Подумайте
"если, например, пытка; при этом страдания и раны, мука
телесная, и, стало быть, всё это от душевного страдания отвлекает, так
что одними только ранами и мучаешься, вплоть пока умрешь. А ведь
главная, самая сильная боль, может, не в ранах, а вот что вот знаешь
наверно, что вот через час, потом через десять минут, потом через
полминуты, потом теперь, вот сейчас -- душа из тела вылетит, и что
человеком уж больше не будешь, и что это уж наверно; главное то, что наверно. Вот
как голову кладешь под самый нож и слышишь, как он склизнет над
головой, вот эти-то четверть секунды всего и страшнее.... тут
приговор, и в том, что наверно не избегнешь, вся ужасная-то мука и
сидит, и сильнее этой муки нет на свете. Приведите и поставьте солдата
против самой пушки на сражении и стреляйте в него, он еще всё будет
надеяться, но прочтите этому самому солдату приговор наверно, и
он с ума сойдет или заплачет. Кто сказал, что человеческая природа в
состоянии вынести это без сумасшествия? Зачем такое ругательство,
безобразное, ненужное, напрасное? Может быть, и есть такой человек,
которому прочли приговор, дали помучиться, а потом сказали: "Ступай,
тебя прощают". Вот этакой человек, может быть, мог бы рассказать. Об
этой муке и об этом ужасе и Христос говорил. Нет, с человеком так нельзя
поступать!"
"Идиот" Достоевский
Мари-Жанна Ролан де ля Платьер (1754 - 1793)
Знаменитейшая женщина Французской революции. Одаренная большим умом, прекрасно образованная, красивая, Ролан стала
талантливой помощницей мужа и направляла, в сущности, всю его
деятельность. Она была властным и обаятельным организатором кружков;
впоследствии монтаньяры
называли её дом «бюро общественного мнения». Ролан пробыла с мужем в
Амьене четыре года, помогая ему работать над «Новой Энциклопедией»,
статьи которой, относящиеся к торговле, были составлены ею.
Это вкратце.
А восхищает вот что.
В 1793 году «врагам народа» рубили головы на площади Революции
перед гипсовой статуей Свободы.
Приблизившись к эшафоту, Мари-Жанна поклонилась истукану и воскликнула:
«Ах, Свобода! Сколько преступлений свершается твоим именем!» Плачущему дворянину, которого должны были казнить вместе с ней,
Мари-Жанна сказал: «Идите первым, сударь. Вам будет не под силу
смотреть, как я умираю».
Когда ее посадили в позорную
колесницу, чтоб везти к месту казни, она попросила бумаги и чернил -
чтоб записать мысли и впечатления на пути от тюрьмы Консьержери к
площади Революции.