* * *
Катя много раз упрекала меня в категоричности. Если мне не понравился поступок человека, я склонна переносить неприязнь на всего человека целиком и даже, в некоторых случаях, обрывать общение с ним после одного какого-то инцидента. Что я могу на это ответить? Прежде всего, разрыв почти никогда не происходит после чего-то одного - что-то одно, как правило, лишь добивает каблуком по почкам уже давно умирающую близость. То, что убивало её на самом деле, нужно искать в другом месте и намного раньше.
А вот категоричность - то, что я старалась унять в себе, соглашаясь с Катей, - пока что почти никогда меня не подводила. Если человек совершил какую-то вещь, которая меня покоробила, то дело совсем не в конкретной ситуации, дело в том, что в человеке есть черта, позволившая ему совершить эту вещь. Эта черта никуда не денется, она, напротив, будет кровоснабжаться и иннервироваться, прочно занимая место в человеческом характере, если она используется и служит человеку в пользу.
Единственный сценарий, в котором черта кальцифицируется, обрастает соединительной тканью и медленно редуцируется, оставляя после себя только рубец, это прекращение её использования. Она должна перестать быть человеку полезной. Но чтобы к этому пришло, должны сложиться в уравнение сразу несколько переменных: это должно быть нужно самому человеку (а не какой-то Насте со стороны); этому должна предшествовать и способствовать смена парадигмы восприятия себя вообще и себя в мире; это не должно конфликтовать с окружением человека.
Сейчас я могу назвать только одного - одну - кто вызывает у меня восхищение и позволяет мне признать себя ошибившейся в своей категоричности. Это Лена. Я не хочу разбрызгиваться громкими "всегда" или "никогда", я лишь хочу сказать, что сейчас я уважаю её и испытываю наслаждение от знакомства и общения с ней. Это и есть тот случай, когда ученик изменил учителя.
А вот категоричность - то, что я старалась унять в себе, соглашаясь с Катей, - пока что почти никогда меня не подводила. Если человек совершил какую-то вещь, которая меня покоробила, то дело совсем не в конкретной ситуации, дело в том, что в человеке есть черта, позволившая ему совершить эту вещь. Эта черта никуда не денется, она, напротив, будет кровоснабжаться и иннервироваться, прочно занимая место в человеческом характере, если она используется и служит человеку в пользу.
Единственный сценарий, в котором черта кальцифицируется, обрастает соединительной тканью и медленно редуцируется, оставляя после себя только рубец, это прекращение её использования. Она должна перестать быть человеку полезной. Но чтобы к этому пришло, должны сложиться в уравнение сразу несколько переменных: это должно быть нужно самому человеку (а не какой-то Насте со стороны); этому должна предшествовать и способствовать смена парадигмы восприятия себя вообще и себя в мире; это не должно конфликтовать с окружением человека.
Сейчас я могу назвать только одного - одну - кто вызывает у меня восхищение и позволяет мне признать себя ошибившейся в своей категоричности. Это Лена. Я не хочу разбрызгиваться громкими "всегда" или "никогда", я лишь хочу сказать, что сейчас я уважаю её и испытываю наслаждение от знакомства и общения с ней. Это и есть тот случай, когда ученик изменил учителя.