Шагреневое сердце
С каждым разом зал прилета какого-нибудь московского аэропорта хочется видеть все меньше. И не потому, что с этими самыми залами что-то происходит. Нет. Просто хочу билет в один конец.
Но я не об этом и вообще это скулеж.
А вот задумайтесь над двумя словами - шагреневое сердце. Про кожу мы читали, некоторые, возможно, проходили мимо портрета Дориана Грея. Но там грешки маленькие, да и не особо интересные. Тут же сердце внешнее. Не вмысле еще один набор мышц или запасной насос. А та субстанция, которая в литературе отвечает исключительно за странные и редко преодолимые влечения к малознакомым людям, и все время вступает в конфликт с сознанием за контроль.
Представьте, у вас в руках (ну или в чем там оно будет) оказалось шагреневое сердце. Люби, не хочу: влюбился, память потерял, руки дрожат, вкус поменялся, друзей забыл, и закрутилось, завертелось, в разнос ушел. Отказали. Бросили. Еще каким-нибудь образом дали понять, что не судьба. А ты ничего. "За меня мама волнуется", т.е. шагреневое твое сердце: лежит дома, в тепле, только трещинками покрывается, да осколки при очень уж бурном разрыве сыпятся.
Идешь дальше. Повернулся, увидел. Мозг тут же на заслуженный отдых отправил: и закрутилось, завертелось, опять в там же, в разнос. И снова руки, вкус другой, друзья уже просто вздыхают, а ты где-то в облаках. Погуляли, узнали друг друга, все фильмы, которые знали, которых не знали, вместе посмотрели. И ходите только вместе, и друзья звонят уже вам, а не только тебе лично, и как будто все в первый раз. Однако время идет, ты уже орбиту снижаешь, к земле, к земле ближе идешь. В какой-то момент понимаешь, не то. А как разойтись, как сказать. Прежде всего ведь разговоров этих не хочешь, морд хмурых, вздохов, слез (твоих, не твоих, не важно): сам этот процесс хочешь по-быстрому пережить. А тут шагреневого сердца грамм сто осталось. Оно и примет все эти слезы, обиды, упреки, разочарования. И как новенький. Опять молодость, весна при любой погоде и мозг напоминает о себе лишь в очередную годовщину его, мозга, капитуляции.
Главное в этом, чтобы сердца хватило. Дальше просто: идешь, бросаешь взгляд, понимаешь - парад планет только что начался лично для тебя. И снова закрутилось, завернелось, в общем, все как в первый раз. И сердце работает. Только не твое, а шагреневое. Опытное уже, знающее. Исколотое, правда, с ранами - не ясно, сердце это перед тобой или неудавшийся экзамен студентов-патологоанатомов.
Вот и пойдешь ты в очередной раз, посмотришь... И пройдешь мимо! Шкатулка пустая, шагреневое счастье закончилось, а ты и не понял. Обыденно как-то закончилось. Понимание приходит от друзей: садятся и рассказывают тебе, как крутилось, вертелось, дрожь там, смены вкуса. А сейчас исчезло, нет его. А ты и обидеться не можешь. Свое сердце с младенчества кровь качает и о другом даже не догадывается. Чувств нет, об эмоциях можешь лишь прочесть в энкциклопедии, слезы текут, если только откуда-нибудь сигануть головой вниз.
Что делать, не знаешь. Просто идешь дальше: ни хорошо, ни плохо. Нормально. Ровно и поближе к толпе. Тянет к ней почему-то. Вот и идешь строем.
Но я не об этом и вообще это скулеж.
А вот задумайтесь над двумя словами - шагреневое сердце. Про кожу мы читали, некоторые, возможно, проходили мимо портрета Дориана Грея. Но там грешки маленькие, да и не особо интересные. Тут же сердце внешнее. Не вмысле еще один набор мышц или запасной насос. А та субстанция, которая в литературе отвечает исключительно за странные и редко преодолимые влечения к малознакомым людям, и все время вступает в конфликт с сознанием за контроль.
Представьте, у вас в руках (ну или в чем там оно будет) оказалось шагреневое сердце. Люби, не хочу: влюбился, память потерял, руки дрожат, вкус поменялся, друзей забыл, и закрутилось, завертелось, в разнос ушел. Отказали. Бросили. Еще каким-нибудь образом дали понять, что не судьба. А ты ничего. "За меня мама волнуется", т.е. шагреневое твое сердце: лежит дома, в тепле, только трещинками покрывается, да осколки при очень уж бурном разрыве сыпятся.
Идешь дальше. Повернулся, увидел. Мозг тут же на заслуженный отдых отправил: и закрутилось, завертелось, опять в там же, в разнос. И снова руки, вкус другой, друзья уже просто вздыхают, а ты где-то в облаках. Погуляли, узнали друг друга, все фильмы, которые знали, которых не знали, вместе посмотрели. И ходите только вместе, и друзья звонят уже вам, а не только тебе лично, и как будто все в первый раз. Однако время идет, ты уже орбиту снижаешь, к земле, к земле ближе идешь. В какой-то момент понимаешь, не то. А как разойтись, как сказать. Прежде всего ведь разговоров этих не хочешь, морд хмурых, вздохов, слез (твоих, не твоих, не важно): сам этот процесс хочешь по-быстрому пережить. А тут шагреневого сердца грамм сто осталось. Оно и примет все эти слезы, обиды, упреки, разочарования. И как новенький. Опять молодость, весна при любой погоде и мозг напоминает о себе лишь в очередную годовщину его, мозга, капитуляции.
Главное в этом, чтобы сердца хватило. Дальше просто: идешь, бросаешь взгляд, понимаешь - парад планет только что начался лично для тебя. И снова закрутилось, завернелось, в общем, все как в первый раз. И сердце работает. Только не твое, а шагреневое. Опытное уже, знающее. Исколотое, правда, с ранами - не ясно, сердце это перед тобой или неудавшийся экзамен студентов-патологоанатомов.
Вот и пойдешь ты в очередной раз, посмотришь... И пройдешь мимо! Шкатулка пустая, шагреневое счастье закончилось, а ты и не понял. Обыденно как-то закончилось. Понимание приходит от друзей: садятся и рассказывают тебе, как крутилось, вертелось, дрожь там, смены вкуса. А сейчас исчезло, нет его. А ты и обидеться не можешь. Свое сердце с младенчества кровь качает и о другом даже не догадывается. Чувств нет, об эмоциях можешь лишь прочесть в энкциклопедии, слезы текут, если только откуда-нибудь сигануть головой вниз.
Что делать, не знаешь. Просто идешь дальше: ни хорошо, ни плохо. Нормально. Ровно и поближе к толпе. Тянет к ней почему-то. Вот и идешь строем.