(no subject)
Внутри каждого старика живет мальчишка, который никак не может понять: что же, собственно, произошло? (c)
Вчера я видел одного знакомого из далекого детства. Ответил на звонок поздним вечером и не сослался на привычные дела и лень, а молча одел куртку и уехал в ночь чтобы привезти ему водки. Я не видел его лет десять - жизненные пути давным-давно разошлись в стороны, и лишь порой он звонил, а я вяло отнекивался, ссылаясь на быт, дела и обещая как-нибудь, когда-нибудь. Войдя в квартиру я остановился. Это был уже не он. Не тот человек, которого я знал раньше, а одинокий, жалкий, трясущийся старик, который не может дойти до туалета и ужасно боится своего племянника, который уехал и оставил его одного. Потому что тот вернется и даст ему по шее за то, что снова ходил под себя. Племянник ждет его смерти - он иногородний и ему по завещанию достанется квартира и машина. А приятелю не нужна водка - организм давно не принимает. Ему просто страшно оставаться одному.
А ведь когда-то я даже слегка завидовал его отменному здоровью, которое, казалось, никогда не закончится. Он пил как лошадь, зарабатывал кучу денег, везде успевал, никогда не посещал дантиста (его зубы никогда не были подвержены кариесу) и плевал с высокой колокольни на сложности, разрешая их с головокружительной быстротой. У него было много достоинств, и наверное, каждая из них заслуживает отдельного, длинного рассказа. Все это было. Когда-то очень, очень давно...
Я немного посидел, выпил стопку, принес и порезал ему колбасу из холодильника. Сводил в туалет и уложил в постель. Через некоторое время его вырвало, сходил на кухню за тряпкой, убрал. Выпил еще водки и покинул квартиру со сложным чувством. Какая-то дикая смесь жалости, брезгливости и бесконечной безысходности. В сущности, он мне никто. Совершенно чужой человек. И все же, и все же... Я ехал домой пустыми холодными проспектами и думал обо всем этом, постепенно успокаиваясь и не придумав ровным счетом ничего...
Вчера я видел одного знакомого из далекого детства. Ответил на звонок поздним вечером и не сослался на привычные дела и лень, а молча одел куртку и уехал в ночь чтобы привезти ему водки. Я не видел его лет десять - жизненные пути давным-давно разошлись в стороны, и лишь порой он звонил, а я вяло отнекивался, ссылаясь на быт, дела и обещая как-нибудь, когда-нибудь. Войдя в квартиру я остановился. Это был уже не он. Не тот человек, которого я знал раньше, а одинокий, жалкий, трясущийся старик, который не может дойти до туалета и ужасно боится своего племянника, который уехал и оставил его одного. Потому что тот вернется и даст ему по шее за то, что снова ходил под себя. Племянник ждет его смерти - он иногородний и ему по завещанию достанется квартира и машина. А приятелю не нужна водка - организм давно не принимает. Ему просто страшно оставаться одному.
А ведь когда-то я даже слегка завидовал его отменному здоровью, которое, казалось, никогда не закончится. Он пил как лошадь, зарабатывал кучу денег, везде успевал, никогда не посещал дантиста (его зубы никогда не были подвержены кариесу) и плевал с высокой колокольни на сложности, разрешая их с головокружительной быстротой. У него было много достоинств, и наверное, каждая из них заслуживает отдельного, длинного рассказа. Все это было. Когда-то очень, очень давно...
Я немного посидел, выпил стопку, принес и порезал ему колбасу из холодильника. Сводил в туалет и уложил в постель. Через некоторое время его вырвало, сходил на кухню за тряпкой, убрал. Выпил еще водки и покинул квартиру со сложным чувством. Какая-то дикая смесь жалости, брезгливости и бесконечной безысходности. В сущности, он мне никто. Совершенно чужой человек. И все же, и все же... Я ехал домой пустыми холодными проспектами и думал обо всем этом, постепенно успокаиваясь и не придумав ровным счетом ничего...