Печаль моя светла
Не судите строго, само пришло
Казалось, я затем пишу стихи,
Зачем другие бьют в колокола -
Я извлекаю зёрна из трухи,
Затем дроблю в труху на новый лад,
Ношу по миру воду в решете,
Пытаюсь разом жить на две страны
И знаю, что меня читают те,
Кому стихи по жизни не нужны.
Вчера я понял, почему болит:
Всё очень просто, очень комильфо:
Во мне живут еврей-антисемит,
Нацист-мулат и педик-гомофоб.
У каждого нелёгкая рука,
Они ведут промеж собой бои,
Сражаясь до последнего звонка
За оба полушария мои.
И я молчу - что скажешь тут, дружок,
Пишу лишь в стол, пою в кругу врагов -
Неспетое друзьям ужасно жжёт,
Но из друзей не соберёшь кругов.
В ночи горит Полярная звезда,
Опять стихи мерещатся во сне.
И думаешь: ни слова, никогда.
Но Бог смеётся над моими «нет».
Казалось, я затем пишу стихи,
Зачем другие бьют в колокола -
Я извлекаю зёрна из трухи,
Затем дроблю в труху на новый лад,
Ношу по миру воду в решете,
Пытаюсь разом жить на две страны
И знаю, что меня читают те,
Кому стихи по жизни не нужны.
Вчера я понял, почему болит:
Всё очень просто, очень комильфо:
Во мне живут еврей-антисемит,
Нацист-мулат и педик-гомофоб.
У каждого нелёгкая рука,
Они ведут промеж собой бои,
Сражаясь до последнего звонка
За оба полушария мои.
И я молчу - что скажешь тут, дружок,
Пишу лишь в стол, пою в кругу врагов -
Неспетое друзьям ужасно жжёт,
Но из друзей не соберёшь кругов.
В ночи горит Полярная звезда,
Опять стихи мерещатся во сне.
И думаешь: ни слова, никогда.
Но Бог смеётся над моими «нет».