Дмитрий БЫКОВ. «Бронзовый Удак»
Московская повесть
Петр Саруханов - «Новая»
Над омраченным Петроградом дышал октябрь осенним хладом, а над безглавою Москвой - златою сыпался листвой. Задумчив, врио мэра Ресин забрался в мэрский кабинет. Ему был очень интересен вопрос: «Надолго или нет?» В окно ломился ветер хладный. Чиновник думал: «Все враги!» - и вдруг на лестнице парадной услышал тяжкие шаги. «Курьер кремлевский! Неужели! Я ждал его на той неделе!» - подумал он, но как не так: пред ним в кафтане обветшалом, с безумным взором, со штурвалом явился Бронзовый Удак.
- Привет московской голытьбе! - он рек со злобой непритворной. - Добро, строитель чудотворный, - добавил он, - ужо тебе! Ты мыслишь - это наважденье? Отнюдь. Позор тебе и стыд! Я не любил Москву с рожденья, и мне она за это мстит. Сперва мерзавцы захотели меня доверить Церетели, и я над городом возбух: как допустить, что в этом теле мог обитать великий дух?! Вон над Невой зеленолицый кумир на бронзовом коне, и вы в сравненьи с той столицей - как я с работой Фальконе. Москва меня не принимала. Имел я вид мегаломана - не знаю худшей клеветы! - но надругаться было мало: меня убрать задумал ты.
Нет, Ресин, это против правил! Лечи забывчивость свою! Уж коль Лужков меня поставил, то пусть я вечно и стою - напоминанием о стиле, сродни великому прыщу! Быть может, вы себя простили, но я вас, гады, не прощу. Довольно ныть, кончай кривляться - я буду вам во снах являться; тряся отвисшею губой, ходить я буду за тобой! Я говорю тебе, паскуда: не смей снимать меня отсюда, бездумно тратя миллиард на вывоз Церетели-арт! Какая, к черту, перестройка? Со мной согласна вся печать: вы сносом памятников только ее способны отмечать. Но память, Ресин, вещь иная: хочу стоять среди Москвы, угрюмо вам напоминая, каких царей терпели вы. Оставь бессмысленные вздохи, слова о доблестных трудах… Да будет символом эпохи великий Бронзовый Удак! Вы сами алчною гурьбою его взметнули над собою, уроду воздавая честь: терпи царя, каков он есть. Скажу без пафоса и пыла, и воздевания клешней: все, что из Питера приплыло, в Москве становится страшней. Мне даже как-то страшновато глядеть на наш иконостас: мы были так себе ребята, но кто мы сделались у вас?! Иной когда-то в универе штаны смиренно протирал, служил невидимо при мэре - а нынче демон и тиран! Другой и вовсе был невидим в тени патрона десять лет - а ныне, кажется, что лидер, хотя считается, что нет. А вот и я, в глаза бросаясь, торчу меж ваших молодцов: я был, конечно, не красавец, но не удак в конце концов! Теперь же на Москве-реке, раздут московскою заразой, торчу гигантский, пучеглазый, с почетной грамотой в руке…
Решать проблемы вам накладно, сподручней только создавать. Теперь ты Войковскую, падла, решил переименовать, как будто мой же тезка Войков - виновник ваших перестройков! Пускай он десять раз бандит, однако он давно убит. Пускай герои - в адской топке, над ними демоны ревут, - не все ль равно стоящим в пробке, как эту улицу зовут?! Ты гонишь мутную волну уж, ты хочешь храбростью блеснуть, как будто переименуешь - и в тот же миг изменишь суть. Но помни: смена господина не сменит рабьего нутра. У вас в России все едино - как при Петре и до Петра… Твой кабинет мне мал и тесен, твоя эпоха мне узка… Прощай и помни Удака!
При сих словах очнулся Ресин.
В груди была как будто льдина, в ушах гремел державный шаг, слова «в России все едино» звенели в трепетных ушах. Он видел идола-мессию, что создал город на Неве. «Бежать в «Единую Россию!» - мелькнуло в лысой голове. Ее вместительное чрево спасет от бронзового гнева! - и, с места ринувшись в карьер, он побежал вступать в ЕР.
Достигнув властного порога, он перед ним простерся ниц - и в скорбный список первых лиц его вписали ради Бога.
Дмитрий БЫКОВ
CANON 5D MARK II - 72 890 Р - canon 5d mark ii.
Петр Саруханов - «Новая»
Над омраченным Петроградом дышал октябрь осенним хладом, а над безглавою Москвой - златою сыпался листвой. Задумчив, врио мэра Ресин забрался в мэрский кабинет. Ему был очень интересен вопрос: «Надолго или нет?» В окно ломился ветер хладный. Чиновник думал: «Все враги!» - и вдруг на лестнице парадной услышал тяжкие шаги. «Курьер кремлевский! Неужели! Я ждал его на той неделе!» - подумал он, но как не так: пред ним в кафтане обветшалом, с безумным взором, со штурвалом явился Бронзовый Удак.
- Привет московской голытьбе! - он рек со злобой непритворной. - Добро, строитель чудотворный, - добавил он, - ужо тебе! Ты мыслишь - это наважденье? Отнюдь. Позор тебе и стыд! Я не любил Москву с рожденья, и мне она за это мстит. Сперва мерзавцы захотели меня доверить Церетели, и я над городом возбух: как допустить, что в этом теле мог обитать великий дух?! Вон над Невой зеленолицый кумир на бронзовом коне, и вы в сравненьи с той столицей - как я с работой Фальконе. Москва меня не принимала. Имел я вид мегаломана - не знаю худшей клеветы! - но надругаться было мало: меня убрать задумал ты.
Нет, Ресин, это против правил! Лечи забывчивость свою! Уж коль Лужков меня поставил, то пусть я вечно и стою - напоминанием о стиле, сродни великому прыщу! Быть может, вы себя простили, но я вас, гады, не прощу. Довольно ныть, кончай кривляться - я буду вам во снах являться; тряся отвисшею губой, ходить я буду за тобой! Я говорю тебе, паскуда: не смей снимать меня отсюда, бездумно тратя миллиард на вывоз Церетели-арт! Какая, к черту, перестройка? Со мной согласна вся печать: вы сносом памятников только ее способны отмечать. Но память, Ресин, вещь иная: хочу стоять среди Москвы, угрюмо вам напоминая, каких царей терпели вы. Оставь бессмысленные вздохи, слова о доблестных трудах… Да будет символом эпохи великий Бронзовый Удак! Вы сами алчною гурьбою его взметнули над собою, уроду воздавая честь: терпи царя, каков он есть. Скажу без пафоса и пыла, и воздевания клешней: все, что из Питера приплыло, в Москве становится страшней. Мне даже как-то страшновато глядеть на наш иконостас: мы были так себе ребята, но кто мы сделались у вас?! Иной когда-то в универе штаны смиренно протирал, служил невидимо при мэре - а нынче демон и тиран! Другой и вовсе был невидим в тени патрона десять лет - а ныне, кажется, что лидер, хотя считается, что нет. А вот и я, в глаза бросаясь, торчу меж ваших молодцов: я был, конечно, не красавец, но не удак в конце концов! Теперь же на Москве-реке, раздут московскою заразой, торчу гигантский, пучеглазый, с почетной грамотой в руке…
Решать проблемы вам накладно, сподручней только создавать. Теперь ты Войковскую, падла, решил переименовать, как будто мой же тезка Войков - виновник ваших перестройков! Пускай он десять раз бандит, однако он давно убит. Пускай герои - в адской топке, над ними демоны ревут, - не все ль равно стоящим в пробке, как эту улицу зовут?! Ты гонишь мутную волну уж, ты хочешь храбростью блеснуть, как будто переименуешь - и в тот же миг изменишь суть. Но помни: смена господина не сменит рабьего нутра. У вас в России все едино - как при Петре и до Петра… Твой кабинет мне мал и тесен, твоя эпоха мне узка… Прощай и помни Удака!
При сих словах очнулся Ресин.
В груди была как будто льдина, в ушах гремел державный шаг, слова «в России все едино» звенели в трепетных ушах. Он видел идола-мессию, что создал город на Неве. «Бежать в «Единую Россию!» - мелькнуло в лысой голове. Ее вместительное чрево спасет от бронзового гнева! - и, с места ринувшись в карьер, он побежал вступать в ЕР.
Достигнув властного порога, он перед ним простерся ниц - и в скорбный список первых лиц его вписали ради Бога.
Дмитрий БЫКОВ
CANON 5D MARK II - 72 890 Р - canon 5d mark ii.