Оказалось, что сказку можно сотворить своими руками
Сложно представить, сколько детей в новый год ждут Деда Мороза и Снегурочку. Родители выходят из этого положения по-разному: кто-то отводит ребенка на елку в детском саду, кто-то наклеивает бороду главе семейства, кто-то просто обходится словами: "Они только что тут были и принесли тебе подарок! Как жаль, что ты их не застал!". В любом случае, дети получают свою долю новогоднего волшебства благодаря взрослым. А когда ты вырастаешь сам, то понимаешь: поверить в новогодние чудеса можно только с помощью детей. Они сами творцы этой сказки, и сегодня они отдают одну из главных ролей в ней тебе. Ты будешь Снегурочкой.
"Ты будешь Снегурочкой", - услышала я в телефонной трубке. Позвонили из центра дошкольного образования, с руководством которого у меня остались хорошие отношения со времен моего пятилетия. Руководство этого центра устраивало для своих подопечных из младшей группы новогодний праздник, в котором должно было быть все, чего так хотят дети и от чего так устали взрослые: елка, подарки, хороводы, Дед Мороз и... Снегурочки как раз не хватало. А поскольку организаторы праздника помнили меня как милую девчушку с длинными светлыми косами, то предложили "подарить детям новогоднюю сказку". От меня ничего не требовалось, кроме знания мотива "в лесу родилась елочка" и хорошего настроения.
Кошмар начался, когда я надела костюм. Длинный белый тулуп был рассчитан на хрупкие снегуровские плечи, а мои были, так скажем, немного из другой сказки. На голову одели странную голубоватую шапку, с краев которой свисали на нитках белые бусинки. Думаю, упоминать о том, насколько жарко было в этом тулупе, варежках и шапке, когда в помещении плюс двадцать, было бы излишним. Ещё мне приходилось прятаться от детей: не дай Бог Петя или Маша увидят меня до начала представления, и их вера в Снегурочку пошатнется. Я волновалась, потому что толком не знала, чего ждать от этих детей. Вдруг они не поверят мне? Вдруг поймут, что я ненастоящая? И вообще, как себя вести?
Наступил момент истины, когда после традиционных криков "Де-е-ед Мо-роз, Сне-гу-рочка!" мы с моей напарницей Дедом Морозом (хрупкой женщиной, которая умела говорить таким басом, что содрогались стены) зашли в зал, где нас ждали два десятка детей от трех до пяти. Я была совершенно растеряна. Мне казалось, что дети сейчас увидят меня, такую смущенную и потерянную, и забросают если не помидорами, то игрушками с елки точно. Они отреагировали совсем по-другому. Они просто все разом рванулись ко мне. Самые смелые обнимались со мной и брали за руку, дети постеснительнее стояли рядом и с благоговением смотрели на меня и с особым восхищением на ненавистный мне костюм. Позже я поняла, что Деда Мороза многое детишки немного побаиваются: у него странный голос, борода, он требует то стишки, то песенки, а Снегурочка им ближе. Особенно девочкам. Хотя многие родители явно не поскупились на новогодние платья для своих дочерей, все девочки считали меня, сгорающую от жары в белом тулупе и проклинающую белые бусинки, которые лезут прямо в лицо, божественно красивым светлым существом. Пока Дед Мороз по третьему кругу выслушивал "В декабре, в декабре, все деревья в серебре", дети убедительно просили меня поговорить с дедушкой, чтобы он принес им щеночка, котеночка, барби, каких-то роботов "бакугамов", стреляющих лазерами, и другие новинки игрушечной индустрии, которые я была не в силах запомнить. Я слушала их с улыбкой и думала, что многие родители наверняка против животных дома, кто-то не может потратить зарплату на новую барби, а кто-то просто не найдет именно того "бакугама" в суматохе предновогодних распродаж. А эти ребятишки, не увидев заветного подарка под елкой, подумают, что я их обманула, не сдержала слово. Им же не станешь сейчас рассказывать о том, как сложно исполняются желания во взрослом мире, до которого им, дай Бог, расти ещё лет пятнадцать. Поэтому я просто улыбаюсь и киваю: "Да, конечно, мы с Дедом Морозом вам все принесем первого января".
Прошло минут двадцать, и я, как мне показалось, вошла в роль. Мы с напарницей Дедом Морозом водили хороводы, пели новогодние песни, половину из которых я впервые слышала, а под конец раздали ребятам сувениры - наборы конфет, на которые родители предварительно скидывались по 150 рублей за штуку. Весь праздник занял не более часа, потом мы ушли, сославшись на тысячи ребят по всей стране, которые с нетерпением ждут нас.
На самом деле, меня никто не ждал. Я наконец сменила тулуп на обычное пальто, распустила косички и с особой радостью сняла шапку со свисающими бусинками. Мы с напарницей Дедом Морозом, которая из снежного старца превратилась в руководителя младшей группы Нину Алексееву, сидели в коридоре и обсуждали феномен нового года. "Дети ведь всегда очень внимательны, как получается, что они не узнают Вас за бородой из ваты?", - спросила я. "Дети видят то, во что верят, отвечала Нина, укладывая в коробку свой волшебный посох. Это особенность детской психологии: они придумывают себе, что к ним сегодня придет настоящий Дед Мороз, и верят в это по-настоящему, как мы верим в то, что Земля круглая. Даже если у них и проскальзывает мысль, что это я, а не сказочный дедушка, то они сразу же переключаются, отгоняют от себя эту мысль. Дети сами создают и поддерживают сказку, моей заслуги тут нет". Я ждала смешных историй детских разоблачений, где мальчик хватает дедушку за бороду с криками "Это вата!”, а девочки отбирают друг у друга конфеты, но, как оказалось, ничего такого не было. "Забавно бывает, когда дети начинают рассказывать Деду Морозу совсем недетские стишки, - говорит Нина, - приходится перебивать криками "А дааавайте лучше песенку споем!". "Вы сами как отмечаете новый год?", - поинтересовалась я. "Честно, за декабрь так устаешь от всех этих праздников и новогодних песен, что тридцать первого хочется просто в тишине посидеть, бокал шампанского выпить и отоспаться наконец".
Проводив Нину, я тоже уже собиралась идти домой, как заметила, что двери актового зала открылись, и дети начали выходить. Я затаилась, боясь, что сейчас одним своим появлением сведу на нет все сегодняшние чудеса. Несмотря на то, что я стояла прямо около двери, выходившие дети даже не посмотрели на меня. Они были слишком увлечены и взахлеб рассказывали друг другу о своих впечатлениях. Их повели на праздничное чаепитие, а я наконец направилась к выходу. И тут передо мной возникла маленькая девочка в фиолетовом платье. "Узнала, - подумала я, - и заодно сейчас всем расскажет, что Снегурочка ненастоящая". Мы стояли друг напротив друга, и я уже ждала приговора. Девочка внимательно посмотрела на меня и спросила, не выговаривая букву "р":
- А где Снегулочка?
В этот момент не было ничего страшнее для меня, чем эта девчушка в четыре раза меня младше. Я даже не успела придумать красивую легенду, что Снегурочка уехала на ледяных санях, запряженных летающими оленями, поэтому просто выпалила:
- Не знаю.
Девочка ещё раз пристально всмотрелась в меня. А потом улыбнулась и облегченно сказала:
- Я знаю, она сейчас в фолточку вылетела, я видела.
И убежала пить чай с сушками.
"Ты будешь Снегурочкой", - услышала я в телефонной трубке. Позвонили из центра дошкольного образования, с руководством которого у меня остались хорошие отношения со времен моего пятилетия. Руководство этого центра устраивало для своих подопечных из младшей группы новогодний праздник, в котором должно было быть все, чего так хотят дети и от чего так устали взрослые: елка, подарки, хороводы, Дед Мороз и... Снегурочки как раз не хватало. А поскольку организаторы праздника помнили меня как милую девчушку с длинными светлыми косами, то предложили "подарить детям новогоднюю сказку". От меня ничего не требовалось, кроме знания мотива "в лесу родилась елочка" и хорошего настроения.
Кошмар начался, когда я надела костюм. Длинный белый тулуп был рассчитан на хрупкие снегуровские плечи, а мои были, так скажем, немного из другой сказки. На голову одели странную голубоватую шапку, с краев которой свисали на нитках белые бусинки. Думаю, упоминать о том, насколько жарко было в этом тулупе, варежках и шапке, когда в помещении плюс двадцать, было бы излишним. Ещё мне приходилось прятаться от детей: не дай Бог Петя или Маша увидят меня до начала представления, и их вера в Снегурочку пошатнется. Я волновалась, потому что толком не знала, чего ждать от этих детей. Вдруг они не поверят мне? Вдруг поймут, что я ненастоящая? И вообще, как себя вести?
Наступил момент истины, когда после традиционных криков "Де-е-ед Мо-роз, Сне-гу-рочка!" мы с моей напарницей Дедом Морозом (хрупкой женщиной, которая умела говорить таким басом, что содрогались стены) зашли в зал, где нас ждали два десятка детей от трех до пяти. Я была совершенно растеряна. Мне казалось, что дети сейчас увидят меня, такую смущенную и потерянную, и забросают если не помидорами, то игрушками с елки точно. Они отреагировали совсем по-другому. Они просто все разом рванулись ко мне. Самые смелые обнимались со мной и брали за руку, дети постеснительнее стояли рядом и с благоговением смотрели на меня и с особым восхищением на ненавистный мне костюм. Позже я поняла, что Деда Мороза многое детишки немного побаиваются: у него странный голос, борода, он требует то стишки, то песенки, а Снегурочка им ближе. Особенно девочкам. Хотя многие родители явно не поскупились на новогодние платья для своих дочерей, все девочки считали меня, сгорающую от жары в белом тулупе и проклинающую белые бусинки, которые лезут прямо в лицо, божественно красивым светлым существом. Пока Дед Мороз по третьему кругу выслушивал "В декабре, в декабре, все деревья в серебре", дети убедительно просили меня поговорить с дедушкой, чтобы он принес им щеночка, котеночка, барби, каких-то роботов "бакугамов", стреляющих лазерами, и другие новинки игрушечной индустрии, которые я была не в силах запомнить. Я слушала их с улыбкой и думала, что многие родители наверняка против животных дома, кто-то не может потратить зарплату на новую барби, а кто-то просто не найдет именно того "бакугама" в суматохе предновогодних распродаж. А эти ребятишки, не увидев заветного подарка под елкой, подумают, что я их обманула, не сдержала слово. Им же не станешь сейчас рассказывать о том, как сложно исполняются желания во взрослом мире, до которого им, дай Бог, расти ещё лет пятнадцать. Поэтому я просто улыбаюсь и киваю: "Да, конечно, мы с Дедом Морозом вам все принесем первого января".
Прошло минут двадцать, и я, как мне показалось, вошла в роль. Мы с напарницей Дедом Морозом водили хороводы, пели новогодние песни, половину из которых я впервые слышала, а под конец раздали ребятам сувениры - наборы конфет, на которые родители предварительно скидывались по 150 рублей за штуку. Весь праздник занял не более часа, потом мы ушли, сославшись на тысячи ребят по всей стране, которые с нетерпением ждут нас.
На самом деле, меня никто не ждал. Я наконец сменила тулуп на обычное пальто, распустила косички и с особой радостью сняла шапку со свисающими бусинками. Мы с напарницей Дедом Морозом, которая из снежного старца превратилась в руководителя младшей группы Нину Алексееву, сидели в коридоре и обсуждали феномен нового года. "Дети ведь всегда очень внимательны, как получается, что они не узнают Вас за бородой из ваты?", - спросила я. "Дети видят то, во что верят, отвечала Нина, укладывая в коробку свой волшебный посох. Это особенность детской психологии: они придумывают себе, что к ним сегодня придет настоящий Дед Мороз, и верят в это по-настоящему, как мы верим в то, что Земля круглая. Даже если у них и проскальзывает мысль, что это я, а не сказочный дедушка, то они сразу же переключаются, отгоняют от себя эту мысль. Дети сами создают и поддерживают сказку, моей заслуги тут нет". Я ждала смешных историй детских разоблачений, где мальчик хватает дедушку за бороду с криками "Это вата!”, а девочки отбирают друг у друга конфеты, но, как оказалось, ничего такого не было. "Забавно бывает, когда дети начинают рассказывать Деду Морозу совсем недетские стишки, - говорит Нина, - приходится перебивать криками "А дааавайте лучше песенку споем!". "Вы сами как отмечаете новый год?", - поинтересовалась я. "Честно, за декабрь так устаешь от всех этих праздников и новогодних песен, что тридцать первого хочется просто в тишине посидеть, бокал шампанского выпить и отоспаться наконец".
Проводив Нину, я тоже уже собиралась идти домой, как заметила, что двери актового зала открылись, и дети начали выходить. Я затаилась, боясь, что сейчас одним своим появлением сведу на нет все сегодняшние чудеса. Несмотря на то, что я стояла прямо около двери, выходившие дети даже не посмотрели на меня. Они были слишком увлечены и взахлеб рассказывали друг другу о своих впечатлениях. Их повели на праздничное чаепитие, а я наконец направилась к выходу. И тут передо мной возникла маленькая девочка в фиолетовом платье. "Узнала, - подумала я, - и заодно сейчас всем расскажет, что Снегурочка ненастоящая". Мы стояли друг напротив друга, и я уже ждала приговора. Девочка внимательно посмотрела на меня и спросила, не выговаривая букву "р":
- А где Снегулочка?
В этот момент не было ничего страшнее для меня, чем эта девчушка в четыре раза меня младше. Я даже не успела придумать красивую легенду, что Снегурочка уехала на ледяных санях, запряженных летающими оленями, поэтому просто выпалила:
- Не знаю.
Девочка ещё раз пристально всмотрелась в меня. А потом улыбнулась и облегченно сказала:
- Я знаю, она сейчас в фолточку вылетела, я видела.
И убежала пить чай с сушками.