О старости и радости
Так называется одна из глав завершающей части дилогии,
выпускаемой самарским НП «Дом искусств».
Так уж совпало, что аналогичная тема, но под другим углом писательского зрения, вызвала у нас в газете немало осуждающих комментариев именно в эти дни.
Не сочтите за злоупотребление служебным положением и семейственность, но слово - "половинке" автора этих строк.
Сергей Золовкин
соб. корр. в Германии и модератор сайта "Новой"
...Ночами скольжу по квартире, как привидение. Не нахожу себе места от дум. Расковыриваю память. Пытаюсь читать, но на третьей строке перестаю понимать текст. Выхожу на балкон: курить, курить, курить...
К утру, когда мозги уже совершенно не работают, но и засыпать категорически отказываются, в предрассветных сумерках вспыхивает окно напротив. Две молодые женщины в незавешенном проеме выглядят близняшками. В одинаковых платьях, одинаковых головных уборах, похожих на чепчики Красной шапочки, какими их рисуют в детских книжках.
Когда к ним присоединяется так же одетая еще одна, начинаю понимать, что это облаченная в служебную форму обслуга чего-то. А чего? Больница? Не похоже. Никаких белых халатов, никаких капельниц на штативах... Санаторий! Возможно. Но город вовсе не курортный. К тому же - далеко не окраина с прудом или речкой.
Осенило! Дом престарелых! Ведь видели же вчера!
Парк. Цветочки вокруг. Чистенькие дорожки, по которым передвигаются старики и старушки в букольках и «ходунках». Такие табуретки на колесиках. Две ручки. На них пожилой человек опирается. Сиденье между ручками. Устал - можно присесть. Внизу - сетка для небольших покупок. В общем, ограниченная подвижность тут не горе и не беда.
Возвращались вечером из очередного путешествия. Подходя к дому, делюсь с мужем утренними наблюдениями. Приблизившись к ярко освещенным в этот миг окошкам, столбенеем. Сергей переспрашивает: «Ты уверена, что это дом престарелых? Смотри!»
Столовая скорее походит на ресторан. Столики на четверых под белыми накрахмаленными скатертями. Красивые сервизы, высокие бокалы с разноцветными напитками, цветы, свечи, накрахмаленные салфетки. За столиками мужчины при галстуках и женщины в кудрях, кольцах и браслетах. Неважно, что половина из них - в креслах-каталках.
Еще более пристальное заглядывание в окна показало: живут старики ни в коем случае не в общих спальнях на 15 человек. У каждого своя собственная комната с индивидуальными занавесками и любимыми геранями на окне. Никакой казенной («типовой») мебели. По собственному вкусу обустроенные интерьеры. Портреты детей и внуков по стенам.
Позднее у нас появилась знакомая девушка, закончившая трехлетний курс обучения уходу за стариками в «Сеньорен-хаймах». Рассказывала она, что парикмахер и педикюрша в таких заведениях - это нормально. В некоторых специально держат животных (кошек-собак-птичек-рыбок), для общения и заботы. Стариков возят в театр и на экскурсии. Кормят по индивидуальному меню. Вечерами они танцуют или слушают музыку. Много музицируют сами. Библиотека? Само собой.
При многих хаймах существуют мастерские, где можно рукодельничать, а плоды труда своего продавать на благотворительных базарах.
В общем - много чего можно этим чинным старичкам и старушкам, среди которых есть и переселенцы из СССР. «Мы славно поработали и славно отдохнем».
Район, в котором мы в самый первый раз обратили внимание на Дом престарелых, застраивался в начале ХХ века. Но впечатление, что он «с иголочки». Особенно поразили окна. Впервые увидели стекла, как будто «выдутые» наружу легким сквознячком.
- Ну, не может же быть, чтобы за 100 лет не разбилось ни одно? - задавала я риторические вопросы. - Тем не менее - на место разбитого вновь и вновь вставляется точно такое же, а не какое завхозу под руку подвернулось?
В очередной раз наткнувшись на эти ухоженные (часто - очень старые) здания, переглядываемся и вздыхаем в один голос: «Ни-ког-да!» Никогда у нас на Руси не будет такого. А может - ошибаемся?
P.S. Часть из 49 бывших охранников Освенцима, привлекаемых ныне к суду за преступления, которым нет срока давности, наверное, тоже доживала свои дни в таком же Альтен-хайме. Возможно, кто-то из них приглашал на танец даму, кладущую ему на плечо руку с вытатуированным на ней номером. Возможно... Все в этом мире возможно.
Главное - уродам всех времен и всех народов знать и помнить: есть преступления, за которые рано или поздно придется отвечать. И не отговориться тогда: «Я не знал, я не ведал, я солдат (я винтик), я только исполнял приказы!» Именно поэтому суд над 49 «рядовыми» охранниками фабрики смерти должен состояться. Не потому что я кровожадна. А чтобы дрянь (подрастающая - особенно), помнила...
Текст и фото Эммы Чазовой-Золовкиной
выпускаемой самарским НП «Дом искусств».
Так уж совпало, что аналогичная тема, но под другим углом писательского зрения, вызвала у нас в газете немало осуждающих комментариев именно в эти дни.
Не сочтите за злоупотребление служебным положением и семейственность, но слово - "половинке" автора этих строк.
Сергей Золовкин
соб. корр. в Германии и модератор сайта "Новой"
...Ночами скольжу по квартире, как привидение. Не нахожу себе места от дум. Расковыриваю память. Пытаюсь читать, но на третьей строке перестаю понимать текст. Выхожу на балкон: курить, курить, курить...
К утру, когда мозги уже совершенно не работают, но и засыпать категорически отказываются, в предрассветных сумерках вспыхивает окно напротив. Две молодые женщины в незавешенном проеме выглядят близняшками. В одинаковых платьях, одинаковых головных уборах, похожих на чепчики Красной шапочки, какими их рисуют в детских книжках.
Когда к ним присоединяется так же одетая еще одна, начинаю понимать, что это облаченная в служебную форму обслуга чего-то. А чего? Больница? Не похоже. Никаких белых халатов, никаких капельниц на штативах... Санаторий! Возможно. Но город вовсе не курортный. К тому же - далеко не окраина с прудом или речкой.
Осенило! Дом престарелых! Ведь видели же вчера!
Парк. Цветочки вокруг. Чистенькие дорожки, по которым передвигаются старики и старушки в букольках и «ходунках». Такие табуретки на колесиках. Две ручки. На них пожилой человек опирается. Сиденье между ручками. Устал - можно присесть. Внизу - сетка для небольших покупок. В общем, ограниченная подвижность тут не горе и не беда.
Возвращались вечером из очередного путешествия. Подходя к дому, делюсь с мужем утренними наблюдениями. Приблизившись к ярко освещенным в этот миг окошкам, столбенеем. Сергей переспрашивает: «Ты уверена, что это дом престарелых? Смотри!»
Столовая скорее походит на ресторан. Столики на четверых под белыми накрахмаленными скатертями. Красивые сервизы, высокие бокалы с разноцветными напитками, цветы, свечи, накрахмаленные салфетки. За столиками мужчины при галстуках и женщины в кудрях, кольцах и браслетах. Неважно, что половина из них - в креслах-каталках.
Еще более пристальное заглядывание в окна показало: живут старики ни в коем случае не в общих спальнях на 15 человек. У каждого своя собственная комната с индивидуальными занавесками и любимыми геранями на окне. Никакой казенной («типовой») мебели. По собственному вкусу обустроенные интерьеры. Портреты детей и внуков по стенам.
Позднее у нас появилась знакомая девушка, закончившая трехлетний курс обучения уходу за стариками в «Сеньорен-хаймах». Рассказывала она, что парикмахер и педикюрша в таких заведениях - это нормально. В некоторых специально держат животных (кошек-собак-птичек-рыбок), для общения и заботы. Стариков возят в театр и на экскурсии. Кормят по индивидуальному меню. Вечерами они танцуют или слушают музыку. Много музицируют сами. Библиотека? Само собой.
При многих хаймах существуют мастерские, где можно рукодельничать, а плоды труда своего продавать на благотворительных базарах.
В общем - много чего можно этим чинным старичкам и старушкам, среди которых есть и переселенцы из СССР. «Мы славно поработали и славно отдохнем».
Район, в котором мы в самый первый раз обратили внимание на Дом престарелых, застраивался в начале ХХ века. Но впечатление, что он «с иголочки». Особенно поразили окна. Впервые увидели стекла, как будто «выдутые» наружу легким сквознячком.
- Ну, не может же быть, чтобы за 100 лет не разбилось ни одно? - задавала я риторические вопросы. - Тем не менее - на место разбитого вновь и вновь вставляется точно такое же, а не какое завхозу под руку подвернулось?
В очередной раз наткнувшись на эти ухоженные (часто - очень старые) здания, переглядываемся и вздыхаем в один голос: «Ни-ког-да!» Никогда у нас на Руси не будет такого. А может - ошибаемся?
P.S. Часть из 49 бывших охранников Освенцима, привлекаемых ныне к суду за преступления, которым нет срока давности, наверное, тоже доживала свои дни в таком же Альтен-хайме. Возможно, кто-то из них приглашал на танец даму, кладущую ему на плечо руку с вытатуированным на ней номером. Возможно... Все в этом мире возможно.
Главное - уродам всех времен и всех народов знать и помнить: есть преступления, за которые рано или поздно придется отвечать. И не отговориться тогда: «Я не знал, я не ведал, я солдат (я винтик), я только исполнял приказы!» Именно поэтому суд над 49 «рядовыми» охранниками фабрики смерти должен состояться. Не потому что я кровожадна. А чтобы дрянь (подрастающая - особенно), помнила...
Текст и фото Эммы Чазовой-Золовкиной