Про барана, кукурузу и Санта-Барбару.
Еще в соседях у нас был совершенно легендарный дед Василь. В станице в каждом дворе была какая-нибудь живность. Дед Василь был овцеводом. Овец у него было всего штук пять, и он ими страшно гордился. Говорили, что в молодости Василь был модным, косил под ковбоя, носил большую шляпу с загнутыми полями и краги, выгонял своих подопечных из хлева длинной хворостиной и ловко прищелкивал языком, как хлыстом. Но главным в отаре был не Василь, а большой клокастый баран. Барана все боялись: характер у него был прескверный, а в дни, когда он был особо не в духе, то будучи подбитым под тощий зад широким бараньим лбом, летал даже сам дед Василь. Правда, думаю, дело было скорее в том, что баран был сторонником антиалкогольной кампании и вообще за ЗОЖ, и в этом их позиции с хозяином принципиально расходились.
Знаете, что самое ценное в кукурузе? Для нас, детей, вся прелесть данной культуры была в ботве. Кукурузы на соседских огородах было много, собирали её, связывая в снопы и отрезая початок, а ботву отправляли на силос, что с нашей точки зрения было возмутительным кощунством. Из длинных кукурузьих стеблей мы строили шалаши, а на кукурузьих листьях, как в ресторанах высокой кухни, подавали вареные мидии.
Как-то раз мы пронюхали, что баба Маня собрала первый урожай и повезла на рынок, а у неё за сараем лежит целый стог "богатства". Местный атаман Витька дал нашей шайке совсем не пионерское задание: потихоньку перетаскать ботву на берег Кубани, где была наша вотчина.
Помню, дело близилось к полудню. В это время станица вымирала: по телевизору крутили Санта-Барбару, и все взрослое население прилипало к экранам в ожидании, что там будет у Круза с Джиной, и успеют ли они до того, как выйдет из комы Сиси. Пока Кастильо расследовал убийство Чендлера, я гордо шла с огромным снопом кукурузной ботвы вдоль берега Кубани, где паслись станичные стада. Беда замаячила на горизонте, как водится, неожиданно. То ли в поисках травы посвежее, то ли просто утомившись от невыносимой жары, на меня нестройной колыхающейся тучей надвигалась отара деда Василя во главе с грозным бараном.
Овцы - существа впечатлительные. Когда видят что-то непривычное, пугаются, удивляются, переживают очень. На пути в хлев им лучше не попадаться. А тут я, как нарочно, да ещё и с тяжелым снопом. Дай, думаю, спрячусь. Пройдут мимо, и я дальше пойду.
А деваться на пологом берегу Кубани некуда - ни кустика. Загородилась я своим снопом, стою с ним в обнимку, а у самой аж колени от страха подкашиваются. Когда главный баран поравнялся со мной, то встал, как вкопанный, разглядывая диковинку. Остальные члены коллектива вожака обгонять не смеют. Стали по округе разбредаться, травку пощипывать. Постояла я за снопом, постояла, терпение моё лопнуло, смелость тоже куда-то делась. Решила бежать.
Это надо было видеть! Я бросила сноп и метнулась от барана, а баран от меня, и УПАЛ! А ноги продолжают бежать, уже по воздуху! И даже не блеет, а просто истошно вопит. Я тоже громко орала, когда бежала, сверкая пятками))) Овечки так те вообще переполошились, бедняги, в общем, устроили мы там ту еще суматоху.
С тех пор я точно знаю, что со всякими там баранами на дороге лучше не пересекаться. А если не удалось разминуться, то засады в кустах им тоже устраивать не стоит - себе дороже обойдется. А за кукурузными снопами я потом храбро вернулась и донесла таки добычу.
Барана звали Мэйсон.
Знаете, что самое ценное в кукурузе? Для нас, детей, вся прелесть данной культуры была в ботве. Кукурузы на соседских огородах было много, собирали её, связывая в снопы и отрезая початок, а ботву отправляли на силос, что с нашей точки зрения было возмутительным кощунством. Из длинных кукурузьих стеблей мы строили шалаши, а на кукурузьих листьях, как в ресторанах высокой кухни, подавали вареные мидии.
Как-то раз мы пронюхали, что баба Маня собрала первый урожай и повезла на рынок, а у неё за сараем лежит целый стог "богатства". Местный атаман Витька дал нашей шайке совсем не пионерское задание: потихоньку перетаскать ботву на берег Кубани, где была наша вотчина.
Помню, дело близилось к полудню. В это время станица вымирала: по телевизору крутили Санта-Барбару, и все взрослое население прилипало к экранам в ожидании, что там будет у Круза с Джиной, и успеют ли они до того, как выйдет из комы Сиси. Пока Кастильо расследовал убийство Чендлера, я гордо шла с огромным снопом кукурузной ботвы вдоль берега Кубани, где паслись станичные стада. Беда замаячила на горизонте, как водится, неожиданно. То ли в поисках травы посвежее, то ли просто утомившись от невыносимой жары, на меня нестройной колыхающейся тучей надвигалась отара деда Василя во главе с грозным бараном.
Овцы - существа впечатлительные. Когда видят что-то непривычное, пугаются, удивляются, переживают очень. На пути в хлев им лучше не попадаться. А тут я, как нарочно, да ещё и с тяжелым снопом. Дай, думаю, спрячусь. Пройдут мимо, и я дальше пойду.
А деваться на пологом берегу Кубани некуда - ни кустика. Загородилась я своим снопом, стою с ним в обнимку, а у самой аж колени от страха подкашиваются. Когда главный баран поравнялся со мной, то встал, как вкопанный, разглядывая диковинку. Остальные члены коллектива вожака обгонять не смеют. Стали по округе разбредаться, травку пощипывать. Постояла я за снопом, постояла, терпение моё лопнуло, смелость тоже куда-то делась. Решила бежать.
Это надо было видеть! Я бросила сноп и метнулась от барана, а баран от меня, и УПАЛ! А ноги продолжают бежать, уже по воздуху! И даже не блеет, а просто истошно вопит. Я тоже громко орала, когда бежала, сверкая пятками))) Овечки так те вообще переполошились, бедняги, в общем, устроили мы там ту еще суматоху.
С тех пор я точно знаю, что со всякими там баранами на дороге лучше не пересекаться. А если не удалось разминуться, то засады в кустах им тоже устраивать не стоит - себе дороже обойдется. А за кукурузными снопами я потом храбро вернулась и донесла таки добычу.
Барана звали Мэйсон.