовил для Шухевича и дальнейшего распространения в ВУЗах идеалистическую рукопись, направленную против учения К.Маркса и Ф.Энгельса (61).
Не забывал Шухевич и молодёжь на селе. Участникам подполья и своим боевикам он дал указания всячески срывать по сёлам проведение культурно-массовых мероприятий, уничтожать музыкальные инструменты и киноаппараты, жечь кинопленки, избивать молодёжь, собиравшуюся в клубах и избах-читальнях (62).Вместе с тем, по указанию Шухевича участники ОУН должны были заводить и близкие знакомства с молодыми людьми, прибывшими из восточных областей УССР по разнарядке на работу или учёбу, и вели перед ними пропаганду «идей» ОУН для распространения по всей Украине, а для того, чтобы эта «пропаганда» была более доходчивой, «спонсировали» малообеспеченных студентов из организационных средств ОУН.
Более того, Шухевич собирался и своё запасное убежище организовать в одной из восточных областей Украины. Для этой цели он через руководителя Городокского районного провода ОУН «Юрко» пытался наладить связь с бывшим студентом Львовской политехники Богданом Соловьем, который по окончании института был распределен на работу в Запорожье. В октябре 1949 г. Д.Гусяк написала Б.Соловью письмо, в котором «Юрко» сделал соответствующую приписку и поставил условный пароль для того, чтобы Соловей понял, что письмо написано «организационным» человеком из ОУН. При положительном результате Д.Гусяк должна была выехать в Запорожье, заключить там с Б.Соловьем фиктивный брак и организовать для Шухевича и его «свиты» конспиративную квартиру. Однако Б.Соловей, по-видимому, не рискнул впутываться в это дело, и ответа Шухевич так и не получил, в связи с чем и вопрос с квартирой остался не решенным (63).
В этот период Шухевич стал читать много русской классики - Толстого, Достоевского, Островского и Горького, занимался изучением русского языка и часто беседовал с «Анной» по-русски. Собирался с ней в поездку в восточные области Советского Союза, где без знания русского языка и литературы им с их «галицийским» акцентом пришлось бы трудно маскировать себя. Г.Дидык хотела даже посетить Сибирь (64).
Вместе с тем, видимо, русская классика типа «Бесов» Достоевского и описанный Федором Михайловичем в романе «пример» народовольцев, видимо, произвели на Шухевича действительно сильное впечатление, и «вдохновили» его заняться подготовкой диверсионных актов в восточных областях Украины. Осенью 1948 г. Д.Гусяк выезжала в Киев и детально осмотрела расположение и подходы к памятнику Ленину, который по заданию Шухевича нужно было взорвать. С той же «миссией» Шухевич направил Гусяк и в Полтаву, где она подробно изучала возможности для взрыва памятника Петру I (65).
Однако болезнь сердца по-прежнему давала себя знать, невзирая на поездки в одесский санаторий. Тогда Шухевич ложился в постель, и им занималась Г.Дидык. Из воспоминаний М.Зайца: «Спинялося серце, закружилось в голові - тоді западав на всіх сумний настрій... Для Командира постійна санітарна поміч вважалася більш як корисною і тому не зайве сказати, висловлюючись словами Командира: „то, що я ще сьогодні живий, мушу завдячувати пані Анні". Пані Анна направду солідно опікувалася здоров'ям Командира» . В то же время все проживающие в квартире были постоянко начеку: «Як тільки забубонить замок в долішніх дверях - ми готові ховатися. Для того був умовлений сигнал якого роду алярм: чи ховатися до „касетки" чи на стришок. Без алярмів не обходилося майже ніколи... На стришку не раз доводилося постояти з годину, тоді Командир викладав що-небудь з політзнання, ідеології і т.н.».