ЧТО ТАКОЕ ВЛАСТЬ?
ЧТО ТАКОЕ ВЛАСТЬ?
По материалам програмы "Обретение смыслов" от 02/03/2011
СЕРГЕЙ КАРА-МУРЗА: Отношение населения к власти очень сложная смесь любви и ненависти
Коснусь только одной грани этой огромной проблемы. Грубо - власть создала человека. Маркс сказал: «Труд создал человека». Но до этого человек был создан властью. Историки, даже те, кто изучал антропогенез, то есть возникновение человека, писали, что когда произошла мутация обезьян, у них изменилась структура мозга и зачатки разума появились. Эти первые люди жили в страшном состоянии, потому что у них появилось воображение, которое их мучило. И те, кто были раньше вожаками стаи, стали создавать слова, и первые членораздельные слова были направлены к остальным, чтобы их успокоить, чтобы их организовать, чтобы их заставить что-то делать. И так появилась власть. Первые люди стали организовываться в обществе. Потом появились не просто язык, заклинания, слова, наполненные таким смыслом, то есть не информационные слова, не информативные, а воздействующие на состояние людей, на чувства. А запреты - это уже был более высокий уровень организации. Первые запреты, которые наложила власть на поведение первобытных людей, позволили им превращать эти родственные общины в большие общества.
Появились племена, власть стала сложнее, стала разделяться, появились жрец, дружины. Чем дальше, тем сложнее и важнее стали функции власти. Когда попадает какой-то народ или страна вдруг в состояние безвластия, это самое страшное массовое бедствие, тотальное бедствие. Была революция в феврале 1917 года, пришли к власти либералы, которые сначала сбрасывали с себя функции власти, надеясь на то, что как-то само все образуется. И это было такое бедствие, что, как говорят, летом 1917 года в театре в Петербурге, когда на сцене по ходу пьесы появился городовой и пристав, весь зал встал и начал аплодировать, просто увидев только на сцене представителей власти.
Гражданская война у нас стоила стольких жертв, прежде всего, потому что отсутствовала власть.
Этот хаос безвластия убил миллионы людей, а вовсе не фронт, не пули «белых» или «красных». Понятно, что власть - это машина очень опасная. К ней, когда приближаешься, и что-нибудь не так сделаешь, обязательно, как в каком-нибудь станке, руку сунешь - и тебе руку оторвет. Поэтому отношение населения к власти всегда очень сложная смесь двух противоположных чувств - любви и ненависти. Как ни странно, и это предмет исследований, масса людей любят власть, даже самую-самую ненавистную и самую антинародную. И тот же феномен культа личности Сталина очень не прост, в нем это соединяется тоже. Мандельштам, был у нас такой поэт либеральный очень и очень авторитетный, он писал: «Власть омерзительна, как руки брадобрея». Это именно кредо такого либерального интеллигента. Сам побриться не может, а брадобрей ему омерзителен. Это основание для раскола в обществе по отношению к власти. Очень полезно нам было бы посмотреть, изучить тех, кто наблюдал в разных ситуациях в XX веке в нашем российском обществе отношения людей к власти при разных переломных и переходных моментах. Это очень поучительная литература. Ее бы надо было собрать отдельно, и мы многое бы поняли, что сейчас творится.
На Западе прекрасные ученые, антропологи создали технологии, которые настраивают население, даже собирают его в толпу на основе ненависти к власти. И мы видим такие революции, в которых основная масса движима не тем, чтобы власть улучшить, заменить ее другой, провести революцию, чтобы была государственная власть более народная, более ответственная. Нет, они борются против власти вообще, разрушают условия действия власти, даже инструментов власти, даже здания правительственные. Это очень эффективные средства ослабления любого государства и любого народа. Мы наблюдали за последние 30 лет очень драматические изменения этого соотношения любви и ненависти. Люди иррационально влюблялись вдруг во власть, скажем, Горбачев - Горбачева любили первые годы. Это было иррациональное чувство, но это было чувство любви. Потом вдруг, как будто спала пелена с глаз, его резко возненавидели, то есть не просто равнодушие было. То же самое произошло с Ельциным. И то же самое может и дальше происходить. Такие переходы, когда чувства подавляют расчет и рациональное сознание, для нас, для российского общества, учитывая всю его историю, представляет особую угрозу. Здесь нам надо было бы как-то собраться с мыслями и покопаться в своих чувствах. Эта тема, в принципе для всех, необходимо о ней думать, и по возможности ее изучать. Каждому было бы сейчас полезно представить себе разные типы власти для России, или представить себе Россию вообще в безвластном состоянии. Тогда можно будет сформулировать, что люди не приемлют в нынешней власти. И какова может быть цена того, чтобы эту власть, например, подвинуть, сдвинуть, заставить что-то делать, или даже пойти на что-то вроде бунта, который мы сейчас во многих странах наблюдаем. И оценить. Оценить возможные достоинства этого поведения и вероятный ущерб.
ВАРДАН БАГДАСАРЯН: Власть по своему происхождению имеет биологическую природу
Еще в традиционном обществе говорили об искушении властью. Платон: «Нет человеческой души, которая выдержит искушение властью». В легенде об искушении Христа самое страшное и самое тяжелое искушение было - искушение править миром, предложил ему дьявол, Христу. Христос естественно отказался. С точки зрения православия этого искушения властью не выдержала Римская католическая церковь, она увлеклась, прельстилась властью, и с этим было связано ее падение. Итак, стремление властвовать само по себе, оно в традиционных этических конструкциях считалось грехом, считалось греховностью. Поэтому, когда сейчас выдвигает императив «вертикаль власти, как некая самоценность», эта самоценность неочевидна, а власть имеет ценность в том соподчинении к той идее, которую она в итоге реализует. Еще в 1887 году с трибуны британского парламента было произнесено лордом Актоном: «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Среди того, что ведет к деградации и деморализации человека, власть - самая постоянная и активная сила». Итак, власть развращает. Власть по своему происхождению имеет биологическую природу, биологична. Она основана на отношении господства и подчинения.
Примеры мы можем и в животной среде обнаружить - вожак и животное, выполняющее по сути дела функцию раба в животной популяционной среде, и в основе - проблема: сильный подчиняет слабого. В этом смысле тезис Аристотеля «человек - это политическое животное», потом повторенный применительно к западу Барухом Спинозой, то есть, если основной вопрос политики - это вопрос о власти, а это - как раз развитие животного начала в человеке, поскольку именно связано с идеей господства над другими индивидуумами. Здесь значимое расхождение между трактовкой человека, как политического животного, и трактовкой человека, как социального существа. Эта точка зрения о том, что власть биологична, о наличии биологического и парадигмы во властных стремлениях многие говорили мыслители. Достаточно вспомнить: Марсель говорил об инстинкте власти; о воли к власти - Ницше и Шопенгауэр; Фрейд рассматривал власть, как проявление сексуальных стремлений; Юнг - психические энергии вообще; Хорни - преодоление через власть определенных комплексов и так далее, и тому подобное.
Многие мыслители с разных позиций обнаруживали особое биологически инстинктивное содержание в этом стремлении к власти.
Итак, в основе власти - проблема дихотомии «сильный-слабый», господство сильного над слабым. Достаточно вспомнить и классиков марксизма. Энгельс: «Власть - это навязывание воли одной стороны для подчинения другой». Можно представителя другой философской парадигмы Вебера, а потом это Роберт Даль повторил: «А имеет власть над Б настолько, насколько А может заставить Б сделать то, что не сделал бы он самостоятельно». Потом помимо прямой физической силы появляются другие механизмы - деньги, технологии, знания и много еще чего другого. Возникают попытки оправдания этого господства сильного над слабым. Они разные. Вебер представил три модели легитимизации - оправдание посредством законов или права, это рациональное обоснование господства, такой веберовский термин; власть посредством традиций, традиционное оправдание этого господства; власть посредством харизмы. Этот веберовский термин, в частности, не вписывается в него непонятная форма легитимизация власти, которая у нас в стране сложилась. Тоже обращает на себя внимание отсутствие в этом веберовском перечне идеократического обоснования власти, почему это было не произнесено, мы чуть дальше скажем. Итак, проблема возникает - есть понимание того, что власть греховна, имманентно греховна, но есть и понимание того, что без власти социальное структурирование рассыплется. Как выйти из этой проблемы, как ее преодолеть? Были разные подходы. Радикальный подход - это подход в рамках анархистской мысли, безвластие. Анархистская мысль - это не то, что связано с политическим анархизмом.
Лев Толстой - анархизм Льва Толстого был связан с идеей об аморальности власти, как таковой, что любая власть развращает, и, прежде всего, носителя этой власти. Стали возникать изобретения - а как ограничить эту абсолютную власть, то есть совместить этот духовный потенциал человечества и представление о необходимости власти. Возникает концепция разделения властей, причем первой она возникает на религиозной почве, есть власть светская, но есть власть духовная, есть власть церкви, которая ограничивает авторитарность светской власти. Возникает концепция на католической почве двух мечей, возникают другие концепции. Затем уже разделение властей в проекции Монтескье, и тут тоже, кстати говоря, перекличка с религиозной тематикой. Если мы посмотрим законодательное, судебное, исполнительное - это строгое следование по Библии, о законе, о судьях, о царях, и это прослеживается в эволюции идейных воззрений Монтескье, такого рода проекция. Либо усилить коллегиальность, к народовластию обратимся.
То есть различные возникают механизмы сдерживания, ограничения абсолютной власти, и вся, по сути, история была историей установления этих ограничений и попыткой властолюбцев преодолеть эти ограничения, нахождения новых технологий их преодоления.
Итак, в природе человека два начала - биологическое и духовное, и выход здесь видится, и если воля к власти, она биологична, то необходимо одухотворение власти. Процитирую Ницше: «Любовь к власти - есть демон людей. Дайте им все - здоровье, пищу, жилище, образование, - и они будут несчастны, капризны, потому что демон ждет, ждет и хочет удовлетворения. Отнимите у них все, и удовлетворите их демона, они станут счастливы». Это была основа ницшеанской, как известно, положенной в основу фашистской трактовки власти - коль в основе биологический императив, так властвуйте, господство сильного над слабым! Религиозный подход другой - с демонами надо бороться, и, по сути дела, все культуры выдвинули такую мифологему, которая имела очень важное значение для понимания природы власти и ее механизма сдержек. Иисус - Царь Иудейский, но царь, отказавшийся от царствования в земном светском смысле. Тем не менее, он обретает духовную власть. То же самое Будда Гаутама - он отказывается от царства политического, и устанавливается, по сути дела, обретает учительство, то есть духовное властвование. В архаических культах можно вспомнить образ теократический - царь дождей, теократическая фигура, но когда нет долго дождя, эта теократическая фигура приносится в жертву. То есть во имя высшей задачи, высшей цели - жертвование самой властью. Это очень глубокая мысль, поэтому вместо власти, ради власти должна быть установлена иная парадигма - власть во имя высшей идеи.
И тут вспоминается выражение Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского - «самодержавие духа». Не самодержавие персоны, а именно самодержавие духа есть оправдание власти. Или слова Гиляровского: «В России две напасти: внизу - власть тьмы, вверху - тьма власти». Власть сама по себе ценностью не обладает. Есть власть людоедов, есть власть в формате оккупационного режима. Поэтому вопрос о власти - это вопрос о том, какое содержание этой власти, какие цели эта власть ставит. Есть власть фигур, и есть власть идей. Власть фигур, эта власть структурируется по отношению «господин-раб». Именно такая форма власти установилась сейчас в России. Власть идей - это принципиально иное, власть идей - это не господа и рабы, власть идей - это, выражаясь словами известного исторического персонажа, братья и сестры.
ВЛАДИМИР ЛЕКСИН: В нашей стране уже давно существует то, что называется кризисом власти
Власть не принято любить, власть принято порицать. Более того, власть принято к тому же и ненавидеть. Надо сказать, что есть за что. Есть одно основание для того, чтобы не любить власть, как таковую - любая власть в любой стране, где бы она ни была, рано или поздно становится такой частью общества, которая все равно отгораживается от другого, становится самодостаточной, работающей на саму себя, занимающейся только своими делами, что принято называть бюрократией. И это свойство власти - обюрокрачиваться в любом случае - особенно свойственно нашей власти. И в то же время у власти есть, несомненно, много позитивных свойств, функций и так далее. В современном обществе власть - это один из наиболее сильных факторов системы образования, упорядочения общества, того, чтобы общество не распадалось, и могло в ряде случаев просто выступать, как некоторая цельность. Власть не только принуждает людей делать что-то вообще, но она принуждает его к благу, власть принуждает людей к социальному миру, она принуждает к порядку. И любая власть рано или поздно, когда бы то ни было, все равно такие намерения, или декларирует, или она их имеет. И такие позитивные стороны власти, они бесспорны. Но для того, чтобы они стали таковыми, власть должна обладать рядом качеств, о которых мы уже говорили. К сожалению, власть теперешняя - власть многоликая. Ведь кроме трех ветвей власти есть так называемая пятая власть - это власть средств массовой информации.
Есть власть информационная, это вообще отдельный сюжет. Можно с помощью информационных технологий управлять людьми так, что они даже не догадываются, какой орган власти или какая непосредственно власть ими управляет. К сожалению, позитивные интенции власти могут быть реализованы только лишь в том случае, если она обладает некоторыми качествами, но при отсутствии этих качеств возникает феномен, который называется «кризис власти». В нашей стране уже давно, очень давно существует то, что называется кризисом власти. И он проявляется, прежде всего, в форме кризиса общественного доверия к власти. Это показывают все результаты социологических опросов. Там что-то чудовищное, там 80% ничему не верят, там 70% ничему не верят, меняются пристрастия по отношению к политикам разного рода и так далее, но все равно в стране уже никто никому не верит. И, более того, всегда подразумевают худшее. Когда принимается любой закон, который повышает пенсии или еще что-нибудь, то люди сразу думают - это неспроста, это либо Пенсионный фонд каким-то образом неправильно используют, или еще что-то произойдет. То есть любое, даже позитивно направленное действие власти сейчас встречается с вполне оправданным подозрением и подозрением в том, что власть не ради народа это делает, а ради себя. Этот кризис власти во многом базируется на том, что власть - есть четыре модели, политологи это знают, и один из типов власти - волюнтаристская власть, так называемая. И этот волюнтаристский тип власти в России сейчас столь силен, каким он не был никогда. Ни одно из принимаемых решений, а их можно назвать судьбоносными, важными для всех и так далее, не просто не обсуждается, а вообще никто не знает, откуда они появляются. Все программы, все проекты рождаются только в кабинетах наших министров или федеральных чиновников, только там. И все об этом узнают только из средств массовой информации, или когда для формального обсуждения те или иные инновации выходят наружу.
Минимум обоснованности решений!
Самое главное основание для того, что никто ничему не верит, поэтому все, что ни принимается, встречается в штыки, либо просто не выполняется. Один пример, самый последний. Не так давно проходили (их показывали по телевидению) встречи нашего руководства с теми, кто отвечает за программу поддержки моногородов. Это проблема вышла наружу только в связи с протестными волнениями во время кризиса. Там был определенный ряд городов, там нужно было им каким-то образом им какую-то поддержку оказать и так далее. И состоялся очень любопытный диалог, когда первое лицо государства, обращаясь с тем, кто отвечает за это, говорит: «Ну, что же это такое? За три месяца не могли составить даже программы превращения моногородов во что-то совсем другое. Ну, хоть бы планы написали, что ли». И только один человек нашелся, это один из заместителей нашего премьера, который сказал президенту: «Понимаете, в чем проблема - в стране разрушена проектная практика, некому проектировать, некому планировать, некому разрабатывать эти планы реструктуризации или еще чего-нибудь такого». Тем более, что сама ситуация в моногородах - это предмет общественного обсуждения, предмет социологических исследований, демографических исследований, экономических, политических, каких бы только ни было. Решения принимаются за три месяца - и сделайте программы, и начнем их выполнять.
Знает ли руководство страны, что сейчас происходит? Обращается ли оно к экспертному сообществу для того, чтобы ему подсказали, что же все-таки сейчас происходит? Дает ли какие-либо обоснования принимаемым решениям? Нет, нет и нет. И поэтому, наверное, крайне важно, чтобы выход из кризиса власти, из кризиса общественного доверия начался хотя бы с того, чтобы те решении, которые крайне ответственны для всех, принимались бы при минимальном хотя бы участии реальных людей, для которых все это декларировано делается, или при участии экспертных сообществ, которые могут дать какую-либо оценку и, более того, каким-то образом скорректировать принимаемые решения. Страна вступает в самый сложный период в своей истории за последнее тысячелетие. И в этой ситуации стране нужна сильная власть, способная завоевать доверие народа и отражающая интересы страны.
СТЕПАН СУЛАКШИН: Самое главное - это то, что власть должна служить своему народу
Я бы хотел одну мысль немножко развить, но, так сказать, с поля физико-математического, к которому я наполовину принадлежу. Те математики, которые моделируют власть и общество, указали на существование принципиально двух моделей отношения общества и власти. На Западе гражданское общество почему-то ставит цель с властью все время бороться, все время давить на нее, обвинять в чем-то, сваливать, требовать чего-то и так далее. Так вот оказывается, что цивилизационные модели организации взаимоотношения власти и общества разные. На Западе это так, и это называется «х»-моделью, когда слабые объединяются друг с другом в борьбе против сильного. Такая модель. А российский цивилизационный вариант, модель «у», она иная - когда слабые объединяются с сильным государством для того, чтобы обустраивать общежитие. И нельзя говорить, что первая модель лучше второй или вторая лучше первой. Главное, что они каждая по месту являются как бы лучшими, и нельзя навязывать иные формы организации отношения общества и власти, в данном случае России. Вот почему раздвоение в сознании у нас и происходит. Мы такие, а нам навязывают совершенно иное.
Почему мы ставим оценку власти, двойку с минусом, как Вовочке в классе? Ведь Вовочка, если он не понимает, как ему должно учиться, наказывается - его в угол ставят, или ремня дают.
Так власть, как Вовочка, она не понимает ничего, но наказуема ли власть?
Текст из Конституции: «Государственная власть в лице органов государственной власти, должностные лица, лица, замещающие государственные должности, обязаны применять свои полномочия для служения народу России и российскому государству. Если государственная власть в лице органов государственной власти, должностных лиц, лиц, замещающих государственные должности, не надлежащим образом применят свои полномочия, к ней применяются меры ответственности. К мерам ответственности относятся моральное осуждение (публичная оценка), отрешение от должности, роспуск коллегиального органа государственной власти, акт чести в виде добровольной отставки». Вы, конечно, удивились, какую такую Конституцию я процитировал? И правильно удивились - в действующей Конституции ничего подобного нет. Это текст новой Конституции России, которую мы разрабатываем в центре. Вот такая Конституция и такой механизм наказуемости власти, который влечет за собой ее ответственность, и нужны нашей стране. Самое главное - это то, что власть, государственная власть, публичная власть должна служить своему народу, а не самой себе, должна служить государству России, а не тем, кто ей из-за океана указывает, как нужно действовать.
По материалам програмы "Обретение смыслов" от 02/03/2011
СЕРГЕЙ КАРА-МУРЗА: Отношение населения к власти очень сложная смесь любви и ненависти
Коснусь только одной грани этой огромной проблемы. Грубо - власть создала человека. Маркс сказал: «Труд создал человека». Но до этого человек был создан властью. Историки, даже те, кто изучал антропогенез, то есть возникновение человека, писали, что когда произошла мутация обезьян, у них изменилась структура мозга и зачатки разума появились. Эти первые люди жили в страшном состоянии, потому что у них появилось воображение, которое их мучило. И те, кто были раньше вожаками стаи, стали создавать слова, и первые членораздельные слова были направлены к остальным, чтобы их успокоить, чтобы их организовать, чтобы их заставить что-то делать. И так появилась власть. Первые люди стали организовываться в обществе. Потом появились не просто язык, заклинания, слова, наполненные таким смыслом, то есть не информационные слова, не информативные, а воздействующие на состояние людей, на чувства. А запреты - это уже был более высокий уровень организации. Первые запреты, которые наложила власть на поведение первобытных людей, позволили им превращать эти родственные общины в большие общества.
Появились племена, власть стала сложнее, стала разделяться, появились жрец, дружины. Чем дальше, тем сложнее и важнее стали функции власти. Когда попадает какой-то народ или страна вдруг в состояние безвластия, это самое страшное массовое бедствие, тотальное бедствие. Была революция в феврале 1917 года, пришли к власти либералы, которые сначала сбрасывали с себя функции власти, надеясь на то, что как-то само все образуется. И это было такое бедствие, что, как говорят, летом 1917 года в театре в Петербурге, когда на сцене по ходу пьесы появился городовой и пристав, весь зал встал и начал аплодировать, просто увидев только на сцене представителей власти.
Гражданская война у нас стоила стольких жертв, прежде всего, потому что отсутствовала власть.
Этот хаос безвластия убил миллионы людей, а вовсе не фронт, не пули «белых» или «красных». Понятно, что власть - это машина очень опасная. К ней, когда приближаешься, и что-нибудь не так сделаешь, обязательно, как в каком-нибудь станке, руку сунешь - и тебе руку оторвет. Поэтому отношение населения к власти всегда очень сложная смесь двух противоположных чувств - любви и ненависти. Как ни странно, и это предмет исследований, масса людей любят власть, даже самую-самую ненавистную и самую антинародную. И тот же феномен культа личности Сталина очень не прост, в нем это соединяется тоже. Мандельштам, был у нас такой поэт либеральный очень и очень авторитетный, он писал: «Власть омерзительна, как руки брадобрея». Это именно кредо такого либерального интеллигента. Сам побриться не может, а брадобрей ему омерзителен. Это основание для раскола в обществе по отношению к власти. Очень полезно нам было бы посмотреть, изучить тех, кто наблюдал в разных ситуациях в XX веке в нашем российском обществе отношения людей к власти при разных переломных и переходных моментах. Это очень поучительная литература. Ее бы надо было собрать отдельно, и мы многое бы поняли, что сейчас творится.
На Западе прекрасные ученые, антропологи создали технологии, которые настраивают население, даже собирают его в толпу на основе ненависти к власти. И мы видим такие революции, в которых основная масса движима не тем, чтобы власть улучшить, заменить ее другой, провести революцию, чтобы была государственная власть более народная, более ответственная. Нет, они борются против власти вообще, разрушают условия действия власти, даже инструментов власти, даже здания правительственные. Это очень эффективные средства ослабления любого государства и любого народа. Мы наблюдали за последние 30 лет очень драматические изменения этого соотношения любви и ненависти. Люди иррационально влюблялись вдруг во власть, скажем, Горбачев - Горбачева любили первые годы. Это было иррациональное чувство, но это было чувство любви. Потом вдруг, как будто спала пелена с глаз, его резко возненавидели, то есть не просто равнодушие было. То же самое произошло с Ельциным. И то же самое может и дальше происходить. Такие переходы, когда чувства подавляют расчет и рациональное сознание, для нас, для российского общества, учитывая всю его историю, представляет особую угрозу. Здесь нам надо было бы как-то собраться с мыслями и покопаться в своих чувствах. Эта тема, в принципе для всех, необходимо о ней думать, и по возможности ее изучать. Каждому было бы сейчас полезно представить себе разные типы власти для России, или представить себе Россию вообще в безвластном состоянии. Тогда можно будет сформулировать, что люди не приемлют в нынешней власти. И какова может быть цена того, чтобы эту власть, например, подвинуть, сдвинуть, заставить что-то делать, или даже пойти на что-то вроде бунта, который мы сейчас во многих странах наблюдаем. И оценить. Оценить возможные достоинства этого поведения и вероятный ущерб.
ВАРДАН БАГДАСАРЯН: Власть по своему происхождению имеет биологическую природу
Еще в традиционном обществе говорили об искушении властью. Платон: «Нет человеческой души, которая выдержит искушение властью». В легенде об искушении Христа самое страшное и самое тяжелое искушение было - искушение править миром, предложил ему дьявол, Христу. Христос естественно отказался. С точки зрения православия этого искушения властью не выдержала Римская католическая церковь, она увлеклась, прельстилась властью, и с этим было связано ее падение. Итак, стремление властвовать само по себе, оно в традиционных этических конструкциях считалось грехом, считалось греховностью. Поэтому, когда сейчас выдвигает императив «вертикаль власти, как некая самоценность», эта самоценность неочевидна, а власть имеет ценность в том соподчинении к той идее, которую она в итоге реализует. Еще в 1887 году с трибуны британского парламента было произнесено лордом Актоном: «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Среди того, что ведет к деградации и деморализации человека, власть - самая постоянная и активная сила». Итак, власть развращает. Власть по своему происхождению имеет биологическую природу, биологична. Она основана на отношении господства и подчинения.
Примеры мы можем и в животной среде обнаружить - вожак и животное, выполняющее по сути дела функцию раба в животной популяционной среде, и в основе - проблема: сильный подчиняет слабого. В этом смысле тезис Аристотеля «человек - это политическое животное», потом повторенный применительно к западу Барухом Спинозой, то есть, если основной вопрос политики - это вопрос о власти, а это - как раз развитие животного начала в человеке, поскольку именно связано с идеей господства над другими индивидуумами. Здесь значимое расхождение между трактовкой человека, как политического животного, и трактовкой человека, как социального существа. Эта точка зрения о том, что власть биологична, о наличии биологического и парадигмы во властных стремлениях многие говорили мыслители. Достаточно вспомнить: Марсель говорил об инстинкте власти; о воли к власти - Ницше и Шопенгауэр; Фрейд рассматривал власть, как проявление сексуальных стремлений; Юнг - психические энергии вообще; Хорни - преодоление через власть определенных комплексов и так далее, и тому подобное.
Многие мыслители с разных позиций обнаруживали особое биологически инстинктивное содержание в этом стремлении к власти.
Итак, в основе власти - проблема дихотомии «сильный-слабый», господство сильного над слабым. Достаточно вспомнить и классиков марксизма. Энгельс: «Власть - это навязывание воли одной стороны для подчинения другой». Можно представителя другой философской парадигмы Вебера, а потом это Роберт Даль повторил: «А имеет власть над Б настолько, насколько А может заставить Б сделать то, что не сделал бы он самостоятельно». Потом помимо прямой физической силы появляются другие механизмы - деньги, технологии, знания и много еще чего другого. Возникают попытки оправдания этого господства сильного над слабым. Они разные. Вебер представил три модели легитимизации - оправдание посредством законов или права, это рациональное обоснование господства, такой веберовский термин; власть посредством традиций, традиционное оправдание этого господства; власть посредством харизмы. Этот веберовский термин, в частности, не вписывается в него непонятная форма легитимизация власти, которая у нас в стране сложилась. Тоже обращает на себя внимание отсутствие в этом веберовском перечне идеократического обоснования власти, почему это было не произнесено, мы чуть дальше скажем. Итак, проблема возникает - есть понимание того, что власть греховна, имманентно греховна, но есть и понимание того, что без власти социальное структурирование рассыплется. Как выйти из этой проблемы, как ее преодолеть? Были разные подходы. Радикальный подход - это подход в рамках анархистской мысли, безвластие. Анархистская мысль - это не то, что связано с политическим анархизмом.
Лев Толстой - анархизм Льва Толстого был связан с идеей об аморальности власти, как таковой, что любая власть развращает, и, прежде всего, носителя этой власти. Стали возникать изобретения - а как ограничить эту абсолютную власть, то есть совместить этот духовный потенциал человечества и представление о необходимости власти. Возникает концепция разделения властей, причем первой она возникает на религиозной почве, есть власть светская, но есть власть духовная, есть власть церкви, которая ограничивает авторитарность светской власти. Возникает концепция на католической почве двух мечей, возникают другие концепции. Затем уже разделение властей в проекции Монтескье, и тут тоже, кстати говоря, перекличка с религиозной тематикой. Если мы посмотрим законодательное, судебное, исполнительное - это строгое следование по Библии, о законе, о судьях, о царях, и это прослеживается в эволюции идейных воззрений Монтескье, такого рода проекция. Либо усилить коллегиальность, к народовластию обратимся.
То есть различные возникают механизмы сдерживания, ограничения абсолютной власти, и вся, по сути, история была историей установления этих ограничений и попыткой властолюбцев преодолеть эти ограничения, нахождения новых технологий их преодоления.
Итак, в природе человека два начала - биологическое и духовное, и выход здесь видится, и если воля к власти, она биологична, то необходимо одухотворение власти. Процитирую Ницше: «Любовь к власти - есть демон людей. Дайте им все - здоровье, пищу, жилище, образование, - и они будут несчастны, капризны, потому что демон ждет, ждет и хочет удовлетворения. Отнимите у них все, и удовлетворите их демона, они станут счастливы». Это была основа ницшеанской, как известно, положенной в основу фашистской трактовки власти - коль в основе биологический императив, так властвуйте, господство сильного над слабым! Религиозный подход другой - с демонами надо бороться, и, по сути дела, все культуры выдвинули такую мифологему, которая имела очень важное значение для понимания природы власти и ее механизма сдержек. Иисус - Царь Иудейский, но царь, отказавшийся от царствования в земном светском смысле. Тем не менее, он обретает духовную власть. То же самое Будда Гаутама - он отказывается от царства политического, и устанавливается, по сути дела, обретает учительство, то есть духовное властвование. В архаических культах можно вспомнить образ теократический - царь дождей, теократическая фигура, но когда нет долго дождя, эта теократическая фигура приносится в жертву. То есть во имя высшей задачи, высшей цели - жертвование самой властью. Это очень глубокая мысль, поэтому вместо власти, ради власти должна быть установлена иная парадигма - власть во имя высшей идеи.
И тут вспоминается выражение Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского - «самодержавие духа». Не самодержавие персоны, а именно самодержавие духа есть оправдание власти. Или слова Гиляровского: «В России две напасти: внизу - власть тьмы, вверху - тьма власти». Власть сама по себе ценностью не обладает. Есть власть людоедов, есть власть в формате оккупационного режима. Поэтому вопрос о власти - это вопрос о том, какое содержание этой власти, какие цели эта власть ставит. Есть власть фигур, и есть власть идей. Власть фигур, эта власть структурируется по отношению «господин-раб». Именно такая форма власти установилась сейчас в России. Власть идей - это принципиально иное, власть идей - это не господа и рабы, власть идей - это, выражаясь словами известного исторического персонажа, братья и сестры.
ВЛАДИМИР ЛЕКСИН: В нашей стране уже давно существует то, что называется кризисом власти
Власть не принято любить, власть принято порицать. Более того, власть принято к тому же и ненавидеть. Надо сказать, что есть за что. Есть одно основание для того, чтобы не любить власть, как таковую - любая власть в любой стране, где бы она ни была, рано или поздно становится такой частью общества, которая все равно отгораживается от другого, становится самодостаточной, работающей на саму себя, занимающейся только своими делами, что принято называть бюрократией. И это свойство власти - обюрокрачиваться в любом случае - особенно свойственно нашей власти. И в то же время у власти есть, несомненно, много позитивных свойств, функций и так далее. В современном обществе власть - это один из наиболее сильных факторов системы образования, упорядочения общества, того, чтобы общество не распадалось, и могло в ряде случаев просто выступать, как некоторая цельность. Власть не только принуждает людей делать что-то вообще, но она принуждает его к благу, власть принуждает людей к социальному миру, она принуждает к порядку. И любая власть рано или поздно, когда бы то ни было, все равно такие намерения, или декларирует, или она их имеет. И такие позитивные стороны власти, они бесспорны. Но для того, чтобы они стали таковыми, власть должна обладать рядом качеств, о которых мы уже говорили. К сожалению, власть теперешняя - власть многоликая. Ведь кроме трех ветвей власти есть так называемая пятая власть - это власть средств массовой информации.
Есть власть информационная, это вообще отдельный сюжет. Можно с помощью информационных технологий управлять людьми так, что они даже не догадываются, какой орган власти или какая непосредственно власть ими управляет. К сожалению, позитивные интенции власти могут быть реализованы только лишь в том случае, если она обладает некоторыми качествами, но при отсутствии этих качеств возникает феномен, который называется «кризис власти». В нашей стране уже давно, очень давно существует то, что называется кризисом власти. И он проявляется, прежде всего, в форме кризиса общественного доверия к власти. Это показывают все результаты социологических опросов. Там что-то чудовищное, там 80% ничему не верят, там 70% ничему не верят, меняются пристрастия по отношению к политикам разного рода и так далее, но все равно в стране уже никто никому не верит. И, более того, всегда подразумевают худшее. Когда принимается любой закон, который повышает пенсии или еще что-нибудь, то люди сразу думают - это неспроста, это либо Пенсионный фонд каким-то образом неправильно используют, или еще что-то произойдет. То есть любое, даже позитивно направленное действие власти сейчас встречается с вполне оправданным подозрением и подозрением в том, что власть не ради народа это делает, а ради себя. Этот кризис власти во многом базируется на том, что власть - есть четыре модели, политологи это знают, и один из типов власти - волюнтаристская власть, так называемая. И этот волюнтаристский тип власти в России сейчас столь силен, каким он не был никогда. Ни одно из принимаемых решений, а их можно назвать судьбоносными, важными для всех и так далее, не просто не обсуждается, а вообще никто не знает, откуда они появляются. Все программы, все проекты рождаются только в кабинетах наших министров или федеральных чиновников, только там. И все об этом узнают только из средств массовой информации, или когда для формального обсуждения те или иные инновации выходят наружу.
Минимум обоснованности решений!
Самое главное основание для того, что никто ничему не верит, поэтому все, что ни принимается, встречается в штыки, либо просто не выполняется. Один пример, самый последний. Не так давно проходили (их показывали по телевидению) встречи нашего руководства с теми, кто отвечает за программу поддержки моногородов. Это проблема вышла наружу только в связи с протестными волнениями во время кризиса. Там был определенный ряд городов, там нужно было им каким-то образом им какую-то поддержку оказать и так далее. И состоялся очень любопытный диалог, когда первое лицо государства, обращаясь с тем, кто отвечает за это, говорит: «Ну, что же это такое? За три месяца не могли составить даже программы превращения моногородов во что-то совсем другое. Ну, хоть бы планы написали, что ли». И только один человек нашелся, это один из заместителей нашего премьера, который сказал президенту: «Понимаете, в чем проблема - в стране разрушена проектная практика, некому проектировать, некому планировать, некому разрабатывать эти планы реструктуризации или еще чего-нибудь такого». Тем более, что сама ситуация в моногородах - это предмет общественного обсуждения, предмет социологических исследований, демографических исследований, экономических, политических, каких бы только ни было. Решения принимаются за три месяца - и сделайте программы, и начнем их выполнять.
Знает ли руководство страны, что сейчас происходит? Обращается ли оно к экспертному сообществу для того, чтобы ему подсказали, что же все-таки сейчас происходит? Дает ли какие-либо обоснования принимаемым решениям? Нет, нет и нет. И поэтому, наверное, крайне важно, чтобы выход из кризиса власти, из кризиса общественного доверия начался хотя бы с того, чтобы те решении, которые крайне ответственны для всех, принимались бы при минимальном хотя бы участии реальных людей, для которых все это декларировано делается, или при участии экспертных сообществ, которые могут дать какую-либо оценку и, более того, каким-то образом скорректировать принимаемые решения. Страна вступает в самый сложный период в своей истории за последнее тысячелетие. И в этой ситуации стране нужна сильная власть, способная завоевать доверие народа и отражающая интересы страны.
СТЕПАН СУЛАКШИН: Самое главное - это то, что власть должна служить своему народу
Я бы хотел одну мысль немножко развить, но, так сказать, с поля физико-математического, к которому я наполовину принадлежу. Те математики, которые моделируют власть и общество, указали на существование принципиально двух моделей отношения общества и власти. На Западе гражданское общество почему-то ставит цель с властью все время бороться, все время давить на нее, обвинять в чем-то, сваливать, требовать чего-то и так далее. Так вот оказывается, что цивилизационные модели организации взаимоотношения власти и общества разные. На Западе это так, и это называется «х»-моделью, когда слабые объединяются друг с другом в борьбе против сильного. Такая модель. А российский цивилизационный вариант, модель «у», она иная - когда слабые объединяются с сильным государством для того, чтобы обустраивать общежитие. И нельзя говорить, что первая модель лучше второй или вторая лучше первой. Главное, что они каждая по месту являются как бы лучшими, и нельзя навязывать иные формы организации отношения общества и власти, в данном случае России. Вот почему раздвоение в сознании у нас и происходит. Мы такие, а нам навязывают совершенно иное.
Почему мы ставим оценку власти, двойку с минусом, как Вовочке в классе? Ведь Вовочка, если он не понимает, как ему должно учиться, наказывается - его в угол ставят, или ремня дают.
Так власть, как Вовочка, она не понимает ничего, но наказуема ли власть?
Текст из Конституции: «Государственная власть в лице органов государственной власти, должностные лица, лица, замещающие государственные должности, обязаны применять свои полномочия для служения народу России и российскому государству. Если государственная власть в лице органов государственной власти, должностных лиц, лиц, замещающих государственные должности, не надлежащим образом применят свои полномочия, к ней применяются меры ответственности. К мерам ответственности относятся моральное осуждение (публичная оценка), отрешение от должности, роспуск коллегиального органа государственной власти, акт чести в виде добровольной отставки». Вы, конечно, удивились, какую такую Конституцию я процитировал? И правильно удивились - в действующей Конституции ничего подобного нет. Это текст новой Конституции России, которую мы разрабатываем в центре. Вот такая Конституция и такой механизм наказуемости власти, который влечет за собой ее ответственность, и нужны нашей стране. Самое главное - это то, что власть, государственная власть, публичная власть должна служить своему народу, а не самой себе, должна служить государству России, а не тем, кто ей из-за океана указывает, как нужно действовать.