Чумовая Юля: Наташи закончились (привет олдфишеру)
Подмосковье. Остановка авт N (xxx) Мы возвращались с женой со службы, хотя пост, и записывать подобную повесть скоромно, но почему бы и нет.
Я заприметил её ещё на остановке, странное не то шатание, не то походка такая, как-то козырнулась туда - сюда, вид решительный, немного чухонский, но не пропадать же, едрён чухан-юхан: быть добру. Уже тогда я предположил некий кордебалет, не будь он в реальности, столь экстравагантен, и даже шикарен. О, этот призрачный блеск в карих глазах.
Ужасы нашего мира меня уже не ужасают, они обыденны, ужасает другое, когда смешиваются масштабы и отмирают сердца. Нет, эта девочка не пропадёт и сама о себе позаботится, если не нырнёт в кромешную темень, где все чужие, и среди них растворится. Бессмысленный всплеск на поверхности серой ряби лучше, чем гнетущая пустота. Но она не из тех, она будет биться.
Это был её сольный выход, ещё одна битва за жизнь посреди пустыни, ещё одно какое-то непринятое нами взывание нелепой самодельной правды, смешанной с неприятием текущего хода мрачных вещей. НЛП, секта, театр, «всё смешалось в доме облонских». Её речитатив в автобусе был слегка громогласен и резок, в сущности, он был заучен уже давно и практически наизусть, там были обыденные рекламные штампы, выносящие на бровях телевизор, попытки подкормиться переводом или наличкой и прочая набившая оскомину тетрально-цыганская чушь, но театра там было гораздо больше, то есть, реальное театральное образование и кусочек упразднённой «кувалдой вагнера» обнищавшей богемы. Девочку явно выкинуло из привычного образа жизни и она слегка «зацыганилась», пошла автобусом, вышла в народ, жесть, жалость и грусть. Иногда она отходила, поправляла юбку на тощем теле, её странный, прерывающийся неким завыванием монолог прекрывался паузой, которой она не страшилась (молодец), люди отворачивались от неё, они внутренне её отторгали, при этом она не пахла бомжом, значит ещё следила и у неё были красивые ногти, жена заметила. Юля говорила, не умолкая. Взор её был циничен и зрачками твёрд.
Я что-то привычно ляпнул, типа, Чумовая Юля - королева маршрута N xxx, но жена строго меня осекла, «и греху брата своего посмеяхся», я задумался, но Юля меня отвлекала от дум - и я стал смотреть в окно, за окном проплывал подтаявший снежный пейзаж, и только выброшенная кем-то на орбиту дороги прокладка возвышалась грибком, снег под ней не растаял, женщины, подумал я, и даже минуты на 2 отключился. Тем временем Юля (она же вначале представилась, даже полностью, но я забыл, привычка ничего не брать в голову, кроме коньяка и еды) продолжала чётко и ясно объявлять остановки, речитатив её повторялся, но слегка варьировался, на остановках в автобус заходили узбеки и таджики, но Юля смущала их очередной эскападой, и они становились к ней жопой, а лицом в окно, и тоже смотрели на унылый пейзаж. Юля же ходила по автобусу туда и обратно и красивым, хорошо поставленным театральным голосом несла в массы дичь. Периодические её подвывания были попыткой спеть, но голос был слаб, в этом смысле, не певунья. «Этот стон у них песней зовётся», когда глубокое отчаяние в человеке устаканивается, трамбуется яростно рвущий душу глушняк, тогда возможно извлечь из себя похожий звук или нечто подобное, но это будет не песня. И пропеть её не получится долго, так что Юля не услаждала наш слух, и с ней было всё более-менее понятно. Тем не менее попытка кратко спеть и что-то такое до нас донести была зачётной вполне, Юля была в светлой, слегка зачуханной и затёртой длительной грязью куртке, но сама выглядела более-менее опрятно, 2 пакета, которые она тискала на переднем сидении, не были замызганы или затёрты, но и не были новыми. Ещё вначале поездки как истинно православный поц, я хотел удалить эту Юлю из автобуса силовым решением, но жена не разрешила, и пришлось притерпеться, хотя руки чесались, не в смысле вбить, но ненавязчиво, мягко. Несло Юлю беспощадно, ну да, это была реклама из телика либо инета транслируемая в нарочитом пренебрежительным к окружающим пассажирам порядке и прочие ингредиенты позорного андеграунда и поп-арта. Всё это выдавалось с издёвкой к смердам, поэтому я хотел чумовую юлю забанить и выкинунуть в далёкие преририи вон, она и так в них пребывала достаточно долго для того, чтобы проникнуться к смердам сермяжным презрением, ибо лохи. Жена намекнула, что будет срам и позорная видеофиксация срама в театральном фургоне, сцена уже была занята одним из актёров нашего безумного цирка: и вот тут ты ещё, хотя паяц во мне еще скрипел скрижалями правды, но внял: того не стоит, и продолжал терпеть дальше. В принципе я отпустил дурные идеи и рассеялся во всех смыслах, Юля была похожа на цыганку и на еврейку одновременно и поэтому я не мог взять в толк. Как так можно. На уровень эскапады, какое-то дно, в чём правда, а жидовки себе такого не позволяют, они пронырливые и типа правящий класс, наряду с таджиками. Странно, пока русачков итожат в укрепрайонах - туран заполняет собой русомир. Вот девки неадекватные появились - таджик ей комплимент похоже сделал, но и его смутил театр на показ: в наше время не праведников выносят, но проказу.
Юля, не ходи тёмными путями, ходи простыми, рано или поздно - мы все умрём.