если мы не люди, то свинья не красавица
Originally posted by staroverov1 at если мы не люди, то свинья не красавица
"Это недетский сон", - подумал Староверов, когда бодхисаттва от хасидизма вручил ему набор бумажных шестиконечных звёзд и сказал, что пора заниматься благотворительностью, таков путь монаха. Путь начинался отчего-то в нью-йоркском метро то ли на станции Bronx Park East красной линии, то ли на станции Morris Park зелёной ветки - эти места недалеко друг от друга, места не очень хорошие, тем более, что работать благотворителем предполагалось ночью, а дело происходило в восьмидесятые годы, когда голливудские сценаристы не советовали спускаться в сабвей даже днём и даже в центре.
Ситуация осложнялась тем, что работали не все органы чувств: слух явно отказал, и мусорные пакеты на полу летали молча, как молча подходили редкие поезда. Староверов чувствовал себя то ли героем немого фильма при пропавшем тапёре, то ли Улиссом, которому залепили уши воском, чтобы не слышать пения Сирен - в любом случае мизанцена выстроена хреново, а роль прописана нелепо. Тем не менее, Староверов продолжал раздавать маген Давид бомжам, потому что других пассажиров не платформе не было, и даже радостно было увидеть подошедших троих человек, которым обязательно надо было всучить дешёвые мятые звёзды, и это несмотря на чёрную кожу, бритые головы и тату в виде свастики. Свастики. Дошло слишком поздно. Староверов прочитал по губам главного нацика: "О, чёрный жид, два в одном флаконе", и понял, что его будут не просто бить и, возможно, ногами, а именно убивать - негр да ещё и еврей не был человеком, в то время из таких принято было делать трупы.
* * *
Реал был не таким жёстким. Доктор, третьего дня увидев староверовскую кардиограмму, несколько даже не побелела, а пожелтела и посмотрела на Староверова, как на покойника, разве что за ноги не подержала и в лоб не поцеловала. Кардиограмму надо было переделывать, потому что с той, что была, долго не протянешь. На следующий день, впрочем, выяснилось, что оператор ЭКГ немного попутала: "Ой, я молодому человеку его 40 лет записала как год рождения, а мужчину 1940 года омолодила на 30 лет. Теперь придётся старика обрадовать, что его фибрилляция с двумя блокадами снова благоприобретённо вернулась. А Вы, молодой человек, идите к хирургу, да не грешите больше, а то будет и у Вас трепыхание предсердий.
Хирурги же из-за Староверова едва не подрались - это бывает, когда двое немолодых мужчин-медиков ссорятся из-за юноши, почитайте хотя бы Петрония.
-- Я буду оперировать, я кандидат наук! - Почти кричал тот, что помоложе.
-- А у меня высшая категория, и аппендиксы я удалял, как зубы, - отвечал тот, что постарше и с бородкой.
-- У аппендицитников просто летальный процент выше, вот ты и брал количеством. Молодой человек, идите ко мне, я Вас не обижу.
-- А у меня рука лёгкая, ложитесь под меня, - убеждал бородатый.
-- А я честный. Вы знаете молодой человек, что слова с окончанием на -ома это всегда опухоль?
-- Всегда опухоль, но не всегда онкология, ты не пугай. Молодой человек, не бойтесь. Давайте, я пропальпирую Вам что-нибудь. Кто танцует мальчика, тот его и режет. В пятницу, пятнадцатого.
Староверов и так знал, что опухоль и что придётся резать. Два клоуна с медицинским образованием, очевидно, были добрые люди и устроили цирковое представление ради единственного зрителя, а единственный зритель думал о том, что его ЖЖ вынужден будет взять небольшой отпуск по состоянию здоровья, но дело даже не в этом, а в том, что Староверов всё же боялся. Страх вообще слишком липкое чувство, чтобы оторвать его незаметно для окружающих, а чтобы отрвать безболезненно, об этом не могло быть и речи.
* * *
Похожий липкий страх Староверов испытывал во сне в подземке Большого Яблока, когда его принялись убивать трое скинхедов. В руках были только бумажные маген Давид, но в оружие при желании можно было превратить что угодно. В сабвее было очень холодно, даже бумага покрылась льдом. Староверов почти незаметным, но резким движением метнул сюрикены во врагов - одному попало в сердце, другому перерезало сонную артерию, с третьим получилось не очень красиво: сюрикен у него выдрал с мясом шейный позвонок.
Староверов смотрел на агонию гитлерюгендов и всё ждал, что добрый режиссёр скажет "Стоп, снято", но режиссёра не было, и полицейских тоже не было. Пришлось надеть тёмные очки и орать неизвестно кому : "Я - человек, и это звучит! Ублюдки, I'll be back! Есть такая хорошая русская пословица - "если мы не люди, то свинья не красавица". Это абсурдная пословица, и пока у вас есть минута до смерти мозга, подумайте о смысле, потому что смысла никакого нет"
Староверов вывалился в реальность быстро: сон был из породы тех, что длятся менее секунды и только во время пробуждения. Недавний страх никуда не пропал, просто на него стало по фиг. Конечно, опухоль не исчезла, операцию никто не отменял, но всё это в целом было слишком человеческим и, конечно, небольшой платой за то, что свинья оказалась красавицей.
"Это недетский сон", - подумал Староверов, когда бодхисаттва от хасидизма вручил ему набор бумажных шестиконечных звёзд и сказал, что пора заниматься благотворительностью, таков путь монаха. Путь начинался отчего-то в нью-йоркском метро то ли на станции Bronx Park East красной линии, то ли на станции Morris Park зелёной ветки - эти места недалеко друг от друга, места не очень хорошие, тем более, что работать благотворителем предполагалось ночью, а дело происходило в восьмидесятые годы, когда голливудские сценаристы не советовали спускаться в сабвей даже днём и даже в центре.
Ситуация осложнялась тем, что работали не все органы чувств: слух явно отказал, и мусорные пакеты на полу летали молча, как молча подходили редкие поезда. Староверов чувствовал себя то ли героем немого фильма при пропавшем тапёре, то ли Улиссом, которому залепили уши воском, чтобы не слышать пения Сирен - в любом случае мизанцена выстроена хреново, а роль прописана нелепо. Тем не менее, Староверов продолжал раздавать маген Давид бомжам, потому что других пассажиров не платформе не было, и даже радостно было увидеть подошедших троих человек, которым обязательно надо было всучить дешёвые мятые звёзды, и это несмотря на чёрную кожу, бритые головы и тату в виде свастики. Свастики. Дошло слишком поздно. Староверов прочитал по губам главного нацика: "О, чёрный жид, два в одном флаконе", и понял, что его будут не просто бить и, возможно, ногами, а именно убивать - негр да ещё и еврей не был человеком, в то время из таких принято было делать трупы.
* * *
Реал был не таким жёстким. Доктор, третьего дня увидев староверовскую кардиограмму, несколько даже не побелела, а пожелтела и посмотрела на Староверова, как на покойника, разве что за ноги не подержала и в лоб не поцеловала. Кардиограмму надо было переделывать, потому что с той, что была, долго не протянешь. На следующий день, впрочем, выяснилось, что оператор ЭКГ немного попутала: "Ой, я молодому человеку его 40 лет записала как год рождения, а мужчину 1940 года омолодила на 30 лет. Теперь придётся старика обрадовать, что его фибрилляция с двумя блокадами снова благоприобретённо вернулась. А Вы, молодой человек, идите к хирургу, да не грешите больше, а то будет и у Вас трепыхание предсердий.
Хирурги же из-за Староверова едва не подрались - это бывает, когда двое немолодых мужчин-медиков ссорятся из-за юноши, почитайте хотя бы Петрония.
-- Я буду оперировать, я кандидат наук! - Почти кричал тот, что помоложе.
-- А у меня высшая категория, и аппендиксы я удалял, как зубы, - отвечал тот, что постарше и с бородкой.
-- У аппендицитников просто летальный процент выше, вот ты и брал количеством. Молодой человек, идите ко мне, я Вас не обижу.
-- А у меня рука лёгкая, ложитесь под меня, - убеждал бородатый.
-- А я честный. Вы знаете молодой человек, что слова с окончанием на -ома это всегда опухоль?
-- Всегда опухоль, но не всегда онкология, ты не пугай. Молодой человек, не бойтесь. Давайте, я пропальпирую Вам что-нибудь. Кто танцует мальчика, тот его и режет. В пятницу, пятнадцатого.
Староверов и так знал, что опухоль и что придётся резать. Два клоуна с медицинским образованием, очевидно, были добрые люди и устроили цирковое представление ради единственного зрителя, а единственный зритель думал о том, что его ЖЖ вынужден будет взять небольшой отпуск по состоянию здоровья, но дело даже не в этом, а в том, что Староверов всё же боялся. Страх вообще слишком липкое чувство, чтобы оторвать его незаметно для окружающих, а чтобы отрвать безболезненно, об этом не могло быть и речи.
* * *
Похожий липкий страх Староверов испытывал во сне в подземке Большого Яблока, когда его принялись убивать трое скинхедов. В руках были только бумажные маген Давид, но в оружие при желании можно было превратить что угодно. В сабвее было очень холодно, даже бумага покрылась льдом. Староверов почти незаметным, но резким движением метнул сюрикены во врагов - одному попало в сердце, другому перерезало сонную артерию, с третьим получилось не очень красиво: сюрикен у него выдрал с мясом шейный позвонок.
Староверов смотрел на агонию гитлерюгендов и всё ждал, что добрый режиссёр скажет "Стоп, снято", но режиссёра не было, и полицейских тоже не было. Пришлось надеть тёмные очки и орать неизвестно кому : "Я - человек, и это звучит! Ублюдки, I'll be back! Есть такая хорошая русская пословица - "если мы не люди, то свинья не красавица". Это абсурдная пословица, и пока у вас есть минута до смерти мозга, подумайте о смысле, потому что смысла никакого нет"
Староверов вывалился в реальность быстро: сон был из породы тех, что длятся менее секунды и только во время пробуждения. Недавний страх никуда не пропал, просто на него стало по фиг. Конечно, опухоль не исчезла, операцию никто не отменял, но всё это в целом было слишком человеческим и, конечно, небольшой платой за то, что свинья оказалась красавицей.