Отчего так серо
«С сотворения мира и вплоть до XV столетия христианской эры зодчество было великой книгой человечества, основной формулой, выражавшей человека на всех стадиях его развития - как существа физического, так и существа духовного»
Виктор Гюго «Собор Парижской Богоматери», книга пятая, II. Вот это убьет то
На важность архитектуры в восприятии социо-культурного уровня человечества, нации, страны, города отдельным человеком мне намекнул Гюго. Его тезис «книгопечатание убило церковь и зодчество». В сочетании (и без) с «Бегством от свободы» Фромма эта ветвь размышления крайне любопытна, но главное озарение: архитектура - книга человечества, отражение его [человечества] мышления, представлений о мире, устремлений, верований, языка. И книга эта не только для записи как дневник полевого исследователя, но и для чтения. Человек перестал писать в камне, научившись печатать, утверждает Гюго. Но читать-то не разучился... Все окружающее нас - воспитывает нас, формирует представления о прекрасном, норме и уродстве. Архитектура и сегодня - букварь, библия, скрижаль, учебное пособие по высшим ценностям и законам эстетики.
Некрасивая жизнь
Панельные дома и трубы - единый городской вид, объединяющий бывший СССР крепче любого Евразийского, Европейского или иного союза. Большие города во всем бывшем СССР - результат быстрого и оптимального решения жилищной проблемы. Проблема была огромная: к 1945 г. без крова осталось до 20 млн. человек, а ведь у многих и до войны человеческого жилья не было. Люди жили без туалетов и ванны, без тепла, без частной жизни. Полстраны - в бараках, полстраны - в избушках. В 1957 г., когда массовое строительство жилья наконец стартовало в полную силу, преодолеть нужно было и послереволюционный, и довоенный, и послевоенный дефицит простейших, минимальных условий жизни. Как и любая другая гигантская социально-политическая проблема в нашей стране (а их решение обычно откладывается лет на 50, ситуация привычно доводится до кипения), эта решалась в авральном режиме: стройками наспех, тесными квартирами в панельных сборных конструкциях. Но это было большое дело - как все были благодарны! Началась частная жизнь, появились кухни, общение, доверие, новое искусство, новая жизнь.
Без этих сотен и сотен миллионов метров жилья СССР мог бы взорваться и не дожить до конца 80-х, благодаря им дожил. Государство решило свою главную задачу - продлило себе существование лет на 30, но дома пережили его.
Индустриально произведенные многоэтажные дома - до сих пор главное массовое жилье, основа рынка недвижимости и то, чем заполняется пространство. Город спит в спальных районах. Потом из них выбегает, быстро что-то делает, перемещаясь по более гуманной городской среде центра, и возвращается в бункеры. Что в этих бункерах может уродиться - Бирюлева всем показало.
Такие дома и кварталы строили везде в XX в.: это социальное, субсидированное жилье. Очень редко это хорошее жилье. Мы живем в «проектах» («проджектах», как их называют в США и Канаде), а платим за них как за нормальные, хорошие дома. Вокруг домов пространства нет - есть только интерьер квартиры, и это, конечно, сказывается на поведении и отношении к окружающим. Вроде бы построили крышу над головой, да еще и выдали в собственность, но со стороны на это лучше не смотреть. Настоящая жизнь возможна только внутри или уж где-то за пределами всего этого бывшего «проекта».
«Пейзаж есть прошлое в чистом виде». То, что мы видим вокруг, - прошлое. Люди давно изменились, живут по-другому, образ жизни совсем не тот, что был в СССР, а пространство все то же. Это, наверное причина того, что прошлое не отпускает. Как оно может отпустить, если оно вокруг? Прошлое нас приветствует каждый день. Эти вещественные доказательства каждый день напоминают, как мы жили в этом месте: крушили все вокруг, заставляли работать бесплатно, не ценили человеческий масштаб и человеческое жилье, рады были перестройке города проспектами и целыми новыми кварталами.
Вопрос частной жизни решен, пусть и с опозданием на десятки лет. Но общественная среда, включая общественные пространства, отстает в развитии больше чем на 50 лет. Все, что внутри квартир, - уже хорошо. Но все, что вокруг домов, - страшно. А эту проблему единым «проектом» не решить.
Максим Трудолюбов
«Ведомости» от 08.11.2013, №207 (3469)
§ 172. Зона комфорта
У каждого человека существует зона комфорта, независимо от того, где он находится. Даже у бомжа есть такая зона, она ограничивается его коробкой из-под холодильника. Автор полагает, что на разницу в уровне жизни зона комфорта граждан влияет гораздо больше, чем богатство страны.
У человека, который живет в Европе, зона комфорта распространяется дальше, чем его квартира: она захватывает его лестничную площадку, его дворик, его улицу, его квартал. Его центр города. (Окраины европейских городов при этом так же ужасны, как и наши: панельное жилье везде довольно жуткое и французский шахтерский городок мало чем отличается от донецких унылых окраин.)
В России традиционно зона комфорта заканчивается у человека его входной дверью. Обивка, которую он сделал себе на дверь, еще будет входить в зону комфорта, а вот сантиметр от порога уже нет. Человеку все равно, что там: страшная масляная краска, велосипед или какой-то пятидесятого года сундук, выставленный соседями.
§ 36. Убитое поколение
«Что мешает нашим современникам делать так же хорошо, думать перед публикацией, видеть перед собой не малограмотного заказчика, а понимающего ценителя? Воспитание.
В этом нет вины родителей, нянь, учителей и профессоров. Виновато само окружение. Именно оно воспитывает одно из самых важных качеств человека - чувство вкуса и способность отличать эстетическое от плебейского»
§ 19. Прививка от действительности
Та среда, в которой вырастают люди, формирует сознание сильнее любой школы. Почему средний западный дизайн на два порядка лучше и качественней среднего российского?
Элементарно, Ватсон. С раннего детства неокрепший разум наблюдает за окружающей средой. Вокруг человека открывается целый мир, созданный теми, кто жил до него. Этот мир большинством воспринимается как данность. Потому что совсем не многие способны даже представить, что бывает иначе и что изменение действительности подвластно любому. Стоит только захотеть»
И Никонова с его «Приматы без солнца скучнеют»-объяснением нашего менталитета надо вспомнить.
Виктор Гюго «Собор Парижской Богоматери», книга пятая, II. Вот это убьет то
На важность архитектуры в восприятии социо-культурного уровня человечества, нации, страны, города отдельным человеком мне намекнул Гюго. Его тезис «книгопечатание убило церковь и зодчество». В сочетании (и без) с «Бегством от свободы» Фромма эта ветвь размышления крайне любопытна, но главное озарение: архитектура - книга человечества, отражение его [человечества] мышления, представлений о мире, устремлений, верований, языка. И книга эта не только для записи как дневник полевого исследователя, но и для чтения. Человек перестал писать в камне, научившись печатать, утверждает Гюго. Но читать-то не разучился... Все окружающее нас - воспитывает нас, формирует представления о прекрасном, норме и уродстве. Архитектура и сегодня - букварь, библия, скрижаль, учебное пособие по высшим ценностям и законам эстетики.
Некрасивая жизнь
Панельные дома и трубы - единый городской вид, объединяющий бывший СССР крепче любого Евразийского, Европейского или иного союза. Большие города во всем бывшем СССР - результат быстрого и оптимального решения жилищной проблемы. Проблема была огромная: к 1945 г. без крова осталось до 20 млн. человек, а ведь у многих и до войны человеческого жилья не было. Люди жили без туалетов и ванны, без тепла, без частной жизни. Полстраны - в бараках, полстраны - в избушках. В 1957 г., когда массовое строительство жилья наконец стартовало в полную силу, преодолеть нужно было и послереволюционный, и довоенный, и послевоенный дефицит простейших, минимальных условий жизни. Как и любая другая гигантская социально-политическая проблема в нашей стране (а их решение обычно откладывается лет на 50, ситуация привычно доводится до кипения), эта решалась в авральном режиме: стройками наспех, тесными квартирами в панельных сборных конструкциях. Но это было большое дело - как все были благодарны! Началась частная жизнь, появились кухни, общение, доверие, новое искусство, новая жизнь.
Без этих сотен и сотен миллионов метров жилья СССР мог бы взорваться и не дожить до конца 80-х, благодаря им дожил. Государство решило свою главную задачу - продлило себе существование лет на 30, но дома пережили его.
Индустриально произведенные многоэтажные дома - до сих пор главное массовое жилье, основа рынка недвижимости и то, чем заполняется пространство. Город спит в спальных районах. Потом из них выбегает, быстро что-то делает, перемещаясь по более гуманной городской среде центра, и возвращается в бункеры. Что в этих бункерах может уродиться - Бирюлева всем показало.
Такие дома и кварталы строили везде в XX в.: это социальное, субсидированное жилье. Очень редко это хорошее жилье. Мы живем в «проектах» («проджектах», как их называют в США и Канаде), а платим за них как за нормальные, хорошие дома. Вокруг домов пространства нет - есть только интерьер квартиры, и это, конечно, сказывается на поведении и отношении к окружающим. Вроде бы построили крышу над головой, да еще и выдали в собственность, но со стороны на это лучше не смотреть. Настоящая жизнь возможна только внутри или уж где-то за пределами всего этого бывшего «проекта».
«Пейзаж есть прошлое в чистом виде». То, что мы видим вокруг, - прошлое. Люди давно изменились, живут по-другому, образ жизни совсем не тот, что был в СССР, а пространство все то же. Это, наверное причина того, что прошлое не отпускает. Как оно может отпустить, если оно вокруг? Прошлое нас приветствует каждый день. Эти вещественные доказательства каждый день напоминают, как мы жили в этом месте: крушили все вокруг, заставляли работать бесплатно, не ценили человеческий масштаб и человеческое жилье, рады были перестройке города проспектами и целыми новыми кварталами.
Вопрос частной жизни решен, пусть и с опозданием на десятки лет. Но общественная среда, включая общественные пространства, отстает в развитии больше чем на 50 лет. Все, что внутри квартир, - уже хорошо. Но все, что вокруг домов, - страшно. А эту проблему единым «проектом» не решить.
Максим Трудолюбов
«Ведомости» от 08.11.2013, №207 (3469)
§ 172. Зона комфорта
У каждого человека существует зона комфорта, независимо от того, где он находится. Даже у бомжа есть такая зона, она ограничивается его коробкой из-под холодильника. Автор полагает, что на разницу в уровне жизни зона комфорта граждан влияет гораздо больше, чем богатство страны.
У человека, который живет в Европе, зона комфорта распространяется дальше, чем его квартира: она захватывает его лестничную площадку, его дворик, его улицу, его квартал. Его центр города. (Окраины европейских городов при этом так же ужасны, как и наши: панельное жилье везде довольно жуткое и французский шахтерский городок мало чем отличается от донецких унылых окраин.)
В России традиционно зона комфорта заканчивается у человека его входной дверью. Обивка, которую он сделал себе на дверь, еще будет входить в зону комфорта, а вот сантиметр от порога уже нет. Человеку все равно, что там: страшная масляная краска, велосипед или какой-то пятидесятого года сундук, выставленный соседями.
§ 36. Убитое поколение
«Что мешает нашим современникам делать так же хорошо, думать перед публикацией, видеть перед собой не малограмотного заказчика, а понимающего ценителя? Воспитание.
В этом нет вины родителей, нянь, учителей и профессоров. Виновато само окружение. Именно оно воспитывает одно из самых важных качеств человека - чувство вкуса и способность отличать эстетическое от плебейского»
§ 19. Прививка от действительности
Та среда, в которой вырастают люди, формирует сознание сильнее любой школы. Почему средний западный дизайн на два порядка лучше и качественней среднего российского?
Элементарно, Ватсон. С раннего детства неокрепший разум наблюдает за окружающей средой. Вокруг человека открывается целый мир, созданный теми, кто жил до него. Этот мир большинством воспринимается как данность. Потому что совсем не многие способны даже представить, что бывает иначе и что изменение действительности подвластно любому. Стоит только захотеть»
И Никонова с его «Приматы без солнца скучнеют»-объяснением нашего менталитета надо вспомнить.