С кем воюет майдан
Это было году в 82-м, в одном многочисленных горняцких поселков Донбасса. Поселок небольшой, застроенный двухэтажными домами. День был самый обычный, нормальный летний день. Дети на каникулах, носятся по улицам, горланят. Окна открыты, женщины готовят, стирают, покрикивают на детей. Мужики постарше козла забивают...
Вот тут и завыла сирена на шахте. Этот страшный сигнал, звук беды. Городок изменился моментально. Дядя Коля, отдыхавший со смены, вскочил, и стал как-то неловко обуваться, бормоча что-то себе под нос. От подьездов в сторону шахты быстрым шагом шли мрачные мужики. На ходу они здоровались, тихо, как поминках. Женщины бросили свои борщи и стояли у окон. Дети прижались к стенкам домов.
Если посмотреть сверху, то поселок просто истекал своими шахтерами, как истекает кровью человек. И вместе с ними из поселка уходила жизнь, как с кровью уходит жизнь из человека. Ушла радость, ушли звуки... Поселок замер.
Дядина жена села с вязанием у самого окна. Потом полезла куда-то в шкаф, вытащила початую бутылку водки, перелила ее в графин и поставила его в холодильник. Потому что сегодня мужики выпьют. За здравие или за упокой.
Невозможно понять сколько времени это все тянулось. Времени не было. Ничего не было. Вот от шахты показалась первая группа мужиков. Шумной толпой они шли по улице... и поселок вдруг ожил. Никому ничего не надо было обьяснять- сегодня все обошлось, всех откопали целыми. Бабы кидались к плитам- разогревать обед, а детишки растаскивали своих отцов по квартирам...
Эти люди.. Они и сегодня там живут. И сегодня они честно и много работают, растят детей и ходят со смертью в обнимку.
Они не жгут покрышек, не ломают, не убивают. Своим трудом они кормят себя и свою страну. Но увы, в Украине находятся твари, которые за это называют их «рабами», требуют запретить их родной язык и грозят «публичными расстрелами».
Вот тут и завыла сирена на шахте. Этот страшный сигнал, звук беды. Городок изменился моментально. Дядя Коля, отдыхавший со смены, вскочил, и стал как-то неловко обуваться, бормоча что-то себе под нос. От подьездов в сторону шахты быстрым шагом шли мрачные мужики. На ходу они здоровались, тихо, как поминках. Женщины бросили свои борщи и стояли у окон. Дети прижались к стенкам домов.
Если посмотреть сверху, то поселок просто истекал своими шахтерами, как истекает кровью человек. И вместе с ними из поселка уходила жизнь, как с кровью уходит жизнь из человека. Ушла радость, ушли звуки... Поселок замер.
Дядина жена села с вязанием у самого окна. Потом полезла куда-то в шкаф, вытащила початую бутылку водки, перелила ее в графин и поставила его в холодильник. Потому что сегодня мужики выпьют. За здравие или за упокой.
Невозможно понять сколько времени это все тянулось. Времени не было. Ничего не было. Вот от шахты показалась первая группа мужиков. Шумной толпой они шли по улице... и поселок вдруг ожил. Никому ничего не надо было обьяснять- сегодня все обошлось, всех откопали целыми. Бабы кидались к плитам- разогревать обед, а детишки растаскивали своих отцов по квартирам...
Эти люди.. Они и сегодня там живут. И сегодня они честно и много работают, растят детей и ходят со смертью в обнимку.
Они не жгут покрышек, не ломают, не убивают. Своим трудом они кормят себя и свою страну. Но увы, в Украине находятся твари, которые за это называют их «рабами», требуют запретить их родной язык и грозят «публичными расстрелами».