Культурные шоки
Много мне довелось поездить в жизни, повстречать разных людей. Но самое большое разнообразие было все-таки в институте.
Учились у нас тогда человек 200 вьетнамцев, более сотни партийных немцев, человек 6 болгар, человек 12 - венгров, 8-нигерийцев, одна полька (помню даже имя- Кристина) в мини-юбке и неизменной сигаретой в руке.
Некоторые обычаи соседей по общежитию шокировали всех. Легендарная вьетнамская кухня, например. Они жарили в сахаре соленую селедку. Запах стоял такой, что приходилось драпать из общежития погулять. После многочисленных жалоб вьетнамцам это блюдо запретил совет общежития. Но не могли запретить их беспредельную наглость. Если вьетнамца поселяли с русским, он считал его источником знаний и всяческих благ. Так, они могли зубрить стихи вслух по ночам, а на возмущенные восклицания отвечали - вы же браться по коммунистическому сообществу и обязаны помогать. Так что их скоро прекратили подселять к русским. Только одна вьетнамка дружила с немцем. А дружить с немцем можно было только с сексом - это мы просекли довольно быстро. У них другой дружбы не бывало, гармоничные такие. Надо отдать им должное, в случае залетов их девушек (своих ли, русских) они женились "с полоборота". Потом я один год пожила с немками в одной комнаты - тут я вкусила культурного шока по полной программе.
Мои немки - миленькая стройная и хрупкая Конни и толстая, но красивая Ангелика, говорили на саксонском диалекте немецкого, который я почти не понимала, несмотря на исключительно отличные отметки по немецкому в школе и институте. На мои попытки попросить их подучить меня отрезали - "нам русский нужен больше, чем тебе немецкий". Так и повелось. Все немцы привозили на учебу в Россию огромнейшие чемоданы, наполненные невиданными вкусностями, из российского им приходилось покупать только молочные продукты и свежие фрукты-овощи. Между окнами у нас висели гирлянды колбас, шкафы были завалены всякими невиданными пакетами и пачками. Когда меня поселили, я думала, они, как мы. Я их угощу, потом они меня. Я и угостила со стипендии, апельсинами, что ли, не помню. И продолжала угощать при всяком случае. Только тех случаев не много получалось. Стипендия была невелика, 35 рублей, на них я одевалась, ездила на двух видах транспорта, развлекалась, питалась. Родители посылали тоже где-то столько, так что часто бывали недели, когда я питалась 100 граммами халвы в день (13 коп), батоном (13 коп). и огромным количеством чая. Меня в ответ они не угостили ни разу, ничем. Никакого внимания на эти мои периоды голодания не обращали. У них с двумя парнями было образовано обеденное сообщество, они складывались и покупали еду. Купили холодильник "Морозко", куда мне ставить ничего не разрешали. Комнаты в общежитии были маленькие, метров 15 квадратных, так что одну кровать ставили на другую, там немки спали.
Потом у хорошенькой Конни начался роман. Мне часто вежливо предлагали уйти погулять. "Их нравы" мне были удивительны. Конни могла, например, по приходу домой переодеваться при своем парне, причем в первую очередь она снимала трусы и долго бегала по комнате без трусов. Он же часто при этом сидел, учил уроки (он постоянно у нас сидел, причем норовил приходить даже когда девки были на каникулах, но я его грубо выперла). На вид голой красивой попы он реагировал равнодушным похлопыванием по оной. Они спали вместе на "втором этаже", причем потихоньку трахались, но мне это было по барабану. Ангелика тоже не жаловалась. В дни месячных хахаль таскал капризную Конни на руках в туалет, устраивал ей душ с помощью резинового шланга в постирочной комнате (у нас душевых кабин вообще не было в общагах, только душевой павильон - один на многотысячный студгородок на Соколе) . Такое отсуствие стыдливости нас всех шокировало, было предметом обсуждений, хотя особенных монашек в общаге не наблюдалось, к пятому курсу девственниц не этаже не было. Последняя была в соседней комнате. Она почти год бурчала "Девственность меня тяготит", потом пришла сияющая, сказала, что отдалась своему другу и немедленно начала пить молоко каждый день в ожидании беременности (несостоявшейся, к счастью).
Однажды другой немец стал предметом особого скандала в общаге. Дело было так: рожала наша общая кошка. Была там приблудная, прикормленная студентами. При этих родах присутствовал этот .... не знаю, как его назвать. Ярчайший представитель самой мерзкой разновидности немецких студентов, подпадавших в придуманной русскими девочками классификации немцев ("симпатичные", "рахитичные" и "абортичные" - жертвы неудачных абортов в смысле) в последнюю категорию. Как-то традиционно его звали, типа Хайнц. Он отличался повышенной нелюдимостью и странностями. Например, он ходил только по прямым, рядом со стенками, размахивая одной рукой, поворачивал исключительно под прямыми углами. Не общался с соседями по комнате - он жил с двумя русскими. Одним словом, этот Хайнц во время кошкиных родов что-то жарил на кухне, резал ножом овощи. Пара русских девчонок готовили тоже на соседнем столе. Они увидели, как Хайнц, равнодушно дождался выхода котенка из кошки, цапнул его, положил на стол и равнодушно отрубил голову точным ударом ножа. Потянулся за вторым. Русские девчонки кинулись вопить и колотить его. Новость об этом пожаром облетела общагу. Я сказала об этом своим соседкам. Те сказали на это - "ну и что, у нас всегда так делают." Одним словом, недолго я с ними прожила, чуждый народ абсолютно. Эти впечатления оказали влияние на мой выбор, куда ехать из Литвы, когда я твердо решила эмигрировать.
Наш институт был одним из первых, куда начали поступать иностранные студенты. Сначала было больше разных недоразумений. Немцы приглашали девушек в кино и платили только за себя, а девушки не имели с собой денег. Когда у немцев просили сигареты закурить, они с ожиданием смотрели на просившего, дожидаясь оплаты одолженной сигареты. И всякое такое. Потом им стали читать лекции о русских порядках и обычаях.
Еще одна встреча помнится. Была у нас на первом курсе девушка-лачка (лаки, такая народность в Дагестане), Магинур. Мы с ней сошлись, когда начали вдвоем со всего потока, посещать уроки французского. Организовали такую группу для тех, кто в школе не изучал языков (как Магинур, она и по-русски говорила еле-еле, а позже оказалось, что ее в школе вообще ничему не научили, так что отчислили после первой сессии). Она поразила меня сначала внешностью: никогда в жизни я не встречала такого рябого человека, видимо, она переболела полномасштабной оспой, все оливковое лицо ее было покрыто глубокими оспинами-рытвинами. Короткие ноги, колесиками. Ну, не похожа была девушка на царицу Тамар, никак.
С французским у нее было то же, что и со всеми другими предметами - полный кердык. Но мы общались немало, так как никаких других друзей и знакомых у нее не было. Она мне в основном рассказывала о своей прошлой и будущей жизни, планах и обычаях лакского народа. Зачем она вообще сюда приехала? Она пояснила, что без диплома ее не возьмут замуж. Домыслила, что с ее внешностью диплом - единственное достоинство, которое может ей придать некоторую ценность на рынке невест. После свадьбы работа по специальности не предусматривалась. Так что чаще всего Магинур своим низким хриплым голосом сто лет прокурившей ведьмы рассуждала о предсвадебных приготовлениях и свадебных обычаях. По ее словам, жених должен подарить отцу невесты автомобиль (предпочитительно "Волгу", всем женщинам в роду невесты - платки, связанные из таких тонких ниток (ангорских коз, я предположила), чтобы проходили через кольцо. Невесту надо было обеспечить неким количеством золотых украшений, большим таким количеством, но ее русского языка не хватало для подробного описания ассортимента. Семья же невесты тоже должна была выпрыгнуть из последних штанов - организовать свадьбу человек на ... сот, невеста же личными ручками должна была наварить тазик специальной халвы и преподнести его матери жениха. Какие-то правила были насчет жилья для молодых. Такие расходы потрясали мое воображение.
Сейчас мне думается, что кавказцы, при таких запросах, если не имеют нормальных возможностей зарабатывать хорошо, просто вынуждены грабить, подрабатывать любыми путыми, а как иначе они могут жениться и вообще получить секс, а ведь они темпераментны и сексуальны, без сомнения, побольше, чем прохладные северяне. И с такой огромной разницей в обычаях и нравах лучше бы жить отдельно, построив высокий забор. Вы знаете, я никак не расистка, но тем не менее. Лучше бы соседями у России были чернокожие африканцы.
По приезду в Англию я больших культурных шоков не испытала. Адекватный европейский народ,
Учились у нас тогда человек 200 вьетнамцев, более сотни партийных немцев, человек 6 болгар, человек 12 - венгров, 8-нигерийцев, одна полька (помню даже имя- Кристина) в мини-юбке и неизменной сигаретой в руке.
Некоторые обычаи соседей по общежитию шокировали всех. Легендарная вьетнамская кухня, например. Они жарили в сахаре соленую селедку. Запах стоял такой, что приходилось драпать из общежития погулять. После многочисленных жалоб вьетнамцам это блюдо запретил совет общежития. Но не могли запретить их беспредельную наглость. Если вьетнамца поселяли с русским, он считал его источником знаний и всяческих благ. Так, они могли зубрить стихи вслух по ночам, а на возмущенные восклицания отвечали - вы же браться по коммунистическому сообществу и обязаны помогать. Так что их скоро прекратили подселять к русским. Только одна вьетнамка дружила с немцем. А дружить с немцем можно было только с сексом - это мы просекли довольно быстро. У них другой дружбы не бывало, гармоничные такие. Надо отдать им должное, в случае залетов их девушек (своих ли, русских) они женились "с полоборота". Потом я один год пожила с немками в одной комнаты - тут я вкусила культурного шока по полной программе.
Мои немки - миленькая стройная и хрупкая Конни и толстая, но красивая Ангелика, говорили на саксонском диалекте немецкого, который я почти не понимала, несмотря на исключительно отличные отметки по немецкому в школе и институте. На мои попытки попросить их подучить меня отрезали - "нам русский нужен больше, чем тебе немецкий". Так и повелось. Все немцы привозили на учебу в Россию огромнейшие чемоданы, наполненные невиданными вкусностями, из российского им приходилось покупать только молочные продукты и свежие фрукты-овощи. Между окнами у нас висели гирлянды колбас, шкафы были завалены всякими невиданными пакетами и пачками. Когда меня поселили, я думала, они, как мы. Я их угощу, потом они меня. Я и угостила со стипендии, апельсинами, что ли, не помню. И продолжала угощать при всяком случае. Только тех случаев не много получалось. Стипендия была невелика, 35 рублей, на них я одевалась, ездила на двух видах транспорта, развлекалась, питалась. Родители посылали тоже где-то столько, так что часто бывали недели, когда я питалась 100 граммами халвы в день (13 коп), батоном (13 коп). и огромным количеством чая. Меня в ответ они не угостили ни разу, ничем. Никакого внимания на эти мои периоды голодания не обращали. У них с двумя парнями было образовано обеденное сообщество, они складывались и покупали еду. Купили холодильник "Морозко", куда мне ставить ничего не разрешали. Комнаты в общежитии были маленькие, метров 15 квадратных, так что одну кровать ставили на другую, там немки спали.
Потом у хорошенькой Конни начался роман. Мне часто вежливо предлагали уйти погулять. "Их нравы" мне были удивительны. Конни могла, например, по приходу домой переодеваться при своем парне, причем в первую очередь она снимала трусы и долго бегала по комнате без трусов. Он же часто при этом сидел, учил уроки (он постоянно у нас сидел, причем норовил приходить даже когда девки были на каникулах, но я его грубо выперла). На вид голой красивой попы он реагировал равнодушным похлопыванием по оной. Они спали вместе на "втором этаже", причем потихоньку трахались, но мне это было по барабану. Ангелика тоже не жаловалась. В дни месячных хахаль таскал капризную Конни на руках в туалет, устраивал ей душ с помощью резинового шланга в постирочной комнате (у нас душевых кабин вообще не было в общагах, только душевой павильон - один на многотысячный студгородок на Соколе) . Такое отсуствие стыдливости нас всех шокировало, было предметом обсуждений, хотя особенных монашек в общаге не наблюдалось, к пятому курсу девственниц не этаже не было. Последняя была в соседней комнате. Она почти год бурчала "Девственность меня тяготит", потом пришла сияющая, сказала, что отдалась своему другу и немедленно начала пить молоко каждый день в ожидании беременности (несостоявшейся, к счастью).
Однажды другой немец стал предметом особого скандала в общаге. Дело было так: рожала наша общая кошка. Была там приблудная, прикормленная студентами. При этих родах присутствовал этот .... не знаю, как его назвать. Ярчайший представитель самой мерзкой разновидности немецких студентов, подпадавших в придуманной русскими девочками классификации немцев ("симпатичные", "рахитичные" и "абортичные" - жертвы неудачных абортов в смысле) в последнюю категорию. Как-то традиционно его звали, типа Хайнц. Он отличался повышенной нелюдимостью и странностями. Например, он ходил только по прямым, рядом со стенками, размахивая одной рукой, поворачивал исключительно под прямыми углами. Не общался с соседями по комнате - он жил с двумя русскими. Одним словом, этот Хайнц во время кошкиных родов что-то жарил на кухне, резал ножом овощи. Пара русских девчонок готовили тоже на соседнем столе. Они увидели, как Хайнц, равнодушно дождался выхода котенка из кошки, цапнул его, положил на стол и равнодушно отрубил голову точным ударом ножа. Потянулся за вторым. Русские девчонки кинулись вопить и колотить его. Новость об этом пожаром облетела общагу. Я сказала об этом своим соседкам. Те сказали на это - "ну и что, у нас всегда так делают." Одним словом, недолго я с ними прожила, чуждый народ абсолютно. Эти впечатления оказали влияние на мой выбор, куда ехать из Литвы, когда я твердо решила эмигрировать.
Наш институт был одним из первых, куда начали поступать иностранные студенты. Сначала было больше разных недоразумений. Немцы приглашали девушек в кино и платили только за себя, а девушки не имели с собой денег. Когда у немцев просили сигареты закурить, они с ожиданием смотрели на просившего, дожидаясь оплаты одолженной сигареты. И всякое такое. Потом им стали читать лекции о русских порядках и обычаях.
Еще одна встреча помнится. Была у нас на первом курсе девушка-лачка (лаки, такая народность в Дагестане), Магинур. Мы с ней сошлись, когда начали вдвоем со всего потока, посещать уроки французского. Организовали такую группу для тех, кто в школе не изучал языков (как Магинур, она и по-русски говорила еле-еле, а позже оказалось, что ее в школе вообще ничему не научили, так что отчислили после первой сессии). Она поразила меня сначала внешностью: никогда в жизни я не встречала такого рябого человека, видимо, она переболела полномасштабной оспой, все оливковое лицо ее было покрыто глубокими оспинами-рытвинами. Короткие ноги, колесиками. Ну, не похожа была девушка на царицу Тамар, никак.
С французским у нее было то же, что и со всеми другими предметами - полный кердык. Но мы общались немало, так как никаких других друзей и знакомых у нее не было. Она мне в основном рассказывала о своей прошлой и будущей жизни, планах и обычаях лакского народа. Зачем она вообще сюда приехала? Она пояснила, что без диплома ее не возьмут замуж. Домыслила, что с ее внешностью диплом - единственное достоинство, которое может ей придать некоторую ценность на рынке невест. После свадьбы работа по специальности не предусматривалась. Так что чаще всего Магинур своим низким хриплым голосом сто лет прокурившей ведьмы рассуждала о предсвадебных приготовлениях и свадебных обычаях. По ее словам, жених должен подарить отцу невесты автомобиль (предпочитительно "Волгу", всем женщинам в роду невесты - платки, связанные из таких тонких ниток (ангорских коз, я предположила), чтобы проходили через кольцо. Невесту надо было обеспечить неким количеством золотых украшений, большим таким количеством, но ее русского языка не хватало для подробного описания ассортимента. Семья же невесты тоже должна была выпрыгнуть из последних штанов - организовать свадьбу человек на ... сот, невеста же личными ручками должна была наварить тазик специальной халвы и преподнести его матери жениха. Какие-то правила были насчет жилья для молодых. Такие расходы потрясали мое воображение.
Сейчас мне думается, что кавказцы, при таких запросах, если не имеют нормальных возможностей зарабатывать хорошо, просто вынуждены грабить, подрабатывать любыми путыми, а как иначе они могут жениться и вообще получить секс, а ведь они темпераментны и сексуальны, без сомнения, побольше, чем прохладные северяне. И с такой огромной разницей в обычаях и нравах лучше бы жить отдельно, построив высокий забор. Вы знаете, я никак не расистка, но тем не менее. Лучше бы соседями у России были чернокожие африканцы.
По приезду в Англию я больших культурных шоков не испытала. Адекватный европейский народ,