(no subject)
... а вот ещё - был такой поэт, Александр Ерёменко. Он мелькнул чуть ли не в мейнстриме - на исходе 80-х напечатали подборку в одном популярнейшем литературном журнале. У меня даже тоненькая книжечка стихов была... нет, сейчас вряд ли найду - да и не хочется, честно говоря... мне и тогда эта то ли центонная то ли метареалистическая поэзия - как-то поперёк стала - поперёк моего любимого Хлебникова, увесистый том Творений которого я приобрёл где-то в то же время. Нет, книжка была кажется всё-таки Ивана Жданова. А вообще их трое было, третьим был Алексей Парщиков - ну так полагалось в советское время, соображать на троих - а знаете почему? - водка стоила в далёкие баснословные времена (я уже не застал) три двенадцать (3 рубля 12 копеек). Утром с бодуна сходились три джентльмена, складывались по рублю, ну а мелочишка в карманах всегда находилась...
... где сейчас эти поэты, где эта поэзия... кажется живы все, но вот с поэзией...
вспоминается только Хлебников
Вечер. Тени.
Сени. Лени.
Мы сидели, вечер пья.
В каждом глазе - бег оленя
В каждом взоре - лет копья.
И когда на закате кипела вселенская ярь,
Из лавчонки вылетел мальчонка,
Провожаемый возгласом: «Жарь!»
И скорее справа, чем правый,
Я был более слово, чем слева.
... где сейчас эти поэты, где эта поэзия... кажется живы все, но вот с поэзией...
вспоминается только Хлебников
Вечер. Тени.
Сени. Лени.
Мы сидели, вечер пья.
В каждом глазе - бег оленя
В каждом взоре - лет копья.
И когда на закате кипела вселенская ярь,
Из лавчонки вылетел мальчонка,
Провожаемый возгласом: «Жарь!»
И скорее справа, чем правый,
Я был более слово, чем слева.